Страница 29 из 51
— Да, — стонет она, протягивая руку и хватаясь за мой бицепс, чтобы не упасть. Погружаю один палец в ее жар, и ее другая рука взлетает и хватается за футболку на моей груди. — О, боже мой!
— Позволь мне позаботиться об этом, — шепчу я ей на ухо, вытаскивая руку из-под платья.
Не размыкая объятий, я разворачиваю ее и веду обратно к кровати. Она падает на спину, ее голова оказывается на подушке, а рыжие волосы развеваются необузданным веером. Кровать прогибается, когда я опираюсь коленом между ее ног и медленно задираю платье вверх, раздвигая ее бедра.
Смотрю вниз на ее нуждающееся влажное местечко, которое практически дрожит, желая большего. Бросаю на нее последний обжигающий взгляд, спускаюсь вниз и утыкаюсь носом в ее складки. Глубоко вдыхаю.
— Господи, ты пахнешь грехом.
— О, боже, — стонет она, и я действительно ее удивляю, когда языком дразню тугой комочек нервов.
— А на вкус ты как рай, — добавляю я, прежде чем облизать ее складки по всей длине.
— Срань господня, — громко кричит она, когда я начинаю трахать ее языком.
Боже, как она отзывчива. Я уже целую вечность не делал этого с женщиной, потому что отказывался делать это со случайными девушками. Но Мерседес — определенно не случайна. Она чертовски совершенна, когда извивается от моих атак на ее киску. Она снова и снова выгибает и опускает спину, сминает покрывало в кулаках и изо всех сил пытается справиться со всем, что я ей даю.
Когда я втягиваю клитор в рот, ее руки впиваются мне в волосы, ногти так сильно царапают кожу головы, что я рычу в ее сладкую киску.
— Господи, Майлс! Да!
Вибрации от моего голоса только еще больше сводят ее с ума, потому что внезапно она так сильно сжимает бедрами мою голову, что на секунду я оглушен — теряюсь в ощущениях только своего учащенного сердцебиения и утробного, эротического гула, что я издаю, когда вожу языком по всему ее сладкому местечку.
Понимаю, что она вот-вот кончит, но не потому, что ее крики становятся громче. А потому, что они становятся мягче. За то короткое время, что я провел с ней, я знаю, что, достигая точки невозврата, она лишается голоса. Именно тогда она видит финишную черту, и зависает над ней, как тикающая бомба замедленного действия.
Быть этому свидетелем — чертовски восхитительно.
Отстраняюсь, чтобы посмотреть на нее, и погружаю два пальца в ее влажный жар. Когда она кончит, я хочу это почувствовать. Я хочу чувствовать все от этой женщины. Снова прижимаюсь ртом к клитору и сосу, сильно. И чертовски легко, как нажать на кнопку, она мгновенно отвечает спазмами.
Она замирает, напрягаясь везде, кроме сокровенного местечка, ее мышцы сокращаются, втягивая меня в себя. Мне приходится сдержать гордый смешок, когда я чувствую, как каждое содрогание ее киски отдается на моих пальцах.
Это грандиозно.
Через несколько мгновений к ней возвращается голос — долгими, хриплыми бредовыми стонами. Она ничего не говорит. Восстанавливается. Компенсирует стоны, украденные у нее оргазмом, и, черт возьми, это прекрасно.
— Детка, хочешь знать, о чем я сейчас думаю? — спрашиваю я, глядя от ее бедер вверх. Она смотрит на меня, волосы растрепаны, глаза широко распахнуты, губы приоткрыты.
— Да, — хрипит она грубым от перенапряжения голосом.
— Я думаю, что твоя киска — лучшее, что у меня когда-либо было, и не знаю, смогу ли когда-нибудь ей насытиться. — Честность моих слов застает меня врасплох, но я быстро скрываю это, поднимаюсь на колени и стаскиваю футболку.
Когда расстегиваю джинсы, и мой длинный и твердый член вырывается на свободу, готовый к собственному освобождению, мы оба забываем о моем признании и возвращаемся к делу. В конце концов, это всего лишь исследование.
