Страница 16 из 65
— Вы же знаете, что нужно сделать, чтобы эти ссоры прекратились, — вздохнула она и тут же спохватилась: — Простите, Андрей Павлович. Вы вовсе не нуждаетесь в моих советах. Я позволила себе лишнее.
— Не извиняйтесь, Катя, — отмахнулся Жданов. — Наверное, я кажусь вам ужасным бабником?
— А вы, разумеетесь, им не являетесь, — кивнула она, пряча улыбку.
Встала, прошлась по комнате, разминая ноги. Посмотрела на часы.
— Пойдемте на ужин, Катя, — предложил Жданов, — здесь отличный ресторан. У них есть собственные пруды с зеркальными карпами, и они изумительно их готовят.
— А Коля?
— Я думаю, они с Малиновским взрослые мальчики.
— Зорькин и Роман Дмитриевич? Взрослые? — с сомнением переспросила она, но на карпов все-таки согласилась.
Возвращались уже совсем поздно, и Зорькин оправдывался по своему мобильнику:
— Валерий Сергеевич, Катя со мной, не волнуйтесь. Скоро она будет дома…
Хмель почти выветрился из него под воздействием веников великого Василия, и он говорил почти четко. Пушкарев что-то клокотал и клокотал в трубку, а Зорькин его все успокаивал и успокаивал.
Это могло длиться вечно.
У Пушкаревой были какие-то дикие отношения с родителями, но, кажется, её устраивала эта туго натянутая пуповина.
Высадив их возле Катиного подъезда, Жданов отвез Малиновского, который уже почти спал, и поехал к себе.
Ему не хотелось, чтобы Кира думала, что они и вправду живут вместе.
Ему нужно чаще ночевать в собственной постели.
Он набрал невесту с домашнего телефона:
— Привет, любимая. Не разбудил?
— А ты думаешь, что я могу спать? — со слезами в голосе ответила она. — Ты оставил невнятное сообщение про какое-то выездное совещание, ты бросил свой телефон на столе, ты разнес свой кабинет, ты целый вечер шлялся неизвестно где, ты… почему ты поехал к себе?
— Потому что я тут живу.
— Это все, что ты можешь сказать? Я с ума сходила от беспокойства, я не знала, где тебя искать, Малиновский не брал трубку!
— Зачем тебе понадобилось меня искать? Ты же знала, что я с Ромкой и Катей.
— Целый вечер? Ты на часы глядел?
Жданов вдруг ощутил себя Зорькиным, оправдывающимся перед сердитым Пушкаревым, и это сходство было так отвратительно, так жалко!
— Любимая, давай поговорим завтра, — сказал он и повесил трубку. И даже шнур телефона из розетки выдернул.
Перед сном Жданов так и сяк крутил предложения Зорькина по госпрограмам и субсидированиям, что вдруг отчетливо понял, что им надо обсудить это еще раз, в более деловой обстановке.
Пушкарева права — от этого цыпленка мог быть толк.
Возможно, именно ему придется заменить Катю через полгода. Не самая дикая мысль, если приглядеться к ней поближе.
Ну вдруг Пушкарева откажется отдавать своего ребенка Потапкину. Он слышал, что молодые матери бывают неоправданно привязаны к своему потомству.
Спал Жданов так крепко, что опоздал на работу.
Когда он появился там наконец, то Зималетто штормило.
Потапкин предложил уходить сразу огородами, Федор — ключи от своего мотоцикла, Мария — валерьянку, а Клочкова с такой поспешностью схватилась за телефон, что можно было не сомневаться в скором явлении Киры.
Пройдя этот кордон из собственных подчиненных, Жданов наконец очутился в своем кабинете и обомлел.
Без стены он казался куда просторнее, а Катино место — со стеллажами и рабочим столом, выкрашенное в тот же цвет, что и остальной кабинет, казалось необыкновенно уместным.
— Доброе утро, — сказал он, удовлетворенный увиденным.
Она вынырнула из-за компьютера и указала на дверь, которая очаровательной бессмыслицей торчала сама по себе вместе с остатком стены.
— Простите, — спохватился Жданов, подошел к этой двери, коротко постучался и, приоткрыв её, вошел. — Доброе утро, Катенька.
— Доброе утро, Андрей Павлович, — она одарила его ослепительной улыбкой, состоящей из брекетов и благодарности. — У меня отличные новости, кажется мы сможем выплатить зарплату пораньше. Я готовлю ведомости вам на подпись. Ваш сотовый разрядился, и я поставила его на зарядку.
— Катя, пусть Зорькин подробнее подготовит свои предложения, хорошо? Мы рассмотрим их.
Тут она и вовсе просияла.
— Вы не пожалеете, Андрей Павлович, — пылко заверила она.
— Как вы добрались сегодня до работы, Катя? Я проспал все на свете, как