Харон

— А как Культ соотносится с… ББЦ, кажется? — задал я давно интересующий меня вопрос. — Они же выкупили права на показ реалити с нашим невольным участием? Получается, мы сейчас под ними?

Лицо Кторвика изобразило нечто, напоминающее ярость: глаза сузились, брови наехали на веки, а нос перекосился так, что я уж было подумал, что октопуса хватил инсульт.

— Культ, Чёрный… — после небольшой паузы отчеканил осьминог, — Культ никому не подчиняется. Покупка прав на показ реалити — лишь выгодное предложение и возможность вывести формат на новый уровень.

Триггер Кторвика был найден — его серьёзным образом волновало положение Культа, чьё начальство отличалось явно выраженной нерешительностью в вопросах стратегического продвижения интересов собственной организации.

Оставшуюся часть пути мы ехали молча.

За окнами на огромной скорости проносились конусообразные и цилиндрические постройки, редкие прохожие в зачастую странной одежде, небольшие магазинчики и здания с огромными буквами аббревиатур.

Кторвик обдумывал свой проект, я же гадал над вопросами куда более философского характера. Каким образом работают навыки без Системы? Почему из Игры удалось вытащить Крыса, который вообще-то не должен обладать некой внеигровой сущностью (если угодно, душой)? И, самое главное, что же такое специализация Харон, таким невероятным образом оказавшаяся в моём распоряжении?..

Встречи Совета шести проходили в довольно старом (относительно окружающих новостроек) здании, представляющим собой высокую цилиндрическую башню, выстроенную из красивого камня, по виду гранита. Вряд ли это был настоящий гранит. Это значило бы, что гранита у октопусов мама не горюй: башня Совета шести имела порядка ста этажей. Хотя, судя по характеристике Кторвика, Совет шести мог позволить себе здание хоть из позолоченных костей утопленных младенцев.

— Лёгкий камень, — пояснил Кторвик, видя мой немой вопрос. — У вас он не был известен? А я-то гадал, почему вы его в Игре не догадались использовать, хотя в разделе «магические» технология была доступна… Эм, вообще-то его не так сложно добывать…

— Всё-всё, суть я понял, — прервал я Кторвика, уже готовящегося рассказывать о процессе создания лёгкого камня. Подобные вещи меня мало интересовали, особенно в сравнении с политическим устройством Города. — Скажи лучше, почему октопусы вообще слушают Совет шести?

— Хех, а ты попробуй его не послушай! — усмехнулся Кторвик. — Все предприятия, за исключением совсем уж мелкого бизнеса, вся инфраструктура, все дороги и здания — вообще всё принадлежит той или иной корпорации, глава которой входит в Совет. Только Культ сохраняет свою независимость, во многом благодаря таким вот простым октопусам, желающим почтить память своих умерших предков, — Кторвик указал на улицу, где по ровной дороге двигалась странная процессия с треугольным гробом, венками и разноцветными одеждами.

— Приехали, начальник! — пробасил водитель — улыбчивый крепыш в забавной шапочке (всё-таки некоторые архетипы остаются неизменными даже в инопланетном обществе).

— Ну не знаю, — задумался я, вылезая из автомобиля и ловя на себе взгляд остолбеневших прохожих. — А почему бы не собраться вокруг какого-нибудь лидера и не двинуть на улицы?

— Хочешь потерять работу и остаться без пенсии и средств к существованию? Или смертельный разряд тока получить?.. Тогда вперёд — прыгай по асфальту. Чёрный, всё продаётся и покупается, в том числе и протест. Если кто-то реально выйдет на улицы, то сделает это не потому, что борется с Системой, а потому, что один из членов Совета шести решил расширить свою территорию… Впрочем, эм, я не совсем верно говорю…

— А что не так?

Прохожие всё никак не унимались. Вместо того, чтобы пойти своей дорогой, они направились прямо в мою сторону. Послышались крики: «Чёрный!! Это ты?!». И как только они меня узнали? Наверное, ушлый Кторвик уже подготовил и выпустил бонусную серию, где показывалась съёмка первой встречи с фракцией серых…

Из машины тут же вышли водитель и охранник, оба — мощные представители вида осьминогов. Они оттеснили прохожих, освобождая нам дорогу к зданию.

— Некоторые члены Совета шести… Как бы сказать? Уже не в состоянии решить даже то, какой костюм им надеть утром. За них решения принимают члены клана или помощники, — Кторвик открыл дверь цилиндрического здания и изобразил приглашающий жест, мол, добро пожаловать.

— Но почему?

— Сейчас всё увидишь, — улыбнулся Кторвик, панибратски хлопая по плечу мощного охранника и направляясь к лифту.

Охранник покорно приветствовал главного автора Культа и поспешил открыть золотистую дверцу кабины.

На последнем этаже башни располагался большой зал с округлыми стенами. Именно здесь и проходили встречи Совета шести. Нас попросили подождать за прозрачной перегородкой, не пропускающей звук. Кторвик выразил недовольство и с чувством собственного достоинства сел на мягкое кресло. Я последовал его примеру.

За большим круглым столом сидели четыре уродца и два хмурых октопуса.

Двойка невероятно толстых осьминогов с огромными животами и недоразвитыми щупальцами вообще не подавала признаков наличия интеллекта. За их спинами располагались учтивые помощники, поминутно шепчущие на ухо своим хозяевам советы. В ответ толстяки издавали нечленораздельные звуки, по которым помощники неведомым образом понимали их точку зрения (или делали вид, что понимали) и что-то нашёптывали в микрофоны.

Третий член Совета шести выглядел менее устрашающе, но и у него вид был весьма специфичным: щупалец не имелось вовсе, а лицо покрывали следы пластических операций, которым так и не удавалось скрыть все недостатки перекошенной морды. За его спиной тоже стоял помощник, но больше для консультации: соображал осьминог самостоятельно.

Четвёртый выглядел как переходная ступень эволюции: от уродцев, чьё физическое выживание могло считаться достижением медицины, до вполне нормальных октопусов, сидящий чуть в отдалении. У него помощников уже не имелось, однако в скрытом между щупалец наушнике постоянно слышалось шуршание подсказок.

Пятый и шестой участники Совета, в отличии от своих коллег, выглядели представительно и независимо. Кторвик взглянул через полупрозрачную панель, отделяющую зал от небольшой комнатки ожидания, и проговорил, указывая на пятого осьминога:

— Хединг, глава ББЦ, хитрый, расчётливый и властолюбивый. Его корпорация занимает весь южный округ, вторая по степени влияния во всём Городе. Именно он и купил право на показ реалити… Денег потратил уйму! Но что только не сделаешь в конкурентной борьбе.

Хединг был небольшим октопусом, одетым в серое нечто из плотной ткани, отдалённо напоминающее человеческий костюм-тройку. Вместо правой руки был установлен биотический протез, а левый глаз немного косил в сторону, что только подчёркивало скрытность главы ББЦ и создавало таинственный образ.

— Господин Шол де-Мой, — прошептал Кторвик, показывая на шестого члена Совета, крупного весёлого октопуса. — Глава крупнейшей корпорации МЛД. Большой любитель древностей, разбирается в искусстве, держит весь центр Города, в том числе и территорию, на которой построена башня. Из отличительных свойств — очень любит роскошь, по слухам, содержит целый гарем жён и ещё с десяток проституток. Всячески пытается ослабить влияние Хединга и заграбастать полную власть в Городе — тут уже без слухов, сухие факты. Против него и направлена наша работа.

Очевидно, Хединг и Шол де-Мой вели ожесточённые переговоры, в которых также участвовал четвёртый член Совета шести. Остальные осьминоги внимательно слушали бизнесменов (за первых двух членов совета «слушали» их помощники).

— Но почему они такие… — я не знал, как выразить мысль, не нарушив субординацию, но мою фразу продолжил Кторвик:

— Уроды? Не бойся, перегородка звук не пропускает, а Совет шести прослушивать никто не осмелится. Уродство — следствие многочисленных родственных браков. Нашей элите, видите ли, не пристало скрещиваться с челядью. А богатых семей, как ты уже мог догадаться, всего шесть. Плюс ещё столько же относительно богатых… С этой точки зрения, Хедингу и господину Шол де-Мой повезло больше остальных: у первого от рождения не было правой руки, у второго — чувства меры… Ахахах! Ладно, хм… пожалуй, лучше всё-таки не говорить о подобных вещах в Совете. В общем, господин Шол де-Мой — удачливый октопус и вовсе обошёлся без уродств.