Страница 4 из 5
Но в каком смысле – психологизм? Вот Щедровицкий пишет: «Думает и поступает не человек, а его функциональное место». Здесь я согласен. Если надо объяснить разницу между королем и свинопасом в чем угодно – как они себя ведут, мыслят, чувствуют, – лучше обращаться, конечно, не к психологии, а к их функциональному месту.
Заступимся за значимость психики в самом важном.
Культура и мышление ложатся не на пустое место. Все, что функционально делает культура, мышление и личный опыт с человеком, – это изменение в системе нейронов головного мозга. Можете трактовать это как обучение нейросетки. Это много или мало? Это все, что есть. Но нервная система уже существовала каким-то образом до того, как ее начали обучать. И какой-то мотивационный блок туда инсталлирован изначально. И другого пока нет. Когда знания человечества позволят ему перекодировать эти программы в их основе, это будет величайшая революция (и про это мы еще поговорим).
Пока что мы лишь немного играем с настройками, вешаем дополнительные опции, лечим какие-то баги и много фантазируем на этот счет. Якобы все может изменить особое воспитание или особый наркотик. Но люди так же хотят денег, секса, статуса в коллективе, гарантий безопасности, как и тысячу лет назад. Как и сто тысяч лет назад, разве что денег не было. Мы можем только подкрутить настройки. Например, что именно считается базовым сексуальным объектом, как сильно полагается его хотеть и что именно с ним делать. Но и здесь творчество ограничено. Например, вы не превратите даже половину населения в зоофилов, какой бы бюджет ни взяли на эту безумную кампанию, какой бы сила диктатуры ни была. Можете только покрутить настройки того, что есть. Какой возраст, какие части тела, как одеваться? Плюс-минус несколько лет, плюс-минус несколько сантиметров, вот и вся мощь импринтинга.
Можно сказать, что люди – рабы своего нулевого мотивационного блока, и загрустить по этому поводу. Но это глупости. Вас не смущает, что вы рабы земного тяготения, например? И всего, о чем написаны учебники физики, химии, биологии? Вы хотите других учебников, или чтобы там было пусто, или что?
Нулевой мотивационный блок – то, что мешает начать день с самоубийства.
Скажите ему спасибо хотя бы за это. Я серьезно. В нас намертво вшито (и это почти невозможно расшить, хотя некоторым удается), что одни сценарии сильно предпочтительнее других.
Можно поставить любое мышление на психику человека, но откуда он узнает, что ему хотеть?
Мышление – это отображение мира в символах, замещение, моделирование. Отлично, вы смоделировали. У вас есть формула колбасы, вы отлично умеете ее делать, но каким образом из ваших познаний следует, что ее надо есть? Ладно, вам могут привить знание о норме «люди должны есть колбасу». Но это будет знание о норме, а не желание ее съесть. Вот это главное – вы ее хотите или нет. И речь не только о колбасе.
Были случаи, когда из-за травмы мозга у человека пропадали эмоции. Думаете, он становился суперрациональным и эффективным? Наоборот, он становился чудовищно медленным из-за чудовищной нерешительности. Мог два часа думать, что ему надеть или съесть. При этом он мог думать вполне разумно, но это не помогало. Рациональность нужна, чтобы оптимизировать нулевые настройки, но она их не заменяет. Сломаете мотивацию – сломаете почти все.
Можете иметь отличную модель этого мира, но предположим, что вам от него ничего не надо. Или, скажем это иными словами, все варианты развития событий равноценны. Вы просыпаетесь. И дальше все равно. Можно весь день не вставать с постели. Можно выйти на балкон и прыгнуть с пятого этажа. Можно набирать случайные телефонные номера и хрюкать в трубку (и это, заметьте, не самый плохой вариант!). Но если психике все равно, есть гипотеза, что она просто зависнет, как компьютерная программа. Я не знаю, что при этом буду чувствовать, но знаю, что не хотел бы это узнать.
Освободитесь от силы тяготения – и вы довольно быстро умрете интересной смертью. Вырубите мотивационный блок – и вы зависнете, захрюкаете и запрыгаете с балконов.
