Красавица и нападающий (ЛП)

Роуз пошевелилась, и Пайпер позволила ей шмыгнуть на пол.

– Ты что, грязный игрок?

– А ты как думаешь?

Она прикусила губу.

– Мне кажется, ты сильнее, чем думаешь.

– Я думаю, что я настолько силен, насколько понимаю.

– И поэтому ты себе не доверяешь.

Мы больше не говорили о футболе.

– Я тебя пугаю, красавица?

– Мне что, надо бояться? Мне есть чего бояться?

Жаль, что у меня нет ответа для нее.

– Если на этой неделе ты не наденешь Ашенвилльскую форму, все будет в порядке.

– А если бы я играла за Ашенвилль? И ты хотел бы ударить меня грязно? Что это была бы за тактика?

Она прикусила губу, и я уставился на нее в полном восторге. Можно ли ревновать к укусу?

Я придвинулся к ней поближе, чувствуя ее тепло и вдыхая ее запах. Мой член затвердел, когда ее рот приоткрылся, и она неуверенно вздохнула, ожидая моего ответа.

– Есть пара запрещенных приемов, – я понизил голос. – Мне нельзя набрасываться на кого-то, отрываясь от земли.

– Как это набрасываться?

– Это происходит так быстро, что это трудно контролировать. Ты видишь то, что тебе нужно и... хватаешь его, так или иначе, пока он не ушел.

Пайпер не успела пошевелиться. Я заключил ее в свои объятия, притягивая ближе.

– Это... должно быть, опасно, – прошептала она.

– Чрезвычайно.

Я прижался к ней, наслаждаясь легкой дрожью, пробежавшей по ее телу. Она проверила, отпущу ли я ее. Я был сильным мужчиной, но даже у меня не было сил отпустить ее сейчас, когда ее изгибы прижимались к моему телу.

Пайпер облизнула нижнюю губу, но не сопротивлялась. Ее пальцы коснулись моих рук.

– Неудивительно, что это запрещено.

– Есть преступления и похуже. Мне нельзя преследовать того, кто... беззащитен.

– Что делает кого-то беззащитным перед тобой?

– Когда они не могут дать отпор, – я крепче сжал ее, заработав тихий вздох с ее идеально пухлых губ. – Если они уже лежат на спине. Или если они уже падают. Я не должен охотиться на тех, кто сдался.

Волна жара прилила к члену, пока не стало больно. Мне было больно, но мне нравилась боль, поддразнивание, погоня.

– Это правило существует, чтобы защитить беспомощных от таких безжалостных людей, как я, – я заправил ей волосы за ухо, открывая нежную впадинку на шее. – Я из тех людей, которые могут использовать в своих интересах кого-то столь... уязвимого.

Пайпер выпрямилась.

– А что, если они не так уязвимы? Что, если они смогут это принять?

– Не многие смогут, – мой голос стал низким, грубым и угрожающим, тем самым чудовищным голосом, что притягивал женщин только для того, чтобы отпугнуть их. – Они должны быть... сильными.

– Некоторые люди сильнее, чем кажутся.

– Но я больше, чем выгляжу.

Пайпер облизала губы, мягкие и коричневые, умоляющие прикусить их.

– Я видела достаточно.

– Ты почти ничего не видела. Ты шпионила за зверем, вторглась в мой дом, вторглась в мою личную жизнь.

– И я выжила.

– Но теперь ты у меня в гостях, и все это ради меня самого.

– Меня это не пугает.

– Хорошо. Я еще не пытался тебя уничтожить.

– Ты думаешь, что сможешь?

– Легко.

Руки Пайпер скользнули немного выше, скользя по моим бицепсам, прослеживая мою татуировку любопытным пальцем.

– Ты возьмешь меня чисто или грязно?

– Очень грязно.

– Как же так?

– С самой худшей тактикой из всех, – я наклонился, мои губы коснулись ее виска, ее щеки. – Ударом в голову.

Я крепко схватил ее и наклонился для поцелуя.

Это сработало.

Пайпер схватила меня за грудь, ее ноги ослабли, а тело задрожало.

Я украл ее поцелуй, ее воздух, ее силу. Ее кожа отдавала цитрусовым вкусом, и я поцеловал ее теплое горло. Ее сердце колотилось яростно и сильно, и я укусил там, где оно билось сильнее всего.