ГЛАВА 18
Майлс
Среди ночи меня будит тихое постукивание. Предполагаю, что снаружи идет дождь, и, возможно, Мерседес оставила окно открытым, поэтому переворачиваюсь, чтобы проверить. Мне приходится несколько раз моргнуть, чтобы разглядеть мою рыженькую, сидящую, скрестив ноги, в кресле за столом. Но она повернулась не к окну, а к кровати. Ее лицо освещено мягким светом от экрана ноутбука, и она так сосредоточена на том, что делает, что не замечает, как я наблюдаю за ней.
Ноутбук лежит прямо в середине ее скрещенных ног, она одета в мою черную футболку, и, держу пари, на ней больше ничего нет. Она высовывает язычок, пробегая по верхней и нижней губе, и мне кажется, что я слышу тихий стон, но это не мешает ее пальцам летать по клавиатуре. Восхитительное зрелище, и я так бы и продолжал лежать и наслаждаться им, если бы не мучительная эрекция. Прежде чем она успевает меня заметить, приподнимаюсь к изголовью кровати и прочищаю горло.
— Господи Иисусе! — восклицает она резко, прижимая руку к груди. — Как давно ты не спишь?
— Всего пару минут. — Хмуро смотрю на ее широко раскрытые виноватые глаза. — Чем таким важным ты занята за компьютером посреди ночи?
Инстинктивно сжимаю одеяло в кулак, готовясь к ее ответу, потому что, если бы это была Джослин, то, чем бы она ни занималась, это было бы плохо. Глаза Мерседес загораются от волнения.
— Я пишу!
— В такой поздний час? — с сомнением спрашиваю я, бросая взгляд на электронные часы на прикроватном столике, которые показывают 3:18 утра.
— Я никак не могла заснуть! — Она пожимает плечами. — Идеи потекли с той самой минуты, как мы выключили свет.
— Ты пишешь с тех пор, как мы легли спать?
— Ну, нет, сначала я целый час строила планы в уме. Пыталась нашептывать сцены в диктофон на телефоне, чтобы не разбудить тебя, но потом просто не выдержала. Я должна была встать и, черт возьми, писать!
Она разворачивает ноутбук экраном ко мне, показывая вордовский документ, заполненный ее усилиями.
— Пять тысяч слов за три часа. Вот это и есть магия шиномонтажа!
Я слегка улыбаюсь, и со странным облегчением все мое тело расслабляется.
— Может, это магия Майлса Хадсона.
Ее глаза скользят вниз, чтобы на этот раз рассмотреть меня более подробно. Моя обнаженная грудь выставлена на обозрение, а одеяло спустилось так низко, что она видит глубокие впадины моих косых мышц. Ее горящий взгляд не ускользает от меня.
— Не хочешь вернуться в постель, чтобы я мог показать тебе еще несколько магических фокусов? — Я многозначительно шевелю бровями, глядя на нее.
Она закусывает губу и смотрит на ноутбук, явно борясь с собой за то, что важнее. По-видимому, это быстрый внутренний разговор, потому что в мгновение ока она откладывает компьютер в сторону и прыгает на меня сверху.
Я смеюсь и перекатываю нас так, что оказываюсь сверху, между ее ног, покусывая ее шею и задирая футболку, чтобы чувствовать вокруг себя ее обнаженные бедра.
— Думаю, с тобой я постоянно буду просыпаться со стояком, — бормочу я, покусывая ее сосок через футболку.
Она взвизгивает и извивается возле моего паха.
— Меня это вполне устраивает.
Со всеми ее движениями, кончик моего члена касается ее входа. Она влажная и теплая, и, черт возьми, прямой контакт кожи с кожей заставляет меня охнуть. Я прижимаюсь лицом к ее шее и стону:
— Черт, с тобой так чертовски хорошо.
— С тобой тоже, — заявляет она, ее бедра дергаются, пытаясь принять меня в себя еще больше.
— Детка, прекрати, — стону я, прижимаясь лбом к ее плечу, мое дыхание дрожит от желания. — Мне нужно достать презерватив.
Она издает немного разочарованный звук, когда я отодвигаюсь от нее и хватаю с ночного столика бумажник. Ложусь на спину и раскатываю резинку по члену, все время чувствуя на себе ее взгляд.
— Это последний, так что никакого тебе утреннего секса.
— Сейчас уже утро, — парирует она, приподнимаясь на локтях, чтобы лучше видеть происходящее.
— Тогда никакого тебе секса за завтраком, — поправляюсь я.
Она смеется.
— Ничего страшного. Ты все равно будешь слишком занят, пытаясь отгрызть себе руку.