Страница 8 из 65
Тогда Федор перешел на доступный для понимания шефа язык:
— Катя! То есть, Катерина Валерьевна! А с ней девчонки! Мерзнут!
— Уууу, — протянул Малиновский и растворился в толпе, а Жданов отправился спасать женсовет и провожать их на показ.
— Что случилось? — шепнул он Пушкаревой на ушко, улучив момент. — Вы же не собирались приходить?
— Это все девочки, — прошептала она в ответ, — примчались спасать Малиновского, а меня взяли для надежности.
— От чего спасать?
Пушкарева пожала плечами, явно не желая вдаваться в подробности.
— Очень великодушно с вашей стороны оказать услугу Роману Дмитриевичу, — попытался подлизаться Жданов, но был награжден таким ледяным взглядом, что едва не провалился под землю.
Дорогая невеста наградила его точно таким же — она была в ярости от явления женсовета.
Не желая, чтобы Кира размазала Пушкареву по стенке, а у неё явно были именно такие намерения, Жданов подхватил свою помощницу под руку и потащил по залу, знакомя со всеми без разбора.
Он был твердо намерен добиться того, чтобы Пушкарева окончательно сменила гнев на милость. Ни к чему ему мятежи в собственной каморке.
Судьба остальных секретарш Жданова мало волновала — чтобы они ни затеяли, дополнительная выволочка этим дамочкам явно не помешает.
— Что вы прилипли друг к другу, как Штепсель и Тарапунька? — съязвил Воропаев, когда они пересеклись с ним в зале.
— Сам же понимаешь, что здесь много деловых партнеров… Впрочем, не понимаешь, ты же никогда не управлял Зималетто, — не остался Жданов в долгу.
Катя все время пыталась сбежать от него, но он цепко держал её за острый локоток.
— Андрей Павлович, — наконец взмолилась она, — я очень устала. Мне нужно идти.
— Конечно, Катя, — устыдился он и начал что-то мямлить о том вкладе, который она внесла в создание этой коллекции: — Катя, вы замечательный, мудрый и очень храбрый человечек, — слова сами лились из него, даже несмотря на то, что Катя явно смущалась все сильнее: — Что я могу для вас сделать?
Она кивнула в ту сторону, где женсовет стоял навытяжку перед Кирой:
— Спасите девочек от Киры Юрьевны, — попросила Катя и свинтила, наконец, с показа.
Безумный вечер закончился еще более безумно: Малиновский вдруг выяснил, что беременность Клочковой оказалась липовой, и принялся бурно радоваться.
Глядя на друга, Жданов вздыхал и мечтал — вот бы и с Пушкаревой оказалось все точно также. Вот бы она завтра пришла на работу и сообщила ему, что все это — лишь затянувшийся розыгрыш.
— И о ком ты сейчас мечтаешь? — едко спросила Кира.
— Прости? — он вздрогнул и пришел в себя.
— У тебя такое выражение лица бывает только тогда, когда ты влюбляешься. Поэтому Изотова напилась? Ты завел себе новую пассию?
Нет, Жданов, ты не будешь кричать.
По крайней мере, не сейчас.
По крайней мере, не на показе.
Ночь предстояла длинная, и у него заранее начинала болеть голова и барабанные перепонки.
========== 6 ==========
— Ну какая нормальная женщина так бы прикрывала своего шефа, с таким энтузиазмом! — Кира даже пальто не потрудилась снять, прежде чем на него наброситься. Они так и ругались, стоя в спальне в верхней одежде. — И как будто мало того, что ты притащил её на показ вместе со сворой её подружек! Так ведь ты еще привел её в «Ришелье», и меня завалили насмешками о том, что мой жених стал извращенцем!
Вот. Точно. Любовник Пушкаревой был извращенцем.
Или слепцом.
Или он двадцать лет провел в одиночной камере.
Каким мужчиной надо быть, чтобы позариться на Катерину?
Жданов пытался представить себе этого мифического персонажа, но у него не получалось. Решительно, Пушкарева могла возбудить кого-то только в комплекте с Зималетто.
Но ведь… Она же не вчера забеременела? Наверняка уже прошло какое-то время?
Могло ли это значить, что все произошло до создания Никамоды?
И как это понимать?
