Страница 47 из 48
Что мы близко, я чувствую по изменившейся дороге. Слишком часто здесь возят грузы, образуются колдобины, рытвины, экипаж начинает то и дело подпрыгивать. Рамис обнимает, притягивает к себе, чтобы я не ударилась. Приятно… Рамис удивительно заботлив.
Когда экипаж останавливается, я вздыхаю и не тороплюсь выбираться из объятий. Может, пока мы ещё внутри, похулиганим? Ничего серьёзного, для начала мне хватит пары тысяч поцелуев.
— Господин, госпожа, прибыли, — докладывает извозчик.
Рамис ехидно ухмыляется, щёлкает меня по носу, выбирается на улицу и подаёт мне руку.
— Похоже, мы очень рано, — замечаю я.
Есть грузовые суда, они пассажиров либо вообще не берут, либо берут неохотно и чаще всего нелегально. А вот пассажирские спокойно принимают грузы, с пустыми трюмами не ходят. И пока ещё завершается погрузка.
Рамис дожидается, пока кучер выгрузит наш багаж, весьма скромный кстати, расплачивается.
— Мирта, подождёшь? Мне надо в администрации штамп получить.
— Конечно.
Для ожидающих посадки пассажиров отгорожено что-то вроде террасы. Мы действительно приехали слишком рано, людей почти нет. Пара в возрасте и при них девушка, очень похожая на женщину. Видимо, супруги решили вывезти дочь в метрополию. Седой военный прикладывается к фляжке, и я очень сомневаюсь, что в ней вода, скорее поверю в крепкий коньяк. Кутается в слишком тёплую, не по погоде, шаль женщина в глубоком трауре, одежды полностью чёрные. Рамис провожает меня до скамейки, спрашивает, не нужно ли мне чего-нибудь, забирает чемоданы и обещает обернуться мигом.
Интересно, каково это — рассекать волны на океаническом лайнере, когда куда ни глянь, сплошь бесконечная вода. А если шторм, катастрофа? Корабли гибнут редко — не утешение. Ведь гибнут. Я это знаю, как никто другой.
Вспоминается кошмар. Сон больше ни разу не повторялся, а вот сейчас на ум пришёл. Та его вариация, когда болото поглотило корабль.
Лучше перестать думать о плохом, к демонам!
— Мирта.
Ах вот же!
Я невольно вздрагиваю и со злостью до боли сжимаю кулаки. Этот прокуренный голос я ни с чьим не перепутаю. Я медленно поворачиваюсь и одновременно встаю на ноги.
— Калеб.
Откуда только узнал? Или по делам в порту, а меня увидел? Впрочем, без разницы. Жалко время тратить.
— Вот значит как. Я для тебя недостаточно хорош, а под столичного легла. Шлюха!
Логики в претензиях нет, но хоть бы намёк на неё.
— Калеб, ты мне не брат, не опекун, не дальний родственник. С кем я, тебя не касается. Всего доброго.
— Да щ-щас! — он бросает взгляд на лайнер. — Отплытие через полтора часа, опоздавших не ждут. А ну пошли! — протягивает руку, явно собираясь меня схватить.
Я отступаю на шаг.
— Ты отдаёшь себе отчёт, что похищение — это серьёзное преступление?
Калеб игнорирует предупреждение, замахивается. Я закутываюсь полупрозрачным щитом. Страха нет. С магией я справлюсь. Да и без магии. Здесь не тесный закуток в проулке, открытое пространство, увернусь. Калеб мощный, но в ловкости я его превосхожу.
Я сосредотачиваюсь на противнике. Уверенность в своих силах не повод недооценивать противника. Вдруг у него припрятан парализующий артефакт? Не может же он всерьёз рассчитывать уволочь меня средь бела дня на глазах у военных? Я же буду кричать, отбиваться. А вот сказать, что девушке стало плохо…
Артефакта у него вроде бы всё же нет, а вот не первой свежести большой платок, который вполне сойдёт за кляп, есть.
Выдержит мой щит или нет? Тупой удар кулаком — сто раз. Но Калеб может и удивить, неприятно удивить.
Ударить Калеб просто не успевает. За его спиной появляется Рамис. Жёстко ухватив Калеба за запястье, он резко выкручивает ему руку за спину. Калеб, вскрикнув от боли, позволяет себя скрутить. Рыпаться даже не пытается, лишь поскуливает.
— Как ты жалок, — морщусь я.
— Генри, — подзывает Рамис одного из своих подчинённых. — помнится, ты был не против задержаться в колонии?
— Г-господин?
Обрадованным Генри не выглядит.
— Отправишься следующим рейсом, — непреклонно заявляет Рамис. — Проследи, чтобы молодой человек по закону ответил за оскорбление моей невесты.
— И покушение, — подсказываю я.
Рамис согласно кивает и заканчивает:
— Расследуй, не причастен ли молодой человек к принуждению девушек работать в борделе. Похищения, сутенёрство. Ложные обвинения не нужны, но проверка должна быть самой тщательной.
— Понял, господин дознаватель. Будет исполнено.
Генри перехватывает Калеба и, так и не позволяя выпрямиться, скрученным в три погибели, уводит. Двое стражей отделяются от группы и предлагают свою помощь. Статус Рамиса в городе известен, проблем не возникает.
— Мирта, ты в порядке?
— Да, в полном, — соглашаюсь я.
Я слегка лукавлю.
Океанический лайнер многопалубная громадина. Смотрится как настоящий плавучий город, пусть и небольшой. Прогноз погоды обещает спокойное плавание. Лайнер оснащён артефактами. Одним словом, бояться нечего.
Папа плыл не на таком лайнере, на гораздо более дешёвом.
Но всё равно мне не по себе. Наверное, хуже было бы, только если бы корабль по воздуху шёл. Как представлю, что от океанической бездны меня будет отделять хрупкая рукотворная скорлупка…
— О, пассажиров приглашают. Пойдём смотреть каюты или по порту пройдёмся? У нас где-то час.
Не хочу, чтобы Рамис заметил мою неуверенность, да и попрощалась я уже с колонией, пора знакомиться с лайнером.
— Пойдём заселяться, — улыбаюсь я.
Эпилог
Четвёртый день плавания, близится вечер.
Я полюбила пить кофе на верхней палубе — есть в этом что-то волшебное. Благородная горечь напитка, солёный ветер в лицо и багрянец на западной половине неба. Я выхожу из каюты. У нас с Рамисом соседние, стучусь к нему, но безответно. Рамис уже ждёт наверху? Странно. Пожав плечами, поворачиваюсь в сторону лестницы.
Что-то качка усиливается…
— Госпожа, куда вы? — внезапно окликает меня один из матросов.
— Что-то не так?
Ответить он не успевает. Сверху сбегает Рамис, подхватывает меня под локоть:
— Мирта, сегодня не будем выходить.
Я позволяю себя увести обратно в каюту, и только в каюте требовательно спрашиваю:
— Рамис, что происходит?
— Не о чем волноваться.
— Не увиливай, — хмурюсь я.
Рамис садится в кресло — каюты у нас повышенной комфортности, лучше и просторнее, чем моя комната в общежитии академии — вытягивает ноги.
— Шторм.
— Шторм?!
Я так и знала!
— Мирта, я же сказал, что не надо волноваться. Лайнер надёжный.
— Ага.
Конечно, я верю. Не зря меня перед отплытием предчувствие посетило. Я стискиваю пальцы. Рамис прав — лайнер надёжный, лучший. Самое отвратительное, что от меня ничего не зависит. А если лайнер всё-таки потерпит крушение… Нет, не надо о плохом!
Снаружи доносятся раскаты грома. Я вдруг чувствую, как накреняется лайнер.
— Мирта, надо пристегнуться.
Пристегнуться можно либо к… стене. Точнее, сесть на специальное откидное сидение и защёлкнуть пряжку ремня. Либо лечь и тоже защёлкнуть ремни. Рамис, наверное, уйдёт к себе. Я эгоистично медлю. Мне становится по-настоящему страшно. Да я в безвоздушном зазеркалье так не боялась, как сейчас. Там я боролась.
— Да, сейчас.
— Ясно.
Рамис поднимается из кресла, шагает ко мне, подхватывает на руки и пересаживает на кровать. Я даже ойкнуть не успела, как Рамис опускается на корточки, отбирает у меня туфли и командует:
— Ложись, — Рамис выпрямляется, его взгляд гипнотизирует.
Я подчиняюсь.
А Рамис не уходит, небрежно скидывает обувь нога об ногу, устраивается рядом, защёлкивает ремни.
— Ты…, — начинаю я и замолкаю.
— Мирта, я не слепой, я вижу, как ты притворяешься спокойной, так что, извини, на правах жениха я ночую с тобой в одной каюте, — Рамис обнимает меня, и я с удовольствием утыкаюсь носом в его плечо, а заодно закидываю на него и руку, и ногу. Рамис только хмыкает не скрывая удовлетворения.