Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 15 из 20

Во-вторых, сама атмосфера Средневековья, как ни пытаются ее рисовать светлыми красками некоторые современные авторы, была все же довольно мрачноватой. Большие массы народу, отгородившиеся от природы городскими стенами, в отличие от публики времен античных цивилизаций, мало заботились о гигиене и санитарии. Итогом этого стали эпидемии различных болезней (прежде всего чумы), уносившие тысячи людей. Кроме того, в это время в Европе ведутся бесконечные войны, выкашивающие мужское население. Повсюду пылают очаги ненависти, насилия, торжествует право сильного. Многие люди, глядя на то, что творится вокруг, в это время ощущают в душе отчаяние и усталость. Впечатленные к тому же выразительными библейскими образами, они постоянно ждут Апокалипсиса, то есть конца света. А, как давно заметили психологи, всевозможные природные катаклизмы (землетрясения, извержения вулканов, массовые эпидемии и т.п.) и социальные потрясения (войны, революции и пр.) способствуют резкому повышению сексуальности как у мужчин, так и у женщин. Вполне возможно, что природа таким образом компенсирует неожиданные провалы в демографии. Так что повышенная сексуальность в средние века объяснялась наверняка и этим фактором. И потом, не надо забывать того, что в ту пору не было такого избытка развлечений и различного рода источников информации, как в наши дни. Зато эмоциональная жизнь, при всей простоте нравов, а, может быть, именно благодаря им, была более интенсивной и непосредственной. Если уж горевали, то от всей души. Если веселились, то на полную катушку. Как справедливо заметил большой знаток Средневековья Йохан Хёйзинга, «необходимо вдуматься в эту душевную восприимчивость, в эту впечатлительность и изменчивость, в эту вспыльчивость и внутреннюю готовность к слезам, чтобы понять, какими красками и какой остротой отличалась жизнь этого времени» (Й.Хёйзинга. «Осень средневековья»). В общем, можно сказать, что средневековые люди, будь то простолюдины или вельможи, во многом вели себя, как дети. Что же касается любовной темы, то представители высших классов еще более активно, чем кто-либо, в силу большего количества свободного времени, предавались любовным играм и утехам. Тема любви будировалась ими в самых различных вариантах. При дворе забавы ради были созданы cours d’amoures (суды любви), которые      состояли из придворных во главе с “принцем любви”, либо “королевой любви”. Роли последних исполняли правящие особы. На этих “судах любви” на полном серьезе осуждались различные любовные истории и коллизии. Можно сказать, это были предтечи нынешних телепередач, типа “Моя семья”, “Окна” или «Дом 2».

Вот одно из характерных “дел”, рассматриваемых cours d’amoures. Истцом выступал N, некий рыцарь, влюбленный в некую Прекрасную даму. Эта дама любила совсем другого рыцаря. Но, видя упорное обожание со стороны N, вероятно, из жалости и сострадания к своему упорному поклоннику, она сказала N, что обещает уступить его настойчивому ухаживанию в том случае, если разлюбит того, в кого теперь влюблена. Но не разлюбила, а даже вышла замуж за того, кого изначально любила. Исходя из этого факта, N обратился в суд любви, и судьи после недолгого обсуждения торжественно вынесли решение: иск N. вполне справедлив и обоснован и что теперь-то, после замужества означенная дама должна выполнить свое обещание, так как куртуазная любовь не может быть окольцована и ограничена брачными узами, или, проще говоря, о какой любви в семейной жизни может идти речь?..

Что касается положения женщины в средневековом обществе в целом, то наибольшей степенью свободы обладали женщины, стоявшие на самых верхних и, наоборот, на самых нижних ступенях сословной лестницы, то есть находившиеся либо в аристократической, либо в крестьянской среде. В наибольшей же строгости держали своих жен горожане среднего сословия. Тут существовал неписаный кодекс правил поведения и целая куча условностей, которым должна была подчиняться женщина, показываясь на людях. По улице ей следовало ходить, как лошади в шорах, – не поворачивая головы и потупив глаза. Не дай бог, если приличная горожанка начинала болтать с кем-то на улице, да еще при этом смеяться. Если же девушка присаживалась на скамью или на стул, то она должна была походить при этом на каменную статую времен Древнего Египта – соединять колени вместе и складывать руки на животе. Средневековая литература просто кишит антифеминистскими сочинениями, в которых женщин называют «самым опасным силком», «сладким злом», упрекают их в легкомыслии, завистливости, жадности, суетности, болтливости, похотливости и прочих грехах. Семейная жизнь в этих сочинениях – вечный предмет насмешек и иронического сочувствия мужьям. То есть, в отличие от поэтов-трубадуров, приземленные городские прозаики не только не романтизировали слабый пол, но и явно относились к дамам с плохо скрываемым презрением. Таковы две стороны медали средневековой морали, такова диалектика жизни.

Женщина в эпоху Ренессанса



В эпоху Ренессанса изменилось многое, в том числе и отношение общества к женщине. Конечно же, эти изменения происходили постепенно, в течение многих десятилетий. Уже в Средние века женщины получили ряд привилегий и свобод, которых до этого у них не было. Причем этому способствовал ряд обстоятельств, и эти обстоятельства создали мужчины своим образом жизни. Поскольку они в те времена постоянно воевали, либо отправлялись в крестовые походы, т.е. постоянно отсутствовали в своих имениях, то женщинам пришлось научиться управлять землей, вести все хозяйство, заниматься торговлей и обменом. Тем не менее, женщины по-прежнему, как в античные времена, воспринимались как некая собственность, принадлежащая сначала их отцам, а после замужества – их мужьям. Причем, как ни парадоксально, это касалось в основном женщин из привилегированных слоев общества. С одной стороны, они должны были получать хорошее образование, чтобы быть в состоянии поддержать соответствующие беседы с любым человеком, но при этом они обязаны были быть во всем покорными своим мужьям. Женщины должны были оставаться целомудренными до своей первой брачной ночи и всегда хранить верность супругу, в то время как их мужья могли позволить себе иметь сексуальные отношения до брака и вне брака.

Весьма «толерантным» оставалось и отношение к насилию над женщиной. Надо сказать, основную часть подобного рода преступлений совершали дворяне, которые отделывались за эту гнусность небольшими штрафами или, в крайнем случае, заключались в тюрьму на непродолжительное время. Даже воровство считали худшим преступлением, чем насилие над женщиной. Причем данное преступление имело свои градации в зависимости от того, над кем совершалось насилие. Например, изнасилование не состоящей в браке девственницы каралось строже, чем изнасилование замужней женщины. Последнее же классифицировалось как незаконное использование чужой собственности. А если насилию подвергалась простолюдинка, то это вообще считалось лишь возмутительным актом.

Мы воспринимаем сегодня эпоху Возрождения, прежде всего, как время, когда в просвещенных кругах на первый план выходит понятие гуманизма и совершено новое восприятие мира, в котором человек стремится найти красоту и гармонию. По крайней мере, именно это ощущение возникает у нас при знакомстве с художниками и ваятелями того времени. Человеческая личность опосредуется в эпоху Возрождения уже не только Богом, как это было в Средние века, но и красотой окружающего нас мира и, прежде всего, женской красотой. Впервые в истории человечества женщина и любовь к женщине занимают такое исключительное место, по крайней мере, это можно видеть в литературе и искусстве. Во многом такие возвышенные чувства, как мы могли видеть, зародились уже в Средние века. Но Средневековье не знало полутонов: жестокость там ходила под руку с сентиментальностью, простодушие – с коварством, невежество – с жаждой истины, а низменное спокойно уживалось с возвышенным. Высокая, одухотворенная любовь возникла, как мы видели, потому, что христианство четко и жестко разделило мир на земной и небесный. Земной мир был для жителей Средневековья, да и для раннего Возрождения временным, суетным, грешным, а мир небесный был полон грез, мечтаний и всего возвышенного. Поэтому земная любовь считалась низменной, плотской, а небесная – возвышенной, одухотворенной и вечной. Средневековые трубадуры, менестрели и поэты воспевали именно эту необыкновенную, возвышенную, небесную любовь. Высший, небесный мир был для них гораздо значимей, а красота, постигаемая душой, ценилась гораздо выше красоты телесной. Та экзальтированность, что была свойственна людям Средневековья, в творчестве поэтов раннего Возрождения находит выход в волнующих образах женщин, которых они, подобно средневековым рыцарям и трубадурам, готовы воспевать всю жизнь. Девятилетний Данте Алигьери, увидевший в храме девочку Беатриче, оказывается на всю жизнь пленен этим образом. Первый раз он заметил ее в церкви. Беатриче стояла в храме на фоне сине-зеленого витража, подсвеченного лучами солнца, в своем алом платьице и показалась Данте неземным созданием, от которого невозможно оторвать глаз. Впечатлительному Данте померещилось даже, что он услышал в тот миг тайный голос, который сказал, что он встретил божество и что это божество отныне всегда будет владеть его душой… Второй раз Данте встретит Беатриче лишь через десять лет. Увидев на площади восемнадцатилетнюю девушку, освященную мягким весенним солнцем – на этот раз Беатриче была в белом наряде, с ниспадающими на плечи локонами – поэт просто опьянел от восторга любви и обожания. И с тех пор без конца писал сонеты и концоны, посвященные земному ангелу. И всё вокруг, любой пустяк, одухотворенный светом его любви, приобретал поэтичность и значимость.