Страница 51 из 73
Я остановилась лицом к нему.
— У него нет стихотворения, подходящего моему характеру, — бросила я вызов.
Стокер ухмыльнулся — дьявольское выражение, от которого у меня почти перехватило дыхание.
— Конечно, есть:
Я встретил деву на лугу,
Она мне шла навстречу с гор.
Летящий шаг, цветы в кудрях,
Блестящий дикий взор.[24]
«La Belle Dame Sans Merci»? — потребовала я. — Вот как ты меня видишь? Красивая женщина без пощады, которая убивает своих любовников?
Стокер задумчиво наклонил голову.
— Не то что она убивает их. Я думаю, скорее, ее не трогает, когда они умирают.
— Из всех… — я замолчала, когда увидела нечестивый блеск в его глазах. — У тебя необъяснимо приподнятое настроение.
— Я рядом с морем, — просто ответил он. Мне вспомнилось, сколько лет его жизни было проведено на кораблях: сначала в военно-морском флоте Ее Величества, затем в собственной экспедиции, когда он путешествовал в Амазонию в поисках неизведанного и немного славы возможно.
Я взглянула на вывеску над дверью — похотливая русалка, обхватившая руками грудь и манящая усталого путешественника.
— Интересно, не стоит ли тебе зайти одному, — предложила я. — Матушка Нэнс может оказаться восприимчива к твоим мужским чарам. Ты можешь расспросить ее о Розамунде, раскопать немного местных сплетен, коль повезет.
Он усмехнулся.
— Несмотря на все твои знания о мужчинах, ты до сих пор не обнаружила: мы гораздо более склонны к сплетням, только называем их сказками. Я изображу самые мужественные манеры и поговорю с рыбаками в трактире. Ты можешь созвать шабаш ведьм и выведать, что старуха знает.
Стокер повернулся, чтобы открыть дверь, и я высунула язык за его спиной. Он будет наслаждаться парой пинт вкусного, крепкого местного сидра и мужским разговором, пока меня заставляют сидеть у очага и заниматься женской болтовней. Мне хотелось быть среди мужчин, но я поняла его точку зрения. Он был одним из них — огрубевший от работы, хотя и стойкий приверженец аристократического произношения со всеми его элегантными гласными, верный своему хорошему происхождению. Они будут откровенны с ним, как не будут с женщиной, независимо, насколько та может быть привлекательна.
Матушка Нэнс приветствовала меня в своей гостиной без признаков удивления.
— Я только что поставила сидр, чтобы согреться. Парни пьют его холодным, но думаю, немного тепла не помешает в такой день, как сегодня. Добавьте немного огня в кости, вам понравиться, — пообещала она. Я посмотрела на очаг, где стояли две медные кружки.
— Вы ожидали компанию? — спросила я, заняв место, которое она указала.
Женщина посмотрела на меня взглядом, который при других обстоятельствах можно было назвать упрекающим.
— Я ожидала вашу компанию, моя дорогая.
Я не ответила. Казалось, не было никакого возможного ответа на это, поэтому мы сидели в тишине, пока она не согрела сидр. Она разделила палочку корицы пополам, бросив по куску в каждую кружку, а затем пару долек чеснока, которые расщепила зубами. Когда сидр достаточно нагрелся, она осторожно разлила его поверх специй и добавила тонкую нить темно-золотого меда.
— От пчел острова Сан-Маддерн, — протянула она мне одну из кружек.
Я сделала глоток и чуть не задохнулась.
— Это не сидр, — хрипя, протестовала я.
— Конечно, сидр, — она глотала, благодарно причмокивая губами. — С небольшим количеством рома.
— Сколько здесь рома, Матушка Нэнс?
— Не больше половины чайной чашки, — пообещала она.
Половина чашки! При такой скорости я была бы пьяной как лорд к концу нашей небольшой беседы. Я сделала мысленную пометку пить медленно.
— Вы слышали, в замке приключились небольшие волнения? — рискнула спросить я. — Кое-кто верит, что призрак Розамунды появился, как вы и предсказывали.
Она покачала головой с непроницаемым выражением лица.
— Я и впрямь так предсказывала.
— Вы умудренная опытом женщина, Матушка Нэнс. Как вы думаете, что с ней случилось?
Она пожала плечами.
