Империя в огне

Я даже устал, проговорив такой длинный монолог. Но меня просто распирало от желания высказать этому самоуверенному дикарю всё, что я о нём думаю. Лучше бы он не трогал Луизу, ей-богу.

Я бы мог его убить, но знал совершенно точно, что умрёт он в тысяча двести сорок первом году, а эта дата никак не должна быть исправлена. Кто я такой, чтобы вершить судьбы людей, отмеченных историей?

– Постой… нукер. – Хан немного помедлил, не зная, как меня назвать. – Откуда тебе известно, что через два года меня изберут Великим ханом, а через двенадцать я умру?

– Я много чего знаю, – ощерился я. – Я знаю, что твоего старшего брата твоя мать нагуляла от друга твоего отца Джучи, а младшего Тулуя, которого сейчас прочат в Великие ханы, от проезжего козлопаса, пока твой отец томился в яме у чжурчжэней. А ещё хочу тебе сказать: когда будешь посылать своего племянника Батыя на Русь, вспомни, как бьются русские воины.

Окружавшие нас люди мало что могли понять из сказанного мною, но исход поединка им был ясен: хан дурак, а я крутой парень.

– Как ты здорово говорил, милый, я так гордилась тобой. Я всегда знала, что ты придёшь и спасёшь меня, – приникла к моему плечу Луиза.

Я же, пытаясь взять себя в руки, перебирал кончиками трясущихся пальцев её роскошные волосы. Давно я так не нервничал, вывел меня высокорожденный.

– Командир, – отвлёк меня голос Диландая. – Уходить надо. Скоро сюда нагрянут кешиктены хана. Я надеюсь, ты не думаешь, что он пришёл сюда с двумя десятками воинов?

– Всё что надо собрали?

– Вроде бы всё.

– Что с людьми двора?

– А на кой они нам?

4 Империя в огне

97

– Они ведь стали свидетелями позора Угэдэя и их всех наверняка казнят, – возмутился я.

– Сейчас многих убивают, – пожал плечами Ди- ландай.

– Забираем всех, – отрезал я.

– Всех так всех, – равнодушно согласился он.

– Воин, – услышал я голос присмиревшего Угэдэя. – Ответь на последний вопрос.

– Давай, – подошёл я вплотную к хану.

– Для чего всё это, я ведь не оставлю тебя в покое, слишком много тебе известно? – с каким-то детским любопытством посмотрел на меня Угэдэй.

– Ты когда-нибудь слышал слово «любовь», хан? А знаю я гораздо больше, чем ты думаешь, я даже помню, где мы похоронили твоего отца Чингисхана. Кстати, я прихватил оттуда одну золотую безделушку – Дайчин Тенгри10. Даже не знаю, как великий Тэмучжин будет на том свете без бога покровителя убийц, да ещё с онготой11, выскочившей из тела вместе с кровью. Теперь-то не возродится твой папаша. И что у вас за порода такая пёсья, всё время через баб страдаете, думаете, наверное, не тем местом.

Моё самолюбие было полностью удовлетворено. Ещё бы, кто из смертных мог бы вот так запросто поболтать с вершителем людских судеб. Вы бы видели, какая злобная гримаса перекосила лицо Угэдэя. Не знаю, для чего я это делаю, ведь такими разговорами я наживал себе могущественного и беспощадного врага, но я не мог остановиться, а враги у меня были всегда.

– Ты пожалеешь, что родился на свет, проклятый урус! – проскрипел зубами повелитель. – Я разыщу тебя даже на морском дне.

– Мне многие об этом говорили, я уже успел привыкнуть к таким угрозам, – усмехнулся я. – А о морском дне ты это зря. Насколько мне известно, вы умеете плавать, только держась за хвост лошади? Прощай, хан, надеюсь, мы больше не встретимся. – Я повернулся и пошёл прочь.

– Богатур! – дёрнул меня кто-то за рукав, когда я отошёл от хана на приличное расстояние. – Богатур!

Я обернулся. Задрав голову, на меня смотрел тот самый пацанчик, что давал мне напиться, когда я сидел на нарах в ханском зиндане.

– Барони! Ты как здесь оказался? – удивился я.

– Дак ты сам говорил, чтобы я не пропадал. Разговаривать со мной хотел, – как и в прошлый раз, шмыгнул носом малой.

– Поговорим ещё. А всё же, как нашёл?

– Подслушал, что хан навстречу вам отправляется, и увязался за ним. Ну и ловок же ты в бою! – не сдержал восхищения мальчишка.

– Барони, возвращайся назад, не до тебя сейчас, – я попробовал развернуть его за хрупкие плечи.

