Святая Катерина

Малиновский вскочил и помог ей снять пальто, а потом отодвинул стул.

— Как вы себя чувствуете, Катенька? — спросил он.

— Лаять пока не тянет, — ответила она с ядовитой улыбкой, — лужей растекаться тоже. С вашей точки зрения, я чувствую себя атипично.

Ромка как то нервно дернул шеей, как будто его кто-то душил, и трусливо сбежал из кабинета.

— А где ваш чемодан? — встревоженно спросил Жданов. — Вы приехали без него? Вы не можете отменить поездку.

— Мой чемодан в багажнике того танка, который вы зачем-то нам купили. Коля отвезет нас в аэропорт.

— Кать, соберите совещание.

— Хорошо, — кивнула она. — Андрей Павлович, ваш отчет готов.

Она сказала это так грустно, что у него сжалось сердце.

— Ну хоть несколько дней поживем спокойно, без тирана и деспота, а также его безобразной тени, — обрадовался Милко. Выставка в Милане приводила его в восторг, однако вникать в технические детали подготовки ему не очень хотелось. — А Лера-то, — воскликнул он, обращаясь к Кире. Кажется, он продолжал начатый до совещания разговор. — Вот это скандал!

— Лера? — заинтересовался Малиновский.

— Изотова, — охотно откликнулся Милко, — то, что она устроила на моем показе — это, оказывается, еще цветочки. Ягодки случились у Зары, — и он расхохотался.

Жданову было не очень интересно, что там опять устроила Изотова, но он решил не перебивать Милко, потому что все равно совещания проходили по одинаковому сценарию. Пока все не наболтаются всласть, к делам не перейдут.

— Понимаешь, — теперь Милко повернулся к Малиновскому, — Лерочка нашла идеальную для себя диету: виски вперемешку с экстези.

— Рецепт не нов, — кивнул Малиновский.

— Но Лера у нас щедрая душа и любит, чтобы все вокруг были такими добрыми, такими расслабленными…

— Не может быть, — развеселился Ромка. — И с кем же она поделилась добротой?

— Кинула пару таблеток в бокал инвестора, — сообщила Кира с явным удовольствием. Позор женщины, которую она когда-то считала соперницей, переполнял её искрящейся радостью. — А он, оказывается, не любит диеты, — и она засмеялась.

— Кукареку! — тоже засмеялся Милко. — Серьезный человек в дорогом костюме изображал из себя курицу на пышном приеме. Он был таким зажатым, — запищал Милко, видимо, изображая Изотову, — я хотела, чтобы он чуть-чуть расслабился и развеселился.

— Лера несет добро в этот мир, — покачал головой Малиновский. — Добро бывает с кулаками, а бывает с колесами. Жданов, хорошо, что тебя она не пыталась развеселить, а то бы ты опять в Питере оказался.

— В каком Питере? — не поняла Кира.

— Ромка, эта давняя история. И вообще у нас совещание посвящено не Изотовой, — попытался было уклониться от этой темы Жданов, но когда ему удавалось удержать Ромку!

— Это было на первом курсе, — сообщил он Кире. — Мы с Андрюхой в ту ночь тоже экспериментировали с добром. И ведь главное — Жданчик был как огурец. Это меня понесло в дебри экзистенциального кризиса, а он шутил, обхаживал девочек, и вообще бодрился. А на следующий день мне звонит в ужасе — Ромка, Ромка, где я, где я. Проснулся, а тут Питер. А ведь человек купил билет, прошел досмотр, сел на борт, снял номер в гостинице, и никто ничего не понял. А Жданов оказывается был в полном коматозе. Вот такая ирония судьбы — абсолютная непереносимость добра. До сих не помнит, как до Питера долетел…

— Андрюша, — сказала Кира с притворным возмущением, — какое темное у тебя, оказывается, прошлое!

— Ну если с моим пришлым разобрались… Катя?

Она смотрела на Малиновского с потусторонним ужасом, как будто тот был привидением. Наверное, Катя и на первом курсе не творила всяких глупостей, но для чего так ужасаться-то?

— Посмотрите, до чего вы довели мне Катерину своими дурацкими разговорами, — огорчился Жданов. — Друзья, давайте ближе к делу.

— Мне надо… — Катя вскочила. — Мне надо позвонить в банк.

