Чертовка в Академии магии

Мстислава Черная

ЧЕРТОВКА В АКАДЕМИИ МАГИИ

Глава 1

Пропащая девка — как иду мимо соседок, так изо дня в день одно и то же слышу. Сидят по лавочкам перед палисадником, сцеживают на старости лет словесный яд. Не обратив внимания, здороваюсь и прохожу мимо. Не спорить же, в самом деле. Что поделать, если других радостей у бабулек нет?

— А гонору-гонору.

— Помяни моё слово, месяца не пройдёт, как в бордель продастся.

Пф-ф.

Да, у меня проблемы, очень серьёзные проблемы. Могли бы… не помочь, нет, но хоть по-соседски добрым словом поддержать, а им моё падение в радость, бесплатный цирк из первого ряда.

Только не дождутся.

Я поправляю на плече ремешок сползающей сумки, привычно взбегаю по ступенькам крыльца и утыкаюсь в опечатанную дверь. Оп-па. К косяку пришпилено официальное извещение. Ругнувшись и бессильно-зло сорвав документ, я быстро пробегаю текст глазами, комкаю бумагу, но не выбрасываю, а прячу в сумку и упираюсь в дверь лбом.

Ничего неожиданного, если честно, уже дня два как должны были опечатать. Мы с папой живём в двухэтажном деревянном доме, папа исхитрился сам в одиночку сколотить. На первом этаже его контора, вот контору городские власти и закрыли. Папа ведь… пропал. Океаническое судно, на котором он возвращался со старого континента, затонуло, выживших нет, но я не теряю надежду. Вдруг…? То, что контору опечатали, ожидаемо, но от этого не легче, а проблемы и вовсе растут в геометрической прогрессии.

Отлипнув от двери, я спускаюсь с крыльца. Я привыкла заходить в дом через контору, но с сегодняшнего дня придётся пользоваться чёрным ходом. Взметнувшийся ветер бросает в лицо горсть песка. Я прикрываю глаза, но не останавливаюсь, обхожу дом.

— Ба!

Слышу знакомый прокуренный бас и вздрагиваю. Принесли демоны! У чёрного хода на уступке широко расставив ноги сидит Калеб и слюнявит папироску. Некогда белая, а теперь пожелтевшая, с разводами пота рубашка расхристана, штаны закатаны по колено, на ногах красуются новые кожаные ботинки, натянутые на пахучие рваные носки. При виде меня Калеб поднимается, попироску сплёвывает в придорожную пыль и оскаливается:

— Что, закрыли твою нору, мадемуазель Недотрога?

Папа у меня частный сыщик, а я числилась при нём младшей помощницей, и даже в его отсутствие я могла принимать клиентов. Ни во что серьёзное я, естественно, не ввязывалась, но, например, проследить, не изменяет ли жене муж, мне по силам. Теперь про и без того скудный приработок можно забыть.

— И?

Найти подработку не так уж и сложно, по деньгам выйдет меньше, зато платить будут стабильно, так что я даже выиграю. С голода уж точно не помру. Но разве же дело в этом? Папа, чтобы я выучилась в колледже влез в долги. Не сказать, что большие, но дела у него последний год шли откровенно погано, хороший заказ был всего один. Проценты капают, дом заложен и теперь, когда контора официально опечатана, стоит мне пропустить хоть один платёж, дом изымут, я вылечу на улицу.

Учитывая, что лицензию частного сыщика мне никто не даст, перспективы у меня весьма туманные. А чтобы лицензию всё-таки получить, нужно либо десять лет стажироваться под началом другого следователя, как я числилась при папе, у меня из нужных десяти лет аж неполные два года, либо отучиться в академии, взяв минимальный набор профильных курсов. Только вот учёба в академии стоит… в общем, дорого стоит.

И такой расклад с получением лицензии на любую работу, не обязательно частного сыщика. Без лицензии можно устроиться поломойкой, официанткой — словом, на самую грязную работу и, что печальнее всего, малооплачиваемую.

Калеб щёлкает по стене, усмехается:

— Может, правду говорят, в бордель собралась продаться? Так там носом крутить не принято, любой гость царь и бог.

Я перебиваю:

— Мыться чаще раза в неделю не пробовал? Глядишь, проблем с девушками поубавится.