– Я знаю, что ты хочешь подчиниться, – прошептал я. – Сдавайся мне. Дай мне трахнуть тебя так, как ты должна быть оттрахана.

Она тяжело дышала, прижимаясь ко мне.

– Как?

– На коленях. Предлагая себя мне. Верхом, как животное. Дико.

Пайпер застонала. Я заставил ее замолчать еще одним поцелуем. На этот раз я был груб и требователен, проводя языком по ее языку в ожидании чего-то более коварного.

Я прижму ее к стене, когда встану перед ней на колени, раздвинув ноги. Эта красивая киска ждет моего вкуса, моего укуса, моего удовольствия. Однажды я чуть не взял ее, но вода разделила нас. Только мои пальцы нашли этот идеальный жар между ее ног.

Я бы взял его.

Я бы брал ее.

Снова и снова.

На протяжении ночи, часов удовольствия и траха. Ее тело будет использоваться, оскорбляться и почитаться, как тело богини, которой она была.

Я не ожидал внезапного столкновения с коленом.

Или хихиканья.

Или маленьких рук, раздвигающих наши ноги.

– Maмамамамама!

Роуз подпрыгивала и хлопала в ладоши. Она протиснулась между нами, чтобы обхватить своими маленькими ручками ногу Пайпер. Я замер, когда она потянулась ко мне, сжимая мою икру так сильно, как только могла.

Она улыбнулась, взволнованная тем, что оказалась между нами в самых неудобных объятиях, какие только можно себе представить. Она была самым симпатичным блоком для члена, и Пайпер, и я оттолкнулись друг от друга.

Почему этот ребенок не боится меня?

– Я... – голос Пайпер дрожал, задыхаясь. – Ей нужно пойти вздремнуть. Я, действительно... я должна... я должна позаботиться о своей дочери, Коул.

Она имела в виду не только сон.

Это было предупреждение. Нет. Предлог.

И я не стал противиться этому.

Она бросилась к лестнице с ребенком. Роуз помахала рукой на прощание. Я сделал болезненный вдох.

Не важно, что у Пайпер есть ребенок. Не имело значения, что она думала, что защищала себя, отрицая желания, которые были у нас обоих.

Я бы взял Пайпер именно так, как она хотела, как она нуждалась в этом.

Жестко. Быстро. Зверски.

Потому что я не знал другого способа трахнуть женщину.

Но ради нее... я бы научился.

Глава 12

Пайпер

– Коул Хоторн станет твоей самой большой ошибкой, – папа понизил голос, бормоча свое избранное оскорбление. – Ну... твоей второй худшей ошибкой. Я не думаю, что ты снова забеременеешь.

У меня в сумочке была пачка противозачаточных таблеток, но они нашли бы лучший дом, будучи засунутыми в задницу папы.

Зачем я вообще подошла к телефону? Две недели радиомолчания от папы были милосердными, но он, наконец, позвонил, чтобы узнать, почему и как я действую в качестве представителя Коула.

Я хотела повесить трубку, но никто не мог оскорблять мою дочь — и меньше всего её дедушка.

– Оставь Роуз в покое, – я старалась говорить тихо, пока она спала в кроватке. И тут я подумала, что ее дедушка хочет увидеться с ней по Facetime. Видимо, он просто хотел поругаться. – И я не спрашивала твоего мнения о Коуле Хоторне.

– Очевидно, нет. Я бы предупредил тебя, чтобы ты не принимала его в качестве клиента. Ты понятия не имеешь, что делаешь. Он разрушит твою карьеру... и твою жизнь.

– Не начинай.

– Ты живешь с ним?

Я ничего не говорила ему.

– Это не твое дело. Я могу сама о себе позаботиться, папа.

– Или ты можешь позволить Джасперу сделать это, – он вздохнул. – Пайпер, пожалуйста. Он порядочный человек. Вы с ним так хорошо ладили. Выходи за него замуж и оставайся дома. Вырастите Роуз и родите еще кучу детей. Это все, что мы с ним хотим для тебя.

– Теперь ты хочешь, чтобы у меня были еще дети?

– Я хочу, чтобы ты успокоилась. Эта агитационная жизнь не для тебя, а ты всегда была... интеллектуалом. Ты могла бы еще иметь своих детей, заботиться о своем муже и изучать все те книги, которые ты любила, дома – в красоте и комфорте.

У меня чуть не лопнула вена. Я стиснула зубы и сосчитала до десяти.

Не получилось.