Здравствуй, дочь!

Дочь удивленно посмотрела на меня, и я улыбнулась - на этот раз открыто и счастливо, насколько это было возможным.

- Неси их. Посмотрим, смогу ли я отгадать больше, чем наша бабушка.

На следующий день я отправилась к Васнецову на работу. Без предупреждения, потому что знала - могу передумать в любой момент, развернуться и поехать домой.

Когда вошла в кабинет, Рома поднял на меня взгляд. В его глазах отразилось столько всего, что я замерла в нерешительности. Хотелось просто подойти, обнять его, прижаться так крепко, насколько это возможно. И сказать, что я его люблю. Что у нас будет ребенок. Что мне безумно страшно, но я готова попробовать пойти на все, чтобы остаться с ним и с моими малышами.

Вместо этого я произнесла неслушающимися губами:

- Нам нужно серьезно поговорить.

Часть 22. Роман

Я окинул Аню быстрым взглядом. Этот маленький осмотр уже невольно вошел в привычку. Словно пытался определить на глаз - сколько времени нам еще осталось. И сам же себя ругал за это.

- Проходи, - ответил спокойно, хотя хотелось вскочить с кресла и подойти к ней, сжать в объятиях и уверить, что никому не отдам. Но усилием воли я остался сидеть на месте. Лишь жестом отпустил маячившую на пороге секретаршу, давая понять, что ничего не нужно.

- Все в порядке? - уточнил, когда Аня остановилась напротив меня. Нас разделял лишь стол. Тонкая поверхность в несколько десятков сантиметров, а еще - куча невысказанных слов и незаданных вопросов. Столько всего, о чем мы умолчали.

Я никогда не рассказывал Ане о той аварии. Я вообще никому об этом не говорил. Казалось - если снова погружусь в этот кошмар, то обратно просто не выплыву. И как бы ни была мне близка Аня, как бы искренне не хотели мне добра Эмма и Диана, я не мог произнести ни единого слова. Просто позволял думать всем, что авария случилась именно так, как о том писали газеты.

- Да… то есть нет, - откликнулась Аня на мой вопрос и стала расхаживать перед столом из стороны в сторону.

Я видел, что она нервничает. Внутри снова забилась тревога - если Аня пришла ко мне прямо на работу, значит, это было что-то срочное. Неужели ей стало хуже? И неужели она действительно хотела, чтобы мы все - я, Лера, ее мать и Тамара - спокойно за этим наблюдали?

- Так да или нет? - уточнил, откидываясь на спинку кресла.

Аня набрала воздуха в легкие и решительно выпалила:

- Я пришла сказать, что ты… засранец, Васнецов!

Я приподнял брови. Ну, судя по тону, Аня ощущала в себе весьма нехилый жизненный запал.

- Ты это только что поняла? - изогнул я губы в ленивой усмешке.

- Нет, но лишний раз убедилась! Тамара проговорилась мне, что ты добрался до моего врача!

- Если ты ожидаешь от меня раскаяния по данному поводу - его не будет, - отрезал сухо. - Да, я это сделал. И готов сделать что угодно еще, чтобы до тебя наконец дошло - ты должна жить!

- Ты думаешь, что я не хочу?! Думаешь, так легко смириться с подобным диагнозом?!

- Я думаю, что ты трусиха, Царева, - спокойно откликнулся я, поднимаясь с кресла.

При моем приближении она невольно попятилась. Я легко загнал ее в угол и навис над хрупкой фигурой, обладательница которой взирала на меня огромными темными глазами.

- Ты всегда отступала там, где стоило бы бороться, - продолжил я. - Нет, я ничуть не возлагаю на тебя вину за то, что у нас раньше ничего не вышло. Я тоже был идиотом. Но как же я ждал от тебя хоть единого слова! Ничто и никогда не имело надо мной такой власти, как ты. И я никогда не жалел о том, что между нами в итоге произошло. Никогда, до того момента, как...

Я прикрыл глаза. Нет, я по-прежнему не мог об этом говорить. Не мог сказать того, за что сам себя ненавидел.