И что, разве все мотивы можно свести к схеме «нулевая версия + деформация»? А как же сложность, духовность, героизм, затейливые извращения? Я прочел сотни ученых книжек – это очень духовно и вроде бы не объяснимо «инстинктом»? Все как раз объяснимо. Вряд ли это было частью хитрого плана по захвату мира, скорее всего, радовал сам процесс. Есть простое слово – любопытство. Если хотите, поисковый инстинкт, принявший конкретную форму. Он есть у нашего брата кроманьонца. Он есть у обезьяны, и даже у мышей есть что-то похожее. В той или иной форме у всех. Если инстинкт развит сильнее среднего, возникает жизненная стратегия, одна из возможных. Кто-то больнее всех бил, кто-то быстрее всех убегал, а кто-то ловчее всех находил вкусности. Поскольку поведенческая модель сохранилась в популяции, стратегия не самая плохая. А теперь представьте немного сумасшедшую обезьяну, у которой эффективное средство превратилось в самоцель. Она даже не съест столько, сколько найдет, но, возможно, станет ученым или хотя бы известным конспирологом.
Мы видим, ученый и конспиролог вполне сводятся к обычному кроманьонцу и дальше, вплоть до мышей. Герой, пожертвовавший жизнью за что-либо, редуцируется по той же схеме. И персонажи маркиза де Сада – тоже. Попробуйте, у вас получится. Не жертвовать жизнью и брать пример с персонажей… нет, пока не надо. Объяснить их. В трех переменных. Кроманьонец + культура + случайность.
Глава 2
Мы солдаты эволюции
Боль и радость – это код. – В кассе эволюции. – Почему люди любят секс? – Можно ли хакнуть Вселенную? – Моралисты мучают ежиков.
Что содержит мотивационный блок психики? С объективной стороны, он про выживание и размножение, с субъективной – про минимизацию страданий и максимизацию удовольствий. Это одни и те же импульсы. Одна сторона объясняет, что они делают. Вторая сторона – это как бы код, на котором должен быть записан сигнал, чтобы наш процессор мог его обработать.
Язык боли и радости – по-другому мы не понимаем. Функционально это означает примерно следующее: «поддерживай переменную X в диапазоне от A до B», а в нашем коде это что-то вроде «ешь пиццу, пока тебе вкусно». Иногда нам бывает вкусно, а переменная Х давно за диапазоном… сбой, бывает. Именно таким сбоем объясняется, например, массовое ожирение на планете: за миллионы лет эволюции нашего вида еще не было так, чтобы доступных калорий было не впритык, а больше, чем надо. Но удивляться стоит не тому, что иногда это сбоит, а тому, что в целом это работает.
Но давайте уточним: что именно должно размножаться и выживать?
Выживают гены и мемы, одним словом – знание. В самом широком смысле.
Про этот широкий смысл можно почитать в «Структуре реальности» Дэвида Дойча. Если нужно подробно, в изложении от известного ученого, я назвал источник.
Если для начала сгодится конспект, вот он наспех из моей книги «Философия без дураков»[2].
Знание – это то, что адаптирует к миру – раз.
Что значит – адаптирует? Способствует выживанию носителя определенных программ и распространению этих программ за пределы его тела.
Знание – это всегда программа или данные для программы; это два.
Знание – это всегда гипотеза о внешнем мире; это три.
Можно добавить пункт четыре – программа легко копируется, иначе как она попадет на новый носитель?
Если подытожить: знание – это адаптирующая программа-репликатор, построенная на гипотезе о внешнем мире.
В этом смысле любая букашка – кладезь знаний.
А любое различие между людьми может быть описано как различие в реализованном на них знании.
Выходит, человек – это его знание.
Эволюция – это эволюция знания. Потому что в некоем широком смысле ничего другого нет вообще.
Строго говоря, не мы обладаем знанием, а оно нами.
Можно сказать, что знание использует нас. Можно сказать, что мы используем знание. Можно сказать так и так, можно назвать это симбиозом.
2
Силаев А. Философия без дураков. М.: Бомбора, 2020.