Страница 12 из 20
Несмотря на трагизм ситуации Щусь, и здесь остался верен себе.
– По прибытии на место дислокации за потерю вверенного родиной оружия пойдёшь под трибунал, – пригрозил он расстроенному солдату, но, увидев насупленные лица присутствующих, развивать эту тему дальше не стал.
Глава 6. ДЖУЕН УВОДИТ В ГЛУБИНУ
И вот мы остались одни. Основная экспедиция направилась дальше прокладывать маршрут для будущей железной дороги, без которой мой современник совершенно не может представить окружающую его действительность.
После того памятного урагана прошло трое суток. Два дня мы прятались от непогоды в заливе меж двух мысов. Подя ярился и метал в нас волны и крупные брызги дождя, прижимал к земле деревья, а тальник выстилал вдоль воды, как гибкую траву. Я с суеверным страхом думал, что он не хочет пускать нас к сокровищам ушедшего в небытие народа. Вы не смейтесь, атеизм атеизмом, но в потусторонние силы мы с вами до сих пор верим. Это генная память предков даёт о себе знать. Слишком долго они поклонялись идолам и стихиям, слишком долго их угнетал страх перед неведомым.
За это время я сблизился с профессором. Сделать это было не сложно. Сначала я взял его под покровительство от докучливого внимания уголовного элемента, а затем, как люди интеллигентные, мы нашли общие темы для культурного общения. Мне очень хотелось поговорить с учёным о таинственных и загадочных чжурчжэнях. С другой стороны, не мог же я ему напрямую сказать: «А не поговорить ли нам профессор о кладах и, в частности, о чжурчжэнских?». Скорее всего, меня бы не так поняли, а если бы об этом узнал грозный Щусь, то по-тихому списали в расход. Поэтому приходилось помалкивать и ждать удобного случая. И этот случай вскоре представился, нас вдвоём отправили на заготовку дров для костра.
Учёные – натуры увлечённые, их только надо завести на разговор.
– Я слышал, что на этом месте во времена татаромонгольского нашествия было какое-то могущественное государство? – с невинным видом поинтересовался я, ёжась под градом осыпающихся с деревьев капель.
От возмущения профессора едва не хватил удар.
– Молодой человек, – едва смог выговорить он, переведя дух, – Золотая империя чжурчжэней – это вам не какое-то государство, а ИМПЕРИЯ! В своё время сам Чингисхан платил ей дань и только в 1210 году, окрепнув, отказался быть её данником. Чжурчжэни завоевали весь север Китая, а Пекин был одной из столиц их империи.
– Как это одной из столиц? – не понял я.
– Потому что империя была могучей и у неё было несколько столиц. Ну, и в те времена в Азии так было принято.
– Как мало мы знаем, – обескураженно произнёс я.
– Не переживайте, Андрюшенька. Этот пласт истории в России начали разрабатывать не так давно, и широкой публике он неизвестен.
– А почему, разве это не интересно?
– Всё дело в том, что конкретные геополитические интересы России на Дальнем Востоке проявились с 1850 года.
– Это когда капитан Невельской открыл проход в устье Амура, – не удержался я, перебив профессора.
– Совершенно верно. А после подписания Айгун- ского договора история Дальнего Востока стала и нашей историей, а поэтому интерес к этому региону и его прошлому резко возрос.
Я подумал о том, что и мои современники мало что знают о Золотой империи, хотя к тому времени пройдёт уже больше века, с тех пор как Россия надёжно укрепилась на берегах Амура и Тихого океана. В школе нам этого не преподавали, а художественная и научно-популярная литература на эту тему мне не попадалась. Я знал, что в первую очередь Чингисхан завоевал Китай, а затем его потомки продолжили победоносный поход на покорение мира. Но что в это время в Китае правили чжурчжэни, слышал впервые.
–
Однако, молодой человек, вы меня совершенно заболтали, – встрепенулся Павел Николаевич. – Наш сатрап начальник даст нам хорошую взбучку.