- Ты ничуть не лучше меня, - кинула Аня в ответ с горечью. - Чем ты занимался эти чертовы шесть лет?! Страдал, не давая себе шанса начать все заново?! Не давая мне понять, что для тебя это было что-то большее, чем развлечение на одну ночь!

Я зажмурился. Слова-пули попадали прямо в цель.

- Я ничего не буду отрицать, - ответил ей. - Кроме одного - ты никогда не была для меня развлечением.

Я отступил и Аня тут же отошла, создавая расстояние между нами. Повернувшись ко мне спиной, она сказала:

- Все это уже неважно. Я хочу знать другое, Рома. Что ты выяснил насчет моих анализов? Я ведь тебя знаю - ты просто так на месте не сидел.

Отпираться я не стал. Но так как мне пока нечем было ее обнадежить, произнес осторожно:

- Да, я показывал их другому врачу. Он посоветовал переделать анализы для большей уверенности. А еще - порекомендовал врача с очень хорошей статистикой по части удачных излечений.

- Ясно, - выдохнула Аня.

Я подошел к ней сзади и в сотый раз попытался убедить в том, во что сама она не верила:

- Аня, ты же умная женщина. Ты не должна проецировать то, что случилось с твоей подругой, на свою собственную жизнь! Господи, ты хоть понимаешь, сколько людей рады были бы бороться, но не имеют возможности выбирать высококвалифицированных специалистов? В то время как я готов сделать для тебя все! И у меня есть для этого все возможности! Все, что от тебя требуется - это позволить мне о тебе позаботиться!

- Ты и без моего позволения неплохо справляешься, - невесело усмехнулась она, повернувшись ко мне лицом. - И есть еще кое-что важное, что я должна тебе сказать.

- Говори, - вот и все, что сумел выдохнуть сквозь крепко сжатые от напряжения челюсти в ответ.

- У меня… у нас… будет ребенок.

- Что? - переспросил, неуверенный, что мне это не почудилось.

- Не что, а кто. Ребенок. Знаешь, иногда после секса такое случается.

Я потрясенно молчал. Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы все это осознать. И главное - понять, о чем она сейчас думает.

Аня с какой-то непримиримой фатальностью собиралась умирать. Значит, наверняка намеревалась избавиться от… от еще одной причины, чтобы жить.

Я снова приблизился к ней. В глазах болезненно жгло, а внутренности словно кто-то садистки скрутил. Чтобы она там ни думала, а на это решение у нее уже не было никакого права! Оно касалось меня тоже. Оно касалось того существа, которое еще не могло себя защитить, но которое принадлежало нам обоим! И которое я отчаянно хотел!

Я крепко стиснул ее плечи, не думая о том, что, возможно, делаю больно, не замечая, как на глазах выступают злые слезы. Приблизив свое лицо к лицу Ани, я твердо отчеканил:

- Ты не убьешь моего ребенка, Царева. Я тебе не позволю! Я хочу этого малыша, как бы все ни закончилось!

Легонько встряхнув ее, я, словно раненный зверь, почти вырычал:

- Хочу, слышишь?!

Часть 23. Аня

Я не понимала, как именно отнестись к тому, что сказал мне Рома. Вдруг накатила такая усталость, что я пошатнулась.

- Мне нужно сесть, - выдохнула еле слышно, и Васнецов превратился из того, кто только что готов был разорвать в клочья любого, посягнувшего на его семью, в заботливого мужчину.

- Тебе плохо?

Он задал этот вопрос, и в нем прозвучало столько всего, что у меня мурашки по спине побежали.

- Не совсем так. Просто сил нет.

Рома усадил меня на диван, подал стакан воды, как будто мысли читал, потому что в этот момент я желала пить, и эта жажда казалась неутолимой.

Передышка, в которой я так нуждалась, была настолько правильной, что мне не хотелось ее прерывать. Но и молчать дальше не было ни единой возможности.

- Нам нужно обсудить, что мы станем делать дальше, - тихо сказала, отпив добрую половину воды. Отдала стакан Васнецову и прикрыла глаза.

- Ты хочешь прояснить это прямо сейчас?

Рома задал этот вопрос, и я почувствовала, как голос его дрогнул. Еще бы… он ведь только узнал, что скоро снова станет папой и останется один с двумя детьми…