— У нас, кажется, совещание, — сказала Кира.

— Ничего, я пока еще в состоянии провести совещание самостоятельно, — возразил Жданов. — Идите, Катя.

Она кивнула и умчалась.

Когда он вернулся в их кабинет, Пушкарева крутила в руках сотовый телефон. Жданов даже не сразу его узнал — это был его собственный мобильник с черным и белым списками номеров разных моделек. Он не видел его уже несколько месяцев, для чего он понадобился Кате?

— Андрей, — она вскочила, вся взбудораженная и переполошная, — Павлович. Нам надо поговорить.

— Поговорим, — согласился Жданов, — в самолете. Кать, нам пора в аэропорт.

— Нельзя в самолете, — она была так взволнована, что он даже испугался за неё.

— Ну значит поговорим в Милане. Всё, Катя, собирайтесь.

— Так рано еще!

— Мы пообедаем где-нибудь по дороге. Ну же, Катя, вы никогда не были копушей!

Она пометалась глазами и сникла.

— Конечно. Позже поговорим.

— Ну вот и умница.

Перекидывая саквояж из своего багажника в багажник Зорькина, Жданов увидел, что Катин баул едва не вдвое меньше его собственного. Почему у неё так мало вещей?

— Ты чего, Пушкарева, — спросил Зорькин, — такая взбултыхнутая? Боишься летать?

— Ага, — отозвалась она, забираясь на заднее сидение, — боюсь самолетов до смерти.

— Смотрите, чтобы она не оторвала вам руку, — посоветовал Зорькин. — Лучше было бы взять место на другом конце салона… или в другом самолете.

Жданов летать любил и не понимал, как можно опасаться такого прекрасного времяпровождения. Оказывается, Катя тоже чего-то боится. А казалась такой непобедимой.

— Обещаю, что мы приземлимся в целости и сохранности, — попытался успокоить её Жданов.

— Будете сидеть в креслах прям как живые? — хмыкнул Зорькин. Что за болван!

— Николай, как прошел вчера ваш ужин? Цветаева согласилась нас представлять в Милане? — быстро перевел Жданов тему, пока Катя окончательно не сдрейфила.

Зорькин зарделся.

— Придется провести еще несколько встреч, чтобы обсудить условия, — чопорно произнес он.

— Ага, — поддакнула Катя. — Для этого тебе новый парфюм понадобился? Я даже с заднего сиденья его ощущаю.

— Тебя же больше не тошнит? — забеспокоился Зорькин.

— Тошнит, — сказала Катя мрачно, — кто бы мог представить, что под твоим свитером с жирафом таится такой бабник!

— Мы расстались с жирафом, — ответил Зорькин. — Чего и тебе советую. Андрей Павлович, ну скажите ей, чтобы она тоже свой гардероб обновила. А то неловко в приличном обществе появиться!

От такого заявления у Жданова глаза на лоб полезли. Желторотику Зорькину, на котором дорогой костюм сидел как на корове седло, стало неловко появляться в обществе Пушкаревой?

Ему хватило показа у Волочковой и одного ужина с моделькой?

Серьезно?

— Катя, вы точно хотите за него замуж? — уточнил он, оборачиваясь.

— Что? — вздрогнула она, уже успев унестись в свои мысли. — Ну вы, знаете, тоже вчера чуть шею не свернули, оглядываясь по сторонам от страха встретить очередных знакомых.

Это было так несправедливо, что у Жданова даже слова не сразу нашлись.

— Я просто не хотел, чтобы нам снова помешали.

— И целовать вы меня при всех отказались!

Зорькин икнул.

— Кать, может, мы не будем обсуждать это при вашем так называемом женихе? — сердито спросил Жданов, не понимая, отчего Пушкарева вдруг на ровном месте стала такой невменяемой. У него складывалось ощущение, что она вообще плохо понимает, что происходит, время от времени выдавая случайные фразы.

— А я вас не осуждаю, — заверил его Зорькин. — Целоваться прилюдно вообще не прилично.

Нет, эти двое были кем угодно, но не будущими супругами.

За обедом Зорькин вдруг вспомнил, что он финансовый консультант и вновь начал сыпать цифрами, планами и предложениями. Катя вяло ковырялась в своей тарелке, не спеша вступать в беседу и бросая на Жданова длинные взгляды-рентгены.