Развратный муж

А её постоянные представления с леденцами… Черт, одно слово «леденцы», и у меня стоит. Как же она умело орудует своим языком, заглатывает настолько глубоко, откровенно демонстрируя отсутствие рвотного рефлекса. В эти мгновения я мечтаю только об одном. Накрутить кудри на кулак и трахнуть этот грешный ротик.

Но все мечты остаются мечтами. София запретила к себе прикасаться, пока меня не простит. Вот это иногда вызывает замыкание в поисках логики. Она простила. Я знаю, она это знает. Возникает вопрос: «Зачем?». Может, ей нравится рукоблудие в моём исполнении? Которое давно вышло за территориальные границы душа. Я дрочу утром в постели, когда она пускает слюни изо рта во сне. Дрочу возле камина, когда она занимается.

Наша система отлажена до автомата. Я пускаю слюни и дрочу, она дразнит и наслаждается представлением и моим помешательством. Но сегодня в очередной раз она сломала систему. Спала одетая, утром встала рано, ушла кататься, хотя обычно спит до обеда. Пришла, выпила кофе, надела на себя все самое закрытое и засела рисовать пейзаж за окном. На вопросы отвечает нейтрально. Иногда отвлекается от рисования и задумчиво прожигает во мне дыры, кусая губы. А вечером вообще нокаутировала нервную систему, начав готовить. Весь месяц, что мы здесь живем, готовил я, балуя Плюшу.

В общем, разрыв шаблона поведения супруги нехило взволновал. Я не мог понять, что происходит у неё в голове. Позвонил сестре, чтобы узнать, чем заняты отцы. Может, нашли нас и как-то дали знать об этом Софии? Но сестра убедила, что папа сейчас жопу рвет вместе со своим партнером, отбиваясь от всевозможных инстанций. А ещё грозится свернуть мне шею, когда найдет. Хоть здесь ничего нового.

Тем временем Плюша продолжила чудить. Всё это время, что мы здесь находимся, каждый вечер мы проводили в коттедже. И на любое предложение сходить в местный бар жена демонстративно фыркала и отвечала отказом. А что происходит сейчас? Мало того, что предложила сходить развеяться одному, так ещё и чуть ли не силком выставила за дверь.

— Я не понимаю эту женщину, — проговорил вслух, сидя за барной стойкой.

Стакан виски стоял передо мной нетронутым, желание нажраться отсутствовало напрочь.

— С этим лучше смириться, — раздался насмешливый голос.

Повернув голову вправо, встретился с тёмным взглядом мужчины.

— С чем? — переспросил, вернувшись к созерцанию нетронутого виски.

— Что мужчинам не дано до конца понять природу женской логики. Взять мой пример. Я женат десять лет на самой невероятной женщине. Казалось бы, я знаю о ней всё. Но она продолжает ставить меня в тупик своим поведением так же искусно, как и десять лет назад. Поэтому и советую — смирись.

— Что бы он вам не посоветовал, не слушайте его, — раздался нежный женский голос.

— Что за тон, Ангел? Думаешь, я недостаточно мудр, чтобы раздавать советы? — возмутился мужчина.

С любопытством посмотрел на пару.

— Я думаю, что у тебя ещё недостаточно седых волос на голове для этого, — фыркнула женщина.

Нужно быть слепым, чтобы не оценить её красоту. Но все же она не моя Плюша.

— У меня их вообще нет, — возмутился мужчина.

— Да ты что? Наверное, их нет, потому что ты их закрасил, старичок.

— Я не старик! Мне всего лишь сорок лет.

— Да-да, утешай себя, — женщина продолжала дразнить мужа.

— Варя, ты сейчас доведешь меня.

— Правда? И что же ты сделаешь? Отшлёпаешь? Хотя нет, для тебя это уже слишком, ста-ри-чок.

Стоило только ей закончить, как мужчина закинул её на плечо и шлепнул по заднице.

— Кажется, Ангел доигрался, — протянул с отчетливым предвкушением в голосе.

— Генка, дурак, отпусти, платье короткое!

— Что ты там говоришь? Не слышу… Знаешь ли, с возрастом со слухом проблемы, — веселился мужчина, направляясь к выходу из бара.

— Эта пара приезжает сюда каждый год в течение десяти лет, — поделился со мной бармен на чистейшем русском.

— Традиция? — по-доброму усмехнулся.

После увиденного захотелось, чтобы и у нас с Плюшей через десять лет были похожие отношения. Такие же живые и страстные.

— Что-то типа того, — бармен пожал плечами. — Обычно ещё и детей с собой берут, но в этот раз одни, отрываются.

Хотел спросить, откуда он столько знает, но бармен отвлекся на посетителей, а я продолжил думать о жене.

Поймав себя на мысли, которую гнал подальше, набрал номер Софии

— Ты хочешь со мной расстаться? — спросил прямо, стоило ей ответить.

— Что? — по голосу ясно, жена была ошарашена.

— Ты ведешь себя странно. Выгнала меня из дома, так ещё и за весь день ни одной попытки соблазнения! — проговорил эмоционально, оставил чаевые и вышел из бара.

— Оу, — раздался ответ.

— И это все, что ты мне хочешь сказать?

У Плюши сначала вырвался один смешок, потом второй, а затем она засмеялась в голос.

— Я сказал что-то смешное? — злился, направляясь к коттеджу.

— Дурак ты, Глебушка, вот что я хочу сказать. Можешь возвращаться домой, фантазер, дома ждет сюрприз.

— Что за сюрприз?

Вместо ответа я услышал лишь гудки.

Язык чесался выругаться. Грязно и ёмко. Если Плюша придумала очередную пытку, то я её свяжу и доведу до пика возбуждения, после чего оставлю неудовлетворённой, даже если самому придется всю ночь принимать холодный душ.

Зашел в коттедж, не ожидая ничего хорошего, поэтому, когда София набросилась на меня, страстно целуя, оцепенел.

— Глебшука, не стой столбом, — прохныкала София, стягивая с меня одежду.

— Но сюрприз… — пробормотала в губы.

— К черту! Хочу тебя.

Я застонал и ответил на поцелуй, сжимая в кулак волосы. Вторая рука сжала грудь, сочную, упругую. Мой рык, и её протяжной стон. Теперь Плюша прижата спиной к двери. Её платье собрано на талии в гармошку, ноги скрестились за моей задницей, прижимая эрекцию к киске как можно ближе. Голодные поцелуи с металлическим привкусом крови от укусов. Лихорадочные прикосновения друг к другу и пальцы, впивающиеся в обнаженную кожу на бедрах.

Треск разрывающейся ткани, и черные полоски падают к ногам.

— Дикарь, — Плюша выдыхает в губы жарким шепотом и громко стонет от резкого вторжения.

Она права. Я дикарь, трахающий свою женщину, дико и необузданно, ловящий губами каждый вскрик и стон наслаждения. Я дикарь, заявляющий права на свою женщину, жестко и неутолимо. Я дикарь, шепчущий грязные словечки на ухо, возбуждённый дерзкими, крышесносными ответами, вылетающими из грешного рта.

Всё, что происходит между нами, первобытно. Животная страсть дурманит рассудок. И каждый, проходящий мимо нашего коттеджа, может услышать музыку нашей страсти. Каждую высокую ноту в исполнении рыжей стервы.

Но только я услышу тихое признание в любви. Только для моих ушей это неразборчивое бормотание в преддверии оргазма. Только я почувствую ноготки, впивающиеся в шею. Только я увижу приоткрытые губы и молчаливый крик. Взгляд, тонущий в удовольствии. И только я смогу толкнуть любимую с вершины в желанные объятия оргазма.

Женское тело содрогается, с губ срывается крик, и я растворяюсь в нем. Наши губы дрожат, пока мы проживаем идеальный шторм на двоих.

— Охренеть, — мурлычит Софа, и у меня вырывается довольный смешок.

— Глебушка, ты такой самовлюбленный, — фыркает.

— А ещё красивый, обаятельный мужчина и потрясающий любовник, — проговорил, опуская красавицу на пол.

— А ещё довольно скромный, — хмыкнула, поправляя платье.

— Так это и был сюрприз? — спросил, жадно рассматривая жену.

Она выглядела восхитительно. Черное платье, растрепанные волосы, румянец и сияющие глаза.

— Это только начало, — скромно улыбнулась и потянула в ванную, где все было украшено свечами.

— Ты в курсе, что это больше для женщин подходит? — усмехнулся, рассматривая ванную с лепестками роз, возле которой стояли два бокала и шампанское в ведре со льдом.

— А кто сказал, что это для тебя? — хмыкнула, стянула платье к ногам, перешагнула и залезла в ванную.