— Кто может сказать? Возможно, наконец пришли мерфолки[25], чтобы забрать домой одну из своих.
Я подавила вздох и сделала еще один глоток.
— Волшебная сказка. Вы на самом деле не верите, что мерфолк сошел на берег и утащил невесту Малкольма Ромилли навстречу смерти.
Матушка Нэнс взглянула на меня с жалостью.
— Сие не смерть, милая. Не тогда, когда уходят к мерфолкам. Скорее, возвращение домой.
Эта линия вопросов была явно непродуктивной, поэтому я попробовала другой способ.
— Вся история была ужасно огорчительной для хозяина острова. Конечно, жители Маддерна хотели бы получить ответ ради него.
Она ничего не сказала, просто потягивала свой сидр. Мне пришло в голову, что неразгаданная тайна с призраками, пропавшей невестой и, возможно, несколькими мерфолками, добавленными для полной меры, наверняка полезна для бизнеса. Туристы, любопытствующие и другие упыри на многие мили вокруг не смогут устоять против соблазна.
— Полагаю, Ромилли придется смириться с тем, что он трагический жених, — промолвила я.
— Как и ваш Темплтон-Вейн, — ехидно парировала она, хитро поглядывая на меня поверх своей кружки. Я подняла бровь, и она засмеялась. — Конечно, вопрос в том, который из них?
— Ни один из них не мой, — проинформировала я.
Старуха внезапно посмотрела на меня, ее любопытный взгляд ощупывал мое лицо.
— Я не думала, что вы слепы, моя дорогая. Но нет больших слепых, чем те, которые не хотят видеть.
Я ответила ей тонкой улыбкой.
— Возможно, мы могли бы вернуться к теме Розамунды.
Матушка Нэнс взмахнула рукой.
— Вы толкатель, знаете.
— Толкатель?
— Проталкиваетесь туда, где нет места, и создаете его сами, — объяснила она. Я открыла рот, чтобы возразить, но она подняла руку. — Я не говорю, что это плохо, так что успокойтесь, дорогая моя. Вы должны были это делать, не так ли? Всю свою жизнь. С тех пор как родились под тенью.
— Рожденная под тенью?
— Это виденье. Я знаю, когда человек родился в солнечном свете и когда родился в тени. Вы — дитя луны, крошка. Эта тьма никогда не покидает вас. Она ваш постоянный спутник, и так будет всегда. И вы это знаете, не так ли?
— Матушка Нэнс, — начала я терпеливо.
— Ах, вы не хотите говорить об этом, дорогая? Матушка Нэнс понимает. Для ребенка трудно принять, что она не нужна. Это проникает в ее кровь и кости до тех пор, пока она не осознает, что должна искать свой собственный путь, потому что никто не сгладит ее дорогу. Знаете, такие вещи делают женщину сильной. Вы когда-нибудь ломали кости? — внезапно спросила она.
— Да, — сказала я, вспоминая лето, когда мне было восемь лет, и я упала с яблони. — Руку. Когда была маленькой девочкой.
Старуха подняла ладонь, и я протянула руку. Она обхватила запястье на мгновение, закрыв глаза. Затем ее ладони, мягко прикасаясь к моим рукам, начали двигаться вверх, остановившись на полпути между запястьем и локтем.
— Вот здесь, — сказала Матушка Нэнс, больше для себя, чем для меня. — Именно здесь сломалась кость, a потом срослась. — Она похлопала меня по руке. — И теперь она сильнее. Вы знали это? Когда разбитое срастается, оно становится сильнее, чем прежде.
Я ничего не ответила, но когда она держала мою руку, почувствовала странное тепло, начинающее течь из ее ладоней. Благословение ведьмы, подумала я с иронией. После затянувшейся паузы Матушка Нэнс улыбнулась и отпустила меня.
— Знаете, сердца такие же, как кости, — она снова взяла свою кружку.
— Сердца?
— Да. Сердце может быть разбито на тысячу кусочков, но когда они снова соединятся и станут одним целым, любовь, которую оно дает, будет еще более неистовой.
Я подумала о Стокере, так отчаянно влюбленном в свою первую жену, и о предательстве, которое чуть не уничтожило его.
Старуха прищурилась.
— Я могу дать вам амулет, — она внимательно наблюдала за мной. — Это не требует многого, вы знаете. Просто капелька волшебства, не более чем шепот заклинания.