Страница 4 из 65
Они все еще вяло ругались из-за встречи с Изотовой возле лифта.
Шквал эмоций! У Пушкаревой?
За что ему это?
— По какому поводу такое мрачное настроение? — спросила Кира, не поддаваясь на провокации.
Андрей попытался ей объяснить, какая огромная ответственность на нем лежит, но дорогая невеста не прониклась:
— А на что ты рассчитывал, когда брался за руководство Зималетто? Или ты что-то от меня скрываешь?
— Что ты хочешь услышать? — с досадой спросил Жданов. — Что я переспал со всеми моделями Зималетто, и теперь меня мучает совесть?
Кира заявила, что не хочет ссориться и унесла бутылку, а Жданов снова включил телевизор.
— В первые месяцы беременности самочувствие женщины зачастую остается неизменным. Однако некоторые отмечают тошноту, повышенную утомляемость, пищевые причуды, ноющие боли внизу живота…
Посмотрев на часы, он задумался о том, победила ли Пушкарева уже адвокатов или все еще сражается с ними.
Хорошо, все-таки, что она работает не на тяжелом производстве, а в легкой промышленности, и повышенная утомляемость ей не грозит.
Пригорюнившись, Жданов сидел в своем кабинете, подперев щеку рукой, и печалился.
Пришла Катя, задумчиво остановилась у входа, разглядывая его скорбную фигуру:
— Простите, что опоздала, — сказала осторожно, — я была у нотариуса с адвокатами… Андрей Павлович, у вас все в порядке?
— Да. То есть, нет, — меланхолично ответил Жданов, пусто глядя в невидимую точку перед собой. — Нет, у меня не все в порядке. И вы первый человек, который должен это понимать.
— Я понимаю, — проговорила Пушкарева тихо.
— Катенька, я совсем перестал спать. Наши дела не выходят у меня из головы. Я всю ночь ворочаюсь, а засыпаю под утро. И звонит будильник. И так каждый день.
Катя с сочувственной улыбкой присела возле него на корточки.
— Знаете, Андрей Палыч, есть такие подушечки с лавандой, если положить их в постель, то они успокаивают. Я вам принесу.
— Подушечки? Нет, не надо. Я думаю, что Кире не очень понравится, если она найдет в своей постели такие подушечки, — все так же отрешенно отозвался Жданов и перевел наконец взгляд на Пушкареву, которая снизу вверх смотрела на него. Её глаза светились нежностью.
Гимназическое пальтишко, дурацкий вязаный красный воротничок, приглаженные волосы. Показалось, или действительно за толстыми линзами очков веки были припухшими?
— Вы плакали, Катя? — спросил Жданов.
Она повела плечами:
— Ну что вы. Разве у меня есть повод для расстройства? Я могу плакать только от жалости к вам.
Её язвительность росла прямо на глазах.
— Рассказывайте, — велел он, сползая с кресла и усаживая Катерину на это место для страданий. Возможно, ему станет легче, если он отвлечется на пушкаревские несчастья. — Что у вас — шквал эмоций или тяжесть внизу живота?
Она округлила глаза и попыталась вскочить, но Жданов положил тяжелые ладони на её плечи.
Катя немедленно замолчала, словно партизан на допросе.
— А этот ваш аист? — мрачно разглядывая её, спросил Жданов.
— А он-то тут при чем, — уныло ответила она.
— Как это — не при чем?
— Вот так.
Вообще, этого следовало ожидать — дураков связывать свою жизнь с неформатной Катериной нет.
— Вы все еще сердитесь на меня? — спросила Пушкарева и вдруг взяла его за руку. — Меньше всего я хотела причинять вам дополнительные хлопоты.
— Совсем вы обо мне, Катя, не думаете, — немедленно пожаловался он, по-детски обрадовавшись тому, что она осознает всю степень своей вины перед ним. Жданов присел на корточки возле неё, как это только что делала Катя, и погладил большим пальцем её ладонь в своей. — Катя, пообещайте мне, что я смогу всегда вам доверять.
— Обещаю, — серьезно проговорила она.
— И что ваша личная жизнь никоим образом не повлияет на наши дела.
— Моя личная жизнь? — горечь затронула её губы. — Вся моя личная жизнь протекает исключительно в этом кабинете.