– Нет, я с тобой пойду, – вырвался он. – Я воином хочу стать. Ты меня научишь?

Я посмотрел в мальчишечьи глаза, и по их блеску понял, что не уйдёт. Будет следовать за отрядом, выжидая удобного момента, чтобы согласились оставить у себя.

– Только не хныкать, – погрозил я пальцем.

Мы ещё раз унизили Угэдэй-хана, оставив его связанным среди трупов своих стражников, и отправились в укромное место, найденное Диландаем. По дороге, по старой сержантской привычке, я составлял строевую записку, а проще говоря, подсчитывал личный состав и его перспективные возможности. Из моего десятка в живых остались Диландай, монгол Айгул из враждебного чингизидам племени ойратов, что обитали на берегах Байкала, и Угудай.

Угудай был чжурчжэнем. Его семья жила на заставе У-ша-пу. Отец был военным. Угудаю было пять лет, когда в тысяча двести одиннадцатом году под стены заставы нагрянул тумен монгольского полководца Джэбэ. Застава пала, а ребёнка увезли в монгольский курень. Его усыновила сама Бортэ – жена Чингисхана. Зная крутой нрав хана, для того, чтобы спасти детей от его расправы, усыновляла их десятками.

– Угудай, так вот какой верой и правдой ты отрабатываешь свою жизнь? – не удержался я от подначки.

– Ты тоже служил не Агуде, – спокойно ответил воин, открыто посмотрев мне в глаза.

– Князь Агуда из рода Ваньянь сто лет назад основал империю Айсинь, – ответил на мой вопросительный взгляд Диландай.

– Маловато мужиков. Всего четверо, – громко произнёс я, краем глаза глянул на Барони. Как среагирует?

Парень обиженно засопел.

– Вижу, вижу. Есть пятый, – улыбнулся я.

– Есть ещё четыре фурии, – сказал Угудай.

– А это что за страсти? – поинтересовался я.

– Это мои личные девушки-телохранительницы, – пояснила ехавшая рядом со мной Луиза. И, повернувшись к Угудаю, спросила:

– А как ты узнал? О них не все мои придворные леди знают?

– Я ж следопыт, – не стал скромничать Угудай.

«Хорошая подбирается команда: четыре спецназовца широкого профиля, четыре амазонки, подросток и полтора десятка изнеженных созданий женского пола», – вздохнул я с сожалением.

– Ну что, коллеги, к ночи успеем до укрытия? – задал я команде вопрос.

– Надо успеть, – ответил за всех Диландай.

Укрытие оказалось что надо. Водопад прикрывал узкую щель прохода в довольно-таки просторную пещеру. Здесь нам предстояло провести несколько дней, пока рыжие псы, идущие по нашему следу, не потеряют нюх. А здорово я их разозлил!

Помня прошлый свой опыт совместного проживания в замкнутом пространстве особей обоего пола, я решил сразу же навести порядок. Сержантская закалка и жизненный опыт помогли справиться с этим вопросом. Лишь один вопрос остался нерешённым, лучше сказать, он решался, и очень активно. Отношение к сексу в средневековом обществе было довольно-таки свободным, поэтому нам с Адзи приходилось часами лежать у водопада и слушать чудесное журчание прозрачных струй. Это хоть как-то заглушало страстные стоны влюблённых беглецов. Мои парни работали на износ, и я уже стал опасаться, хватит ли им сил, если придётся взяться за оружие иного рода.

Глава 7

ТАЙ-ЦЗУ АГУДА

И что на меня нашло? Наверное, это неизжитая со времён детства пионерская классовая ненависть. Ненавижу буржуинов, и всё тут. Надо же было так обидеть неплохого в общем-то хана. А то, что они до слабого полу были охочи, то такого факта даже история не утаивает. Просто в этом деле есть один нюанс: не стоит трогать моих женщин, и всё будет хорошо. И вот теперь благодаря моей горячности мы уже целый месяц сидим в каменном мешке.

Вся округа кишит шпиками и монгольскими патрулями. Угэдэй-хан хорошо усвоил уроки великого отца – «преследовать врага до полного его уничтожения». А здесь ещё и личное. Не выпустит нас Угэдэй-хан просто так, ох не выпустит. Но мы пока держимся. Провианта вдоволь, отыскали запасной выход с другой стороны горы. Единственное, что меня беспокоит – это гиперактивная сексуальная жизнь моего гарнизона. Если мы здесь задержимся на несколько месяцев, то придётся открывать родильное отделение. Что творят, сволочи!

10

Дайчин Тенгри – бог-воитель.

11

Онгота – душа покойного.