Взбучку мы действительно получили, но с этих самых пор я стал добросовестной аудиторией опального профессора. Не знаю почему, но меня очень интересовало всё, что касалось этого загадочного народа. И поверьте, дело было не в пресловутых сокровищах, а просто когда из уст профессора звучало слово «чжурчжэнь», у меня внутри всё как-то переворачивалось и захватывало дух.
Я, конечно же, солгу, если скажу, что не знал о чжурч- жэнах совсем ничего. Я знал, что они жили на Дальнем Востоке, что у них было своё государство и что это государство пало под ударами полчищ сына Чингисхана Угэ- дэя. Об этом я узнал во время моего первого путешествия в прошлое. Но знания, которые я получал от Павла Николаевича, были иного рода. Он сыпал историческими фактами, датами, именами правителей и названиями племён. Наша экспедиция получалась для меня не только опасной, но и познавательной. У нас с профессором появилась своя тайна, и имя этой тайне было «чжурчжэни».
Меж тем, не доходя до стойбища Джуен, поисковый караван инженера Коларова отделился и пошёл в сторону русла Харпи, а мы остановились у стойбища. Я обратил внимание на то, что название «Джуен» в чём-то созвучно со словом «чжурчжэнь». Может быть, это случайность, а может быть не всё так просто.
Когда мы проходили мимо Ядасена, то я заметил, как профессор Боженко, жестикулируя и постоянно поправляя отсутствующий галстук, что-то вполголоса пытался объяснить старлею.
Тот несогласно мотал головой и косился в сторону потухшего вулкана. Я хотел знать, о чём они говорят.
–
Это же очевидно, – донёсся до меня голос профессора, – место слишком приметное.
–
Но вы ведь сами говорили, что на этом острове была чжурчжэнская крепость, – не сдавался Щусь.
–
Говорил. Но это лишний раз доказывает то, что это место не может находиться в крепости. Уже тогда люди знали, что неприступных крепостей не бывает.
Я понял, что речь идёт о предполагаемом месте захоронения сокровищ. По всей вероятности, профессор говорил о том, что в таком приметном месте прятать клад никто не станет, даже варвары со средневековым мышлением. В то же время в моей памяти смутно мелькали какие- то образы, и мне казалось, что я здесь уже бывал. Но не в далёком детстве, а гораздо раньше, давно, ещё в прошлой жизни. Знаете, так иногда бывает, когда мы, что-то сделав, в недоумении ловим себя на мысли, что всё это уже было, а мы просто повторяем всё это в очередной раз.
Я прислушался к себе, но ничего нового не услышал, хотя следовало бы. А насчёт места захоронения сокровищ я почему-то был с профессором согласен, не станут умные люди прятать сокровища империи в таком приметном месте, это ведь не остров Монте-Кристо. Мало того я был уверен, что клада здесь нет.
Джуен встретил нас визгом голопузых нанайчат и непонятной суетой местных аборигенов. При виде нашего баркаса на берег высыпало всё население стойбища.
–
Скажи нам, товарищ, где у вас сельсовет? – обратился Щусь к более-менее опрятно одетому гражданину. Наверное, подумал, что чистота – это признак интеллигентности и угодил в самую точку.
–
Я сельсовет, – ткнул себя указательным пальцем в грудь гражданин, и, протягивая руку для приветствия, добавил: – Юкуйла.
–
Старший лейтенант Щусь, – небрежно козырнул старлей и вкрадчиво серьёзным тоном продолжил: – Нам необходимо с вами поговорить по важному государственному делу.
–
Важные вести в Красный чум ходи надо, – ответил тот солидно. – Здесь шумно, говорить нельзя. Красный чум печать есть.
–
Если это воможно, мы бы хотели, чтобы вы пригласили для разговора старых охотников, – вмешался в разговор Боженко, а я подумал: «Причём тут печать?».
Щусь в разговор не вмешивался, и я понял, что встречу со стариками и вообще остановка в Джуене – это инициатива профессора.
В Джуене мы простояли трое суток. Профессор постоянно куда-то пропадал, о чём-то разговаривал со стариками и делал мимолётные пометки в своём блокноте. По вечерам он рассказывал мне о Золотой империи, но, надо отдать ему должное, о сокровищах чжурчжэней он не обмолвился ни разу.