Калеб наливается гневной краснотой, стискивает кулак, но всё-таки справляется с эмоциями, ударить не пытается, хотя по глазам вижу, что хочет:

— Мирта-Мирта, что же ты такая колючая? Я ведь доброту тебе предлагаю, все проблемы твои решу, деньгами помогу. Всего-то надо быть в ответ ласковой.

Отвратительно.

И почему его так на мне заклинило? Потому что недоступная? Пока папа был рядом, ко мне районные уроды на пушечный выстрел не подходили, знали, что меня есть, кому защитить. Теперь же… А что теперь? Я папина дочка, характером в него пошла, и бить по болевым точкам папа меня научил. Уж за себя постоять сумею.

— Калеб, от двери один, но большой и широкий шаг сделай, — улыбаюсь я. — Пройти мешаешь, а это незаконно.

— Ха! Долговой договор своего папаши перечитай! Знаешь, что там есть очень интересный пунктик? Теперь, когда контора закрыта, дядя имеет полное право усомниться в твоей платёжеспособности и потребовать возврат оставшейся суммы немедленно!

Там правда есть такой пункт? И как папа на него согласился? Посчитал, что грубо сколоченным домом, больше похожим на сарай, чем на жилое здание, можно пожертвовать? Эх, папа. Причин не верить Калебу у меня точно нет, наш кредитор действительно приходится ему дядей.

Тьфу!

— Приползёшь ещё ко мне, — угрожающе шипит Калеб, разворачивается и, уверенный в близкой победе, уходит создавать мне трудности.

Я провожаю его взглядом. Пускай мечтает, только зря он думает, что у него получится. На любой хитрый шуруп найдётся своя гайка, а тут решение на поверхности. Чтобы дядя Калеба не смог потребовать остаток целиком, надо снова открыть контору, причём до того, как дядя успеет выставить мне счёт. Как открыть? Неделю назад папин приятель наотрез отказался зачислиться в контору вторым следователем, потому что, по-его мнению, видишь ли, девушка должна искать хорошего мужа, а не ловить изменщиков на горячем. Но теперь-то речь не о прихоти вздорной сумасбродки, которой папин приятель меня считает, речь о спасении дома. Я даже пообещаю не принимать заказы…

Что же так муторно на душе?

Я пережидаю пару минут, чтобы точно разминуться с Калебом и возвращаюсь на улицу.

Хм?

Перед опечатанной дверью стоит строго, но дорого одетая дама. Одно твидовое пальто болотного цвета чего стоит. На женщине аккуратная соломенная шляпка с узкими полями и зелёной лентой на пару тонов ярче пальто. Сумочка на цепочке гармонирует с полусапожками, а довершают образ перчатки.

Женщина растерянно разглядывает печать на входе, а я не менее растерянно — её.

— Простите, я могу вам чем-то помочь? — привлекаю я к себе внимание.

Странная… Дамы её сорта предпочитают солидные конторы, а сыщиков нанимают по рекомендации. Но она пришла в этот район, неподалёку от порта, ещё и без сопровождения. Шла пешком? Судя по пыли, осевшей на обувь — да.

Она оборачивается:

— Ох, вы должно быть дочка Бера Андраса? Я видела вас всего один раз, когда вы были очаровательным пятилетним сорванцом. Простите, с тех давних пор я не запомнила ваше имя…

— Мирта. Вы можете звать меня Мирта.

— Рада знакомству, Мирта. Ох, простите, я забыла представиться. Санна Олвис к вашим услугам, Мирта. Я буду признательна, если вы подскажете, как я могу увидеться с вашим вашим отцом.

Буду мысленно звать её «мадам Ох». Неужели нельзя говорить короче, не размазывая каплю смысла на километр слов?

— Сожалею, мадам Олвис. Судно, на котором отец возвращался со старого континента затонуло. Папа… пропал без вести, — ложь, по недавнему судебному решению он признан погибшим.

— Ох, бедная девочка!

Дама устремляется ко мне, в порыве обнять раскидывает руки.

Я скептично выгибаю брось и невзначай выставляю правую ногу чуть вперёд — мадам Ох не дотянется. Она замирает, хихикает, прикрывая смешком своё смущение:

— Да, Мирта, ни капли не сомневаюсь, вы дочь Бера, вы так на него похожи по манере держаться. Сожалею…

Я пожимаю плечами: