Без чувств

— Нельзя новый налить, — буркнул герцог, беря себя в руки. — Его готовят специально для тебя, одну порцию. На то, чтобы напиток правильно настоялся, надо не меньше двенадцати часов.

— Надо же. Но не страшно, это не лекарство, которое надо регулярно принимать, — отмахнулась девушка, — а обычный отвар. Выпью завтра.

Герцог ожег ее еще одним сердитым взглядом, но промолчал.

В тот день она штудировала «Магию стихий. Первый этап», и где-то к обеду заметила, что знания ложатся легче, чем накануне. Более того, когда девушка попробовала простейшее заклинание — оно вышло с первого раза, не то, что в предыдущие дни — с пятого-десятого и еле-еле.

Окрыленная, Аэлина так погрузилась в чтение, что горничным пришлось стучать в дверь, напоминая ей о времени.

День прошел очень плодотворно. Вечером, оставшись, наконец, в спальне одна, Лина повторила заученные пассы и заклинания, радостно отмечая, как послушна стихия, как легко и изящно у неё получается направлять воздушный поток.

А назавтра вся лёгкость пропала — снова пришлось читать по два-три раза, чтобы запомнить, и магия ворочалась, будто вязкая субстанция, а не ветер.

Собственность герцога Д*Арси призадумалась — что-то тут было не то!

Девушка отложила книгу и принялась вспоминать прошлый день, анализируя его с сегодняшним. Читала и занималась вчера она больше, в остальном — такой же день, распорядок, разговоры, меню… Отвар! Вчера он пролился и ей не достался, а сегодня она его выпила до капли. Единый, неужели, причина в нём?

Аэлина вскочила и забегала вдоль стеллажей, пытаясь унять бешено скачущие мысли.

Герцога спрашивать бесполезно и даже опасно. Наличие у его собственности интеллекта должно явиться для мужчины открытием, но чем позже, тем лучше. Значит, надо попробовать завтра не пить, и посмотреть, как себя поведет её магия.

И раз сегодня с занятиями не очень удачно, надо сходить погулять, что ли. А то, на самом деле, её пристрастие к библиотеке может показаться подозрительным, и не очень сочетается с образом сладкой дурочки.

Остаток дня Лина изводила портного, модистку, горничных, перемерив кучу нарядов и гоняя прислугу то за шалью, то за пирожками. Требовала открывать окна — жарко. И через полчаса закрыть их — она замёрзла.

С каждым нарядом она цепляла подарки герцога, увешиваясь ими с головы до ног, и требовала оценить. Прислуга вяло мямлила, что все мило, и отводила глаза.

Аэлина сама себе была противна, но — так надо!

Вечером магистр с удовольствием выслушал доклад о подопечной и, удовлетворённо вздохнув, отправился её навестить.

— Мне передали, что вы сегодня занимались нарядами и оценили мои подарки, — проворковал он, целуя девушке руку.

Лина, усилием воли сдержавшись, чтобы не передернуться, расплылась в улыбке:

— Да, было так интересно! Изумрудный гарнитур отлично подходит к зеленому платью для обедов и малых выходов, а у голубого утреннего надо перешить оборку, пустив её не вдоль, а наискось.

Герцог мучительно вздохнул, приготовившись слушать весь этот бред.

Расстались очень довольные друг другом.

На завтраке Лина, мило улыбаясь, продолжила терзать мужчину подробностями о пошиве и хранении своего нового гардероба.

Принесли отвар, Лина схватила бокал и сделала вид, что пьет, в перерыве между «глотками» описывая очередную юбку или вышивку.

Герцог не выдержал и поспешно сбежал, пожелав ей доброго дня и сославшись на неотложную необходимость прямо сейчас попасть в свой кабинет.

Аэлина выдохнула и посмотрела на нетронутый отвар в бокале. Отставить так? Но герцогу могут донести, что она не выпила.

Девушка задумалась.

— На кухне есть блинчики с вареньем из айо? — спросила она.

Двое лакеев, прислуживавших за столом, и служанка, которая принесла отвар, напряглись.

— Сходите и выясните! — приказала Аэлина.

Один из лакеев вышел.

— Я хочу после завтрака погулять в саду, — продолжила девушка. — Ты, да, ты — ткнула пальцем во второго лакея, — немедленно узнай у Его светлости, позволено ли мне это.

Лакей, поклонившись, вышел. Осталась одна служанка. Время поджимало — лакеи вот-вот вернутся, а она еще не избавилась от отвара.

— Как же душно! — Лина показательно взялась за ворот. — Открой окно, здесь дышать нечем!

И пока служанка возилась с занавесями и защелками окна, быстро вылила содержимое бокала в два стоящих на столе кувшина — с другим отваром и каким-то желтым соком.

К счастью, именно в этот момент служанка распахнула окно. Комната наполнилась голосами и стуком, доносившимися с улицы. Эти звуки очень удачно заглушили тихий плеск переливаемой жидкости, и Аэлина облегченно выдохнула.

Правда, содержимое обоих кувшинов немного изменило цвет, но не настолько, чтобы это бросилось в глаза.

Вернулись лакеи.

Первый доложил, что блинчиков нет, но если миледи желает, повариха ими немедленно займется. Второй принес весть, что герцог не возражает против прогулки, но только в саду и под усиленной охраной.

Изобразив обиду — «гулять под конвоем? Ни за что!» — Аэлина сбежала в библиотеку из насквозь промерзшей столовой.

И здесь её ждало подтверждение версии — сила отзывалась мгновенно, ластилась и слушалась.

Итак — герцог её чем-то опаивает. Чем-то, что сдерживает её дар.

Ах ты, свинтус!

Несколько часов Лина потратила на изучение раздела преобразования жидкостей и теперь не боялась, что завтра ей придется пить оранжевую пакость.

Открытие не особенно удивило — она и раньше знала, что герцог возится с ней только с одной целью — но царапнуло. Временами ей казалось, что будь герцог искренен, она могла бы к нему привязаться. Может быть, даже захотеть выйти за него замуж. Мужчина держал слово, не давил, не принуждал, пытался ей понравиться. Правда, так, как понимал это сам, ориентируясь на желания и предпочтения абстрактной среднестатистической восемнадцатилетней девушки, не пытаясь понять, что же нравится самой Лине. Но она и не слышала о мужчинах, которые интересовались бы желаниями женщины. К сожалению, новая подлость владельца опять перечеркнула все доброе, что она начинала к нему испытывать, только подкрепив решимость найти выход.

Дни шли за днями, Лина усердно училась.

Теперь, когда она умела прямо в бокале делить отвар на воду и остальное, выпаривая добавки прямо на глазах магистра, её обучение шло семимильными шагами. Конечно, ей пришлось делать выбор между углубленными знаниями и быстрым заучиванием возможно большего количества заклинаний, но и это было немало!

Первое, что Лина освоила — скрывать магию, не оставляя следов. Накинутый на бокал с отваром абсолютно прозрачный купол, впитывавший не только вредные составные из отвара, но и магические всполохи, не позволял герцогу заметить, что Аэлина у него под носом разбирает напиток на составные. Конечно, если бы он переключился на магическое зрение или решил проверить ее иначе, то сразу бы все обнаружил, но мужчина и не подозревал, какого уровня мастерства добилась его собственность!

Тем более, что в процессе, «собственность» трещала сорокой, рассказывая содержание очередного романа или делясь своими соображениями относительно фасона юбки — герцог еле досиживал до конца завтрака.

Спустя неделю багаж знаний Аэлины настолько пополнился, что она снова воспряла духом. Одно огорчало — книгу, описывающую ритуал отъема силы, она пока так и не нашла. Оставалось семь дней, но глупо было надеяться, что Его светлость все отложит на последний. Значит, ей надо быть начеку — вот-вот он попробует заманить ее в Храм или постель.

Настроение у Стефана было самое радужное — его подопечная, наконец-то, перестала вести себя неподобающе, и превратилась в обычную женщину — в меру глупенькую, в меру наивную, увлеченную нарядами и любовными романами. Правда, нет-нет, да приходило разочарование, что она — такая, как все. И в памяти всплывали минуты, когда Аэлина отказывала ему, рассуждала, спорила или не соглашалась. Тогда она была так красива, так притягивала, что у него дух захватывало: уверенный взгляд, смелый, прямой, умный. Законченные фразы, полные смысла и силы. А как она сбежала из комнаты, где её заперли? Как умело скрывалась, что никто не заподозрил в ней аристократку? Грах, он мог бы полюбить такую женщину и носить её на руках! Жаль, что от его жены требуется совсем другое поведение.