Годин

…

Галя смотрит на свои брюки:

– О, как похудела. Как на мне штаны обвисли…

Безотказный способ побудки придумали командиры. Утром все общежитие начинает дрожать от тяжелых звуков Pink Floyd. Голова взрывается. Конечно, не хочется работать. Но не хочется уже и спать.

После обеда под лозунгом „Наши стога – самые лучшие стога в мире“ дается воля творческому воображению – как сделать стог, чтобы скрыться от жары и от шефов. Вечером дискотека – нужно куда-то девать накопленную энергию.

…

Нашла четырехлистный клевер. Девочки твердят:

– Повезло!

Обычно у клевера три листика. С четырьмя встречается редко. Первый листик – это успех, слава, популярность и жизненная энергия. Второй лист – денежное благополучие, достаток в доме и душевная гармония. Третий лист – любовь, вера и надежда. Четвертый лист – здоровье, сила рода и долголетие. По поверьям, Ева забрала четырехлистник из рая, чтобы он напоминал о счастливом времени в ее жизни. А еще клевер с четырьмя листами служил в Древнем Египте оберегом от магического воздействия и потусторонних сил. Нужно засушить и хранить такой листочек: будет тебе в жизни счастье…

…

Помню, маленькой часто смотрела на вербу за домом и всегда думала, что на нижней ее ветви кто-то обязательно повесится. После одной бури эта ветка сломалась, и я вздохнула с облегчением.

Когда была маленькой, веки у меня были голубыми, и старшая сестра с подругой спрашивали, как я это делаю. Я нашла простое объяснение, которое пришло мне в голову: не мою глаза. Они спросили, как долго не мою. Не очень себе представляла время и сказала три-четыре недели и при этом сама себе верила.

…

Вчера сошла с ума.

…

Сегодня не меньше. Полный срыв.

На пляже прихватили нервы. Вернулась – спина белая. Прекрасный повод разреветься. Так сильно разревелась.

Ищу смысл…

Мои говорят о писании, о немецком, о построении моего будущего. Предлагают тысячи вариантов, и, когда спрашивают, какой из них предпочитаю, всегда отвечаю, что у меня есть лучший вариант. And that is a suicide. Почему нет? Это очень легко сделать. У меня еще гарантированные четыре года, постараюсь их провести более-менее интересно. И потом… Что мне мешает? Только мои этого не вынесут.

Та злая собака спросила меня, почему я выбрала переводчество. Сказала, от любопытства. Как вообще из любопытства живу. Посмотреть, что случится со мной. Но становлюсь все более честолюбивой и менее любопытной…

He… His… Him…

Разлука – вот какая штука: не ожидая ничего, мы вздрагиваем не от стука, а от надежды на него.

Проклятая женская природа. Или, по крайней мере, моя. The one thing I really need is love. Not the kind Misha or Gleb gave me…

Или становлюсь умнее с возрастом, или… очень плохо, если другой вариант, т. е. много понимаю, трезво оцениваю, но не могу ими жить. Знаю: что упало, то пропало.

Чувствую, что еще маленькая для многого. И одновременно очень старая. Уже так мало мне осталось жить.

Наши меня настраивают, что нужно выйти замуж – иначе получу комплекс старой девы.

Нужно писать – начинаю страдать, что не гениальна. И еще: не красива, не талантлива, не добрая и ленивая, не смелая, не свободная, не самостоятельная, у меня нет идей, друзей, веры, надежды…

Читаю Достоевского. Понимаю, что нельзя так просто прожить свою жизнь. Нужно посвятить, отдать себя чему-то действительно ценному. Не обязательно в глобальном смысле. Даже если по-настоящему поможешь одному человеку, нуждающемуся в тебе, это уже стоит жизни…

Все думаю о Майтрипале – о моем институтском смуглом южном друге. Он сражался на родине на берегах Индийского океана против угнетения своего народа. Учится сейчас у нас, но если после окончания вернется домой, то его посадят в тюрьму. Он уже сидел там, рассказывал, как ужасно быть политическим заключенным. Один из его вариантов, чтобы остаться в Союзе, – жениться на советской девушке. Может, мне стоит выйти за него замуж и спасти таким образом хорошего человека?..»

На заводе работал все тот же инженер-технолог Драгунов, который еще до того, как Алексей ушел в армию, приметил его интерес к разным материалам. Видя, что Годин не теряет любопытства к производству керамики, принес ему «Справочник для поступающих в высшие учебные заведения».

Алексей удивился:

– Зачем? Я уже один раз пробовал учиться в институте.

Драгунов пожал плечами:

– Я помню, в педагогическом.

– Ну да.

– Но не о педагогике речь. Тебе ведь в цеху нашем интереснее, чем в школьном классе, так?

– Так!

– Уверен: при твоем интересе тебе сначала нужно окончить вот это учебное заведение, а потом уже на таком серьезном производстве, как наше, работать. Открой там, где закладка.

Закладка была на странице ИМИС (Институт материалов и сплавов).

– Почитай условия поступления. Ты же неглупый парень, думаю, можешь поступить.

– Спасибо… – Несколько растерянно ответил Годин.

Да, он однозначно не хотел учиться в педагогическом, но как-то не задумывался над тем, что есть вузы, в которых изучают то, что ему действительно казалось любопытным, – свойства разных материалов: и металлов, и той же керамики. Алексей с увлечением принялся изучать описание специальностей, учебных программ, условия поступления. Учиться там, где изучают керамику, сталь, свинец, – это же должно быть очень здорово.

– То, что надо! Как же я раньше-то…

Наверное, он поспешил забрать документы из педагогического – говорят, что можно было просто перевестись из одного вуза в другой. Но теперь нужно снова сдавать экзамены на общих основаниях. Впрочем, его это не испугало.

После решения поступать в ИМИС сразу стало как-то легче дышать и веселее жить. Годин бодро ходил на завод, после работы спешил домой. Все его школьные учебники сохранились, так что заново увлеченно штудировал химию, физику, математику, английский – готовился к вступительным экзаменам.

Родителям было радостно видеть вдохновленного сына. Они сразу же одобрили то, что тот снова решил учиться в институте. Ничего, что теперь в другом. Даже выгоняли вечерами Лилю из ее комнаты:

– На пару часиков пусти брата. Не нужно ему мешать, пусть готовится.

– Пусть готовится! – Легко соглашалась сделавшая уроки днем сестренка и перетаскивала своих кукол на диван в большой комнате.

Лето стало теплым и приятным. Алексей успел пройтись по всем необходимым предметам, вспомнить все главное, что по ним изучали в школе. На экзаменах чувствовал себя уверенно, хотя и несколько стеснялся находящихся рядом абитуриентов-семнадцатилеток. Разница между ними была всего-то в три года, но они, только что окончившие школу, со своими свежими еще знаниями казались детьми. Одновременно и робкими, и самоуверенными, детьми, не знающими, что где-то существуют «духи», «слоны», «черпаки», «дедушки» – военные люди, абсолютно не ведающие, что такое закон Фарадея или синтез нуклеиновых кислот.

Вот уже и все экзамены позади. У Година уверенные четверки и пятерки. С полученными баллами он обязательно должен быть зачислен.

В назначенный день с утра пораньше отправился в Москву. Хотя и был уверен в себе, но входил в здание института в волнении. В холле на стенде уже были вывешены синие списки поступивших. В алфавитном порядке:

«Агрба,

Архангельская,

Булдаков…»

Алексей быстро добежал взглядом до «Г»:

«Газимов,

Германчук,

Глазова

…

Горкин,

Горяев…»