— И это прекрасно, — одобрил такое служебное рвение Жданов. — Как там все прошло с адвокатами?..
— Нормально, — с запинкой ответила Пушкарева, не сразу сообразив, что пятиминутка страданий завершена, и пора возвращаться к делу.
Она высвободила свою руку и вскочила.
В её каморке зазвонил телефон.
— Идите, — великодушно отпустил её Жданов, надеясь лишь на то, что это не очередной банк.
Она что-то ответила и снова выглянула в его кабинет, так и не сняв пальто:
— Андрей Павлович, — спросила она с непонятной улыбкой, — а откуда вы вообще узнали про шквал эмоций и все такое?
— Из телевизора, — буркнул он.
— Вы смотрите передачи про беременных?
— Да потому что в этой конторе куда не плюнь! — взорвался он.
Катя поспешно скрылась у себя.
Там что-то грохнуло.
Он довел Пушкареву до обморока?
Одним прыжком достигнув каморки, Жданов обнаружил Катерину, стоявшую на лесенке и пытавшуюся дотянуться до какой-то папки. Другая папка валялась на полу.
— Вы с ума сошли? — окончательно рассвирепел он, более всего сердясь на себя за неуместные прыжки по кабинету. Схватив Пушкареву за талию, он поставил её на пол и сам полез на лесенку.
— Что вы делаете? — изумилась она.
— Какую папку вам достать?
— Вон ту синюю, — скомандовала она, отдуваясь. — Жарко что-то.
— Вам жарко, потому что вы все еще в пальто, — подсказал Жданов, спускаясь.
— И правда, — фыркнула она.
— Уже началось, да? — встревожился он. — Забывчивость, рассеянность… Вы купили витамины для мозга?
— Я купила витамины для ребенка, — ответила Катя с гримаской, — он находится немного ниже.
— Как жалко, что вы не слон, — искренне вздохнул Жданов, протягивая ей одну папку и поднимая другую.
— Что? — переспросила она оторопело.
— У слонов беременность длится двадцать два месяца. За это время мы бы уже точно рассчитались с долгами, — пояснил Жданов.
— Вы так говорите, — возмутилась Пушкарева, — как будто я это сделала вам назло!
— А разве нет? Почему вы мне не позвонили, не посоветовались, прежде чем… Слушайте, а есть такой сериал, где героиню-девственницу заразили ребенком в больнице. С вами наверное тоже самое произошло, правда, Катя?
— А про сериал-то откуда вы знаете? — быстро спросила она. — Вы что, целыми вечерами телевизор смотрите?
— Действительно, откуда я про него знаю? — тоже удивился он. — В моей жизни происходит какая-то чертовщина, Катя. Да еще вы такие коленца выкидываете.
— Андрей Павлович, — сказала вдруг Катя, — сходите вы лучше прогуляйтесь. Свежий воздух весьма полезен в вашем состоянии.
— А вы правы, — согласился Жданов, — я пойду, погуляю, — и он отправился к Малине.
У Романа на столе лежал журнал «Ваши дети».
— Сговорились? — простонал Жданов.
— Думаешь? — рассеянно отозвался Малиновский. — Твои секретарши сговорились и оптово залетели на счет «три»?
— Пушкарева не секретарша, — обиделся Жданов. — И вообще это твоя Вика залетела, а Катя просто слишком доверчива и не опытна.
— Дать журнальчик почитать? — сердобольно предложил Малиновский.
А потом в «Вестнике регистрации юридических лиц» было опубликовано сообщение о закладной Зималетто, и, как будто этого было мало, Пушкарева уведомила его о том, что к ним едет чиновник из антимонопольной службы. Разумеется, Жданов сделал ей мягкое внушение, от которого прибежал Малиновский, закрыл Пушкареву грудью и сообщил, что Ждановский крик разносится на всю компанию.
— Не обижай её, Жданов, не обижай, — сердито сказал Роман, когда Катя нырнула к себе, — а то она обидится или разозлится, — и добавил уничижительно-презрительно: — Директор.
Вот прям обидно от такого стало, но мириться все равно пришлось идти.
А Пушкарева опять залезла под самый потолок, вызвав очередную волну начальственного гнева.
Переломает себе шею, а работать кто будет?