Святая Катерина

— Кира, давай успокоимся. Я ничего об этом не знаю.

— Зато я знаю! — и дорогая невеста вылетела вон, напоследок так хлопнув дверью, что Пушкарева крупно вздрогнула.

— Ну и что это было, Катя? — мрачно спросил он.

Она рухнула в кресло и пролепетала:

— Я просто хотела вам напомнить, что любовь — это не только скандалы и ссоры, что в ней много прекрасного…

— Что? Катя, Вы… Вы что… Вы не понимаете? Кира и так готова меня разорвать, а тут ещё какие-то стихи! — зарычал Жданов. Вот как он сейчас умудрился так огрести на совершенно ровном месте?

— Я все объясню Кире Юрьевне, — вскочила Пушкарева.

— Сидеть, — скомандовал Жданов. — Что вы ей объясните? Что у нас философский диспут о смысле любви? Да ни один нормальный человек в это не поверит, Катя! Это же какой-то бред! Вы хотите, чтобы Кира меня прикончила?

Она побледнела.

— Вот поэтому вы не должны больше подвозить меня по утрам. У меня сбивается дистанция. Вы начальник. Я ваша подчиненная. Никаких совместных прогулок. Простите меня.

И Катя выбежала из кабинета.

Малиновский разговаривал по телефону, когда к нему ввалился Жданов.

— Работа кипит? Хорошо тебе, — буркнул он.

— А ты что не весел, что головушку повесил? Кирюшка атаковала?

— Угм. Меня Катя бросила.

— Как бросила? — не врубился Ромка. — Куда бросила? В терновый куст?

— Она отказалась быть моей подопечной! Не хочет, чтобы я её выгуливал и возил! — взорвался Жданов.

— Рвется с поводка, — задумчиво покачал головой боевой товарищ. — Может, ей корм поменять?

— Какой еще корм, — сбился Жданов. — Да это все Кира виновата! Нет, ты только подумай, я её везде беру с собой, в клуб, в ресторан, в Лошадей этих…

— Киру?

— Катю!

— Да, вина Киры очевидна, — отозвался Малиновский со странными интонациями. — Андрюх, ты сейчас от чего с ума сходишь?

— А кто её просил устраивать скандал? Бумаги без спроса хватать?

— Катю?

— Киру!

— Я запутался, — объявил Малиновский. — А ты?

— А я — нет. Вот скажи мне, разве в наше время бывает бескорыстная любовь? Мы что, в рыцарском романе?

Ромка ничего не ответил, разглядывая Жданова с интересом доктора, повстречавшего неведомую ему раньше болезнь.

По крайней мере, они дали людям зарплату.

Размышляя о плачевных делах фирмы, Жданов ехал домой.

Точно домой.

Совершенно уверенно.

Он и сам не понял, как оказался у дома Пушкаревой.

Она унеслась совершенно расстроенной, целый день ругалась с Зорькиным по телефону, а под конец еще и нарвалась на хамство Милко.

Но это же был не повод, чтобы ехать к ней?

Чувствуя себя распоследним идиотом, Жданов набрал её номер. Конечно, нарвался на Пушкарева-папу, но стойко перенес это испытание.

Ну вот зачем он попросил Катю спуститься?

Что он собирается ей сказать?

Что у него партийное задание и миссия провалена?

Услышать её извинения?

Точно, он приехал, чтобы дать ей возможность попросить прощения.

Стихи о любви! В зоне обитания Киры!

Катя выскочила из подъезда, села в машину.

— Что-то случилось? — спросила она встревоженно.

— Случилось! — начал Жданов обвиняющим тоном и мягко выдохнул: — мне совершенно не по себе, когда мы с вами ругаемся, Катя. Это… я не знаю, как объяснить, но это неправильно.

— Мне тоже не по себе, — торопливо подхватила она, оборачиваясь к нему всем корпусом. Её лицо было взволнованным. — В желудке как будто ежик появляется.

— А мне кажется, что у меня… Катя, я так не могу, давайте отъедем. Ваш отец не отходит от окна. Я как будто под конвоем!

Он остановил машину в соседнем дворике. Откинулся назад.

— Кать, это совершенно неправильно. Кира… Кира следит за мной двадцать четыре часа в сутки, и вы лучше, чем кто-либо, об этом осведомлены. Хотя я уже сам не помню, когда в последний раз ей изменял!