Господи, да у него сейчас взорвется голова!
Кира, наконец, осознала, что ругается сама с собой.
— Андрей, ты вообще слушаешь меня? — притормозила она, глубоко оскорбленная отсутствием всякой реакции с его стороны.
— Да, дорогая, ты как всегда права, — рассеянно ответил Жданов и поцеловал её в щеку.
Показалось, что она его ударит. Но Кира только опустилась на кровать, закрыв лицо руками.
На работу они, конечно, опоздали на целых полчаса.
Сложно не опоздать, когда едва не до утра выясняешь отношения.
На ресепшн имитировали бурную деятельность Шура с Амурой, но Жданов первым взглядом охватил Пушкареву, которая безуспешно пыталась спрятать за спиной пальто и сумку. Он отвел от неё глаза:
— А где Маша?
— Опаздывает, — ответила Амура.
У Жданова трещала голова, и очень хотелось устроить им всем тут разнос.
Совсем уже от рук отбились.
И только испуганная Катерина остановила его от массовых расстрелов.
— Шура, передайте Федору, чтобы он зашел ко мне, — сухо велел Жданов и направился к себе, даже не взглянув на Пушкареву.
Клочковой тоже на месте не оказалось.
— Какой-то день опозданий, — пробормотал Жданов и не успел устроиться в своем кресле и пожелать доброго утра столу, как вошла Пушкарева. Кивнула с улыбкой.
— А с каких пор, Катенька, — с обманчивой мягкостью заговорил он, — вы позволяете себе опаздывать на работу?
— Я…
— Вы решили, что у вас теперь есть веское оправдание? Ну так вот — я не позволю вам никаких поблажек, потому что…
— Андрей Павлович, чтобы вы не волновались, я переоформила кое-что, и отныне право подписи документов Никамоды принадлежит только мне, — выпалила Пушкарева скороговоркой.
До него не сразу дошел смысл сказанного.
Как же его бесит эта ситуация!
— Ну идите к себе, Катя, — раздраженно ответил Жданов, — хватит уже выгуливать свое пальто по компании. А потом принесите мне аспирин и чай с лимоном. Только быстро, Катя, не позволяйте проглотить себя женсовету.
Она кивнула и бросилась исполнять его поручение.
А Жданов позвонил Малиновскому.
— Нет уж, лучше ты ко мне, — сходу отверг его приглашение Роман, — я в ваш кабинет больше и носа не суну.
В их кабинет?
Жданов как-то привык считать кабинет своим собственным.
— Встретил я вчера на показе Катюшеньку, Катю нашу нежную, так она на меня так посмотрела, что я едва собственное имя не забыл!
— К черту лирику… что ты успел прочесть в карте?
— Ах вот как мы теперь заговорили! — воскликнул Роман. — А вчера, когда ты со зверской физиономией эту карту рвал собственными руками, ты иное рычал!
— Вчера — это было вчера. Ты хотя бы срок беременности успел прочитать?
— Жданушка, Жданушка, а почему у твоей секретарши такие большие уши?
— Понял. Иду.
— Короче, Палыч, прочитать я толком ничего не успел — ты хоть представляешь, какой у этих врачей почерк? Но могу сказать наверняка: Пушкарева беременна.
— Тоже мне откровение, — фыркнул Жданов.
— Не скажи, — протянул Ромка, — иногда знаешь как бывает?
— И весь этот сыр-бор ради такой скудной информации? Вы меня разочаровываете, агент Малиновский.
— Да ладно, что ты, — благодушно отозвался он, — попросим карту еще раз, всего делов! Но, Андрей Павлович, как доктор, я диагностирую вам раздвоение личности. Кажется, еще вчера вы гневались и кричали на Малиновского. А сегодня? Умоляете Малиновского совершить рецидив.
— Считай, что я высунул голову из песка, — буркнул Жданов. — Мне этот мужик всю ночь снился!
Ромка, уже взявшийся за телефон, замер.
— Какие такие мужики тебе по ночам начали сниться? — спросил он с подозрением. — Опять в «Голубой огонек» без меня бегал, противный?
— Ну этот, — неохотно признался Жданов, — который Пушкареву мою испортил.
Малиновский, высоко вскинув брови, пробормотал: