Муж на сдачу

Мужчина ещё раз окинул взглядом хозяйку и добавил:

— И дом надо в чистоте держать!

— Чтобы заработать, мне необходимо пополнить запасы настоек, — буркнула Мариэта, — а я два дня только тобой и занимаюсь, сегодня лавку даже не открывала, до отваров и зелий руки, вообще, не дошли. Ох, у меня же стирка не закончена! — всплеснув руками, она выскочила на улицу.

Со злостью колотя простыни, женщина перебирала в памяти разговор — ну, да, она не рассчитывала на дополнительный привередливый рот, поэтому разносолами не запаслась. И пыль с паутиной под кроватью — да, тут она оплошала, надо чаще туда залазить, но мужчина как-то очень обидно в это ткнул. В конце концов, это её дом, а он ведет себя, будто она — его прислуга.

Закончив полоскать, Мари развешала белье и вернулась в дом, молча, поставила перед рабом чашку с порцией зелья, а сама взяла травы и села собирать составы, раскладывая по разным тарелкам.

За два дня она не приготовила ни одной новой порции, это непростительно! Если люди не найдут у неё необходимого зелья, то пойдут к Акиману, местному травнику, её конкуренту. Потерять клиентов так легко, а ей теперь требуется больше зарабатывать, чтобы не только прокормить их обоих, но и иметь возможность что-то откладывать.

Распределив травы, женщина, всё так же молча, принялась нарезать то, что нужно было резать. Рядом ожидала ступка для той части ингредиентов, которую полагалось растереть.

— На правду нельзя обижаться, — назидательно сказал Михаэль, вставая из-за стола. — Если бы у меня служанки развели такую грязь и ходили бы столь неаккуратно одетыми, они вылетели бы из замка в ту же минуту.

— Ну да, у меня нет замка и шеренги слуг, которые весь день только одним и заняты — прислуживать моей милости и убирать всё, что я накидала, зато я в своём доме и не продана в рабство. Да, у меня самая простая пища, зато она честно заработана и приготовлена с любовью моими же руками. Всё верно — моё платье после уборки в пристройке, стирки и готовки не выглядит новым и безупречно чистым, а волосы растрепались, и я обязательно приведу себя в порядок, как только завершу все неотложные дела.

— Можно же просто переодеться, а не ходить неряхой, — фыркнул Михаэль. — В конце концов, ты молодая женщина, а я — вполне привлекательный мужчина. Разве тебе не хочется выглядеть опрятно передо мной?

— Ну и самомнение у тебя! Конечно же, мне больше делать нечего, как только мечтать произвести впечатление на собственного раба! Потом, у меня не так много нарядов, чтобы переодеваться несколько раз за день, — парировала Мариэта. — И снятую одежду необходимо тут же постирать или вычистить, а у меня еще много непеределанных дел.

Женщина замолчала, склонившись над ступкой.

Михаэль залпом выпил зелье и вернулся на кровать.

— Мог и помыть за собой, не рассыпался бы, — не поднимая глаз от порошка, в который превращалась трава, пробурчала Мариэта, — и мне меньше работы. Задницу, хоть, сам вытираешь, или тоже слуги? Кто ты у нас — ваша милость? Сиятельство? Или целая светлость?

Раб, сжав кулаки, вернулся к столу, сгрёб тарелку и чашку и сунулся к тазу, из которого они умывались.

— Фу, ваша милость или светлость, как так можно? Посуду моют в отдельном тазике, вон том, желтеньком! Как можно дожить до такого возраста, и не знать этого? Неужели, у вас в замке ноги моют и пьют из одной посуды?

Бросив в женщину испепеляющий взгляд, раб взял желтый тазик, плеснул в него воды из стоящего на лавке ведра и опустил тарелку и чашку. Побултыхав ими, он извлёк посуду и нахмурился — по краю тарелки распределился застывший жир, а чашка стала сальная и липкая.

Мариэта молчала, продолжая заниматься травами, искоса поглядывая, что делает мужчина.

Тот попытался оттереть жир руками. В холодной воде, ага.

Следующие несколько минут Мари подглядывала за закипавшем от бесплодных попыток мужчиной: он тёр тарелку пальцами, скрёб её ногтями, пытался мыть лежащей рядом с желтым тазиком тряпочкой. Правильно, между прочим, взял, но не хватало одного средства, стоящего тут же.

Она ждала, что раб бросит всё или обратится к ней за помощью, но он продолжал сражаться с жиром в одиночку.

— Горячей воды нет?

— Если растопишь печь и нагреешь — будет, — невозмутимо ответила женщина, пересыпая очередную порцию готовой нарезки.

Михаэль покосился на печь, полную золы, на кучку сучьев возле неё и решил обойтись.

Провозившись еще некоторое время, до него дошло — обмакнув тряпочку в коробочку с золой, он провел ею по ободку тарелки, сполоснул её и издал тихий возглас. Ага, работает, да?

С утроенным энтузиазмом, мужчина принялся натирать посуду золой, а потом споласкивать сначала в тазу, а потом — из ковшика, уже совсем чистой водой.

Донельзя довольный собой, Михаэль продемонстрировал женщине чистые до скрипа тарелку, чашку и ложку.

Мариэте очень хотелось уколоть, съязвить, но она сдержалась — как бы то ни было — он справился, пусть и угрохал на всё почти целый оборот, извёл много воды и щёлока, да и себя перепачкал.

— Спасибо, — серьёзно ответила она, — поставь вон туда, сбоку от печки. И, думаю, теперь тебе самому надо переодеться.

Мужчина недоумевающее осмотрел себя и оторопел — вся рубаха в пятнах от воды, жира и золы. Как это он умудрился так вымазаться??

Михэ поднял голову, встретился с веселым взглядом хозяйки, ещё раз посмотрел на свою одежду и, неожиданно, рассмеялся.

Мариэта прыснула следом, и вот уже они оба заходятся от хохота.

— Я понял, — отсмеявшись, проговорил Михэ, — домашняя работа — очень пачкотное дело. Моешь одно и грязнишь другое. Извини, что я был груб, это не со зла. Просто, я ничего не знаю об этой стороне жизни. Как ты правильно заметила, у меня шеренга слуг, которые незаметно для меня поддерживают чистоту в замке. Я и подумать не мог, сколько на это уходит времени и сил.

— Откуда ты? — тихо спросила Мари, помешивая в котелке. — Как попал в рабство?

— Что ты варишь? — вопросом на вопрос ответил Михэ.

— Зелье от поноса. Оно пользуется повышенным спросом, никто рук не моет, воду пьют прямо из арыков, не удивительно, что каждый четвертый страдает от диареи, — объяснила Мариэта. — Сегодня еще надо приготовить капли от колик для маленьких детей, микстуру от кашля, антидот от змеиного яда, он заканчивается уже. И мазь от ревматизма, мне заказали её.

— Когда же ты всё закончишь? — удивлённо спросил раб, следя, как зельеварка, сверяясь с часами, помешивает в котелке сначала семь раз по часовой стрелке, потом, три раза — против.

— Микстура от кашля быстро, мазь от ревматизма — тоже. Вот капли от колик и зелье от поноса требуют добавлять травы по часам, с ними возни много. Нельзя нарушить порядок закладки, иначе вместо лекарства получится бесполезная бурда, — ответила женщина. — Я вчера ничего нового не сварила, поэтому, сегодня придется посидеть подольше. Ты не ответил — откуда ты и как попал в рабство?

Мужчина поморщился.

— Я — граф Михаэль Гроув.

— Из тех самых Гроув? — округлила глаза Мариэта. — Маги — водники из высших?

— Понимаешь, в чём проблема — я наруч снять не могу. Не училась нигде и всё, что умею, постигала сама, по книжкам. Муж привез несколько, на тропиндарском, но в них нет нужного заклинания.

— Давай посмотрим вместе! К сожалению, я не интересовался заклинаниями, отпирающими артефакты.

— Давай, только я эти книжки от корки до корки наизусть выучила. Нет там такого, поверь.

— Я, всё-таки, хочу сам убедиться, — упрямо повторил граф. — Выхода же нет, придется искать или придумывать.

— Выход есть, я тебе его озвучивала — за три или четыре месяца, если не лениться, я смогу насобирать на дорогу и оплату магу. И ты за это время как раз облагородишь мой участок.

Рабограф возмущенно фыркнул и продолжил:

— Книги в этом сундучке?

— Да.

Недолго думая, мужчина полез открывать крышку, раздался щелчок, короткая вспышка и ойк графа. Запахло паленым.