— В ту ночь, когда я ночевала в своей каморке, — поспешно ответила Катя.

Жданов изумился. Она что, ведет учет его похождениям?

Между прочим, чуть раньше была еще одна ночь с Изотовой, о которой Катя не знала, поскольку они с Лерой случайно пересеклись в баре. Что-то выпили, и вдруг наступило утро. Такого со Ждановым не случалось со студенческих времен, и Ромка потом долго потешался, что Лера накапала в виски каких-то психотропов, поскольку без боя он не давался.

Это было печально похоже на правду, и Жданов постарался забыть произошедшее как можно быстрее.

— Неважно, — поспешил он сменить тему, — вы только не подставляйте меня так больше, хорошо? А то я на вас сначала ору, а потом страдаю.

Катя с готовностью закивала.

— Я просто хотела… ну, не знаю. Меня раззадорил наш утренний спор, и я хотела что-то вам доказать. Наверное, здравый смысл пал под натисков гормонов, — она смешно сморщила носик и тоже откинулась назад. Теперь он видел её лицо совсем рядом, нежный профиль, бантик на шее, чуть растрепавшийся из косичек пушок волос.

— Кать, — бархатно произнес Жданов, — а я ведь так и не дочитал то стихотворение. Там было что-то про гранат?

— Что-то было, — улыбнулась она.

— А вы не могли бы мне прочитать это?

— Сейчас? — испугалась она. — Вслух?

— Кать, — все также обволакивая её своим голосом, настаивал Жданов. Ему действительно было интересно, что она будет делать, — но ведь вы для меня писали? А послание не достигло адресата.

— Никогда в жизни не читала мужчине стихов, — пролопотала она.

Она вдруг увидела в начальнике-самодуре мужчину?

Тренькнула тревожная сигналка внутри: что там Малина говорил про скользкую тропинку? Пора подавать назад. Да в общем, Жданову и не интересны были никакие стихи, он просто дразнил Пушкареву, но её губы уже шевельнулись, и Катин глуховатый, низкий голос заполнил собой крохотное пространство машины:

— Твои уста — два лепестка граната, но в них пчела услады не найдет. Я жадно выпила когда-то их пряный хмель, их крепкий мед. Твои ресницы — крылья черной ночи, но до утра их не смыкает сон. Я заглянула в эти очи — и в них мой образ отражен. Твоя душа — восточная загадка. В ней мир чудес, в ней сказка, но не ложь. И весь ты — мой, весь без остатка, доколе дышишь и живешь…

Катя говорила медленно, её голос подрагивал, он то опускался совсем низко, то становился выше, и в этом голосе было столько глубин и затаенной страсти, что сначала у Жданова перехватило дыхание, а потом…

А потом у него самым постыдным образом случилась эрекция.

Твою же мать!

От стихов?!

Ладно, у Пушкаревой гормоны, а у тебя-то какое оправдание?

Обалдевший от такого поворота событий, Жданов бессмысленно продолжал таращиться на Пушкареву, боясь пошевелиться.

И тут в окошко постучали.

— Глядите! Кикимора мужика где-то мужика подцепила! Денег накопила объявление в газете нашла? Нет, не накопила — миллион выиграла! — завопили снаружи какие-то дикие рожи.

Жданов даже обрадовался.

Слава богу! Мордобой!

Все лучше, чем то, что происходило внутри этой чертовой машины!

========== 14 ==========

В полном коматозе Жданов ехал к Кире.

Он не создан для одинокой постели — несколько ночей воздержания, и посмотрите, что его организм выкаблучивает!

Это же просто уму непостижимо!

Нет, Кира ему жизненно необходима — без неё он готов…

Что-что он был готов сотворить с Пушкаревой?

Забыть этот постыдный момент и не вспоминать.

Вообще не думать о Пушкаревой.

Никогда.

Ни за что.

Набухание груди. Токсикоз. Скобы на зубах. Белые носочки над штиблетами!

Черт.

У Киры он появился в таком перевозбуждении, что принялся буйно размахивать руками и ногами и едва не сорвал поясницу.

Банда вымогателей, — фонтанировал он, — они специально на дороге такое устраивают! Он сейчас все подробно расскажет!