Империя в огне

– Так и шла бы ты уже к Аллаху! – устало отмахнулся я рукой от девичьих причуд.

– Я желаю быть твоей дамой сердца, – неожиданно сменила гнев на милость принцесса.

– Это отчего же? Только что ты предлагала этому юноше меня прирезать.

– Я испытывала твою силу, и не ошиблась, ты сможешь меня защитить.

– И тебе совсем не жалко того паренька?

– С чего бы… я ведь не его лю… – Тут девушка покраснела и, вскочив на лошадь, поскакала в степь.

Ну вот, мне только и не хватало любви взбалмошной малолетки.

– Что я говорил, – гоготнул Диландай. – Девка вот- вот войдёт в самый сок, глядишь, и с ханами скоро породнишься.

Меж тем Менге закончил торг по выкупу и, довольный собой, подъехал к нам.

– Посидит в зиндане, пока родственники выкуп не привезут.

Благодаря распорядительному десятнику я могу стать весьма состоятельным человеком.

– Отпустил бы его к чёртовой матери, ведь мальчишка совсем, – произнёс я, глядя, как поднимается пыль за удаляющейся капризной всадницей. – И ещё, – я перевёл взгляд на Менге, – видел я у этого паренька под седлом одну интересную штучку – арбалетик. Оставь его для меня.

– Хоп! – хлопнул себя по ляжкам Менге. – Ещё раз убеждаюсь, что вы, урусы, выгоду держать не умеете? И не мальчик он вовсе! Оружие в руки взял… Первого врага я убил, когда мне шла двенадцатая весна.

Мне же вспомнился двухтысячный год, разорённая Чечня и мальчишки с гранатой за пазухой, по ночам убивающие наших солдат. Как верно сказано: «он не мальчик, он оружие в руки взял».

Сбив свою злость, Тань Я вернулась тихая и покорная. И теперь ехала исключительно рядом с Диландаем.

– Что будем с девчонкой делать? – спросил на общем совете Диландай. Роль няньки его совсем не устраивала.

– А что с ней делать? – пожал плечами десятник. – Не возвращаться же из-за этой гусыни назад.

Тань Я стерпела даже такое унижение и, не проронив ни слова, лишь напряжённо поджала плечи. Ох и не завидовал я в это время старому вояке.

На третий день пути мы неожиданно нарвались на отряд тангутов. Мучимые жаждой, они вышли к реке. По воле случая мы тоже поили там своих коней. Ещё каких- то десять минут, и мы бы разминулись. Но не судьба. На войне многое зависит от долей секунды. Кому-то они даруют победу, а кому-то – смерть.

Первые же стрелы свалили наземь пару лошадей и десятника. Надо же, прошёл столько битв и походов и пал от случайной стрелы непокорного тангута.

– В круг! – закричал я и, ухватив за руку принцессу, завалился с ней за убитую лошадь.

– Жива? – переведя дыхание, спросил я.

– Жива. Можешь отпустить. – Её глаза были на уровне моих. В них плавала бездонная горечь степей и немой вопрос.

– Тьфу ты, неугомонная девка! – чертыхнулся я, и по армейской привычке прокричал: – Десятник убит, беру командование на себя, кто живой отзовись!

Вместе с Диландаем отозвались семеро.

– Дальше лежать нет смысла, – прокричал я. – Иду в атаку, а вы прикрываете меня стрелами. – Чуть не сказал – «огнём», но эта команда появилась только с приходом огнестрельного оружия.

И началось. Я разозлился до самого не могу и, встав во весь рост, попёр на бастионы нападавших.

– Ура! – кричал я, размахивая двумя саблями.

Хочу заметить, что до сих пор считалось, что клич «ура» придумали монгольские воины. Уточняю, первый раз в истории человечества слово «ура» прокричал я. Это уже потом его стали повторять монголы, и впоследствии воинский боевой клич переняли русские дружинники.

Я не слышал свиста летящих в меня стрел, потому что, словно сверкающими мельничными крыльями, вертел перед собой сталью. Вражьи стрелы, разлетаясь на мелкие щепки, сыпались на песок. Мои стрелки прицельно отстреливали неосторожно высунувшихся из укрытия лучников. И вот я приблизился к противнику на расстояние контакта. Добивать уже практически было некого. Сделав пару окончательных аккордов, я устало опустил руки.

– Ур-а-а! – раздался крик возле уха, и кто-то уткнулся мне в спину. Я повернулся.

Рядом стояла принцесса Тань Я и, выпучив глаза, продолжала орать. У неё был шок. Я дал ей пару оплеух, а потом, видя, что не помогает, ещё и подзатыльник. «Вот дурында, это же надо – она под стрелами шла за мной!»

– У тебя, что, крыша поехала? – спросил я её более- менее ласково. – Зачем шла за мной, ведь убить могли?

– Не-а! – сверкнула она зубками. – Рядом с тобой самое безопасное место.

Чёрт побери, когда-то я это уже слышал, только не помню когда.

К вечеру следующего дня мой десяток, в составе Ди- ландая, пятерых кешиктенов и непредсказуемой девушки Тань Я, прибыл в ставку Тулуй-хана.

– Как погиб десятник? – строго спросил он.

Хан Тулуй не походил на своих братьев. Вот он-то как раз и был типичным представителем монголоидной расы. Невысокого роста, грязная косичка, редкая бородка, властный взгляд не выпускает тебя из виду во время всего разговора. Такому не соврёшь. Поговаривали, что он не родной сын Чингисхана. Красавица Бортэ нагуляла его, когда Тэмучжин находился в одиннадцатилетнем плену у чжурчжэней. Но хан его принял и объявил своим четвёртым наследником. Войска его боготворили, и в данный момент до большого курултая, совета всех ханов, он исполнял обязанности Великого хана.

– Внезапно столкнулись с отрядом тангутов, – ответил я коротко по-военному.

– Сколько воинов было у них?

– Четыре десятка.

– У вас?

– Десяток.

– Почему остались живы?

– Повезло.

– Хм, «повезло». Один против четверых, – довольно ощерился хан.

– Я тоже там была, – раздался дерзкий голос.

«Вот чёртова девка, нигде от неё покоя нет», – поморщился я.

– Это кто? – взмах плети в сторону говорившей.

– Принцесса из дома…

– Почему погиб десятник? – перебил её хан Тулуй.

– Не ждали нападения, поили коней.

– Та-ак, – протянул хан и впился в меня взглядом. – Почему за всех отвечаешь ты?

– Так вышло, думать было некогда, пришлось всю инициативу брать на себя, – заскромничал я.

– Он один пошёл на тангутов, и ни одна стрела не смогла его поразить, а он зарубил всех, – опять некстати влезла принцесса.

– Непобедимый, значит, ну-ну. Десяток твой. Забираешь царский двор и сопровождаешь его к нашему брату Угэдэю. Получишь серебряную пайцзу, – закончил аудиенцию хан.

– Гуляем! – ткнул меня в плечо Диландай.

– Быстро в десятники выбился, – без тени зависти произнёс один из теперь уже моих воинов.

– Чего ж ты у реки растерялся, глядишь, сам бы десятником стал, – ощерилась Тань Я, она уже обнаглела до того, что чувствовала себя полноценным членом десятка.

– Да нет уж, лучше живым кешиктеном, чем мёртвым десятником, – усмехнулся воин.

– Диландай остаётся за меня. Пойду на гарем полюбуюсь, – потянулся я и, поправив сабли, направился вдоль кибиток и шатров.

– Эй, куня, а ты куда? – попытался я шугнуть наглую особу.

– Я тебе не подчиненная, где хочу, там и хожу, – дерзко сверкнула глазищами девица.

– Ну и хай с тобой. – Стараясь не замечать настырного хвоста, широким шагом двинулся я вдоль обоза.

В отведённом для плененного двора месте стояла гнетущая тишина. Показав караульному пайцзу, я беспрепятственно вошёл внутрь.

– Как ты смеешь не пускать, я принцесса! – раздался шум у меня за спиной.

Я на секунду обернулся и, чтобы быстрее прекратить балаган, приказал:

– Пропустите!

За спиной послышалось учащённое дыхание и самодовольно произнесённые слова:

– Куда от меня денешься!

– Проводите меня к принцессе! – распорядился я.

– Тебе, что, одной уже мало! – укоризненно фыркнули у меня за спиной.

– Стой здесь! – жёстко распорядился я и прошёл сквозь тростниковую занавеску.

В пустом помещении, на ковре спиной ко мне сидела женщина, или девушка. Тогда так одевались, что определить возраст со спины было невозможно. Но моё сердце вдруг учащённо забилось, а ноги приросли к земле. Я стоял и ждал, девушка молчала и не оборачивалась. Не помню, сколько времени навалившаяся вдруг робость удерживала меня на месте. Наконец, сглотнув вставший поперёк горла комок, осипшим голосом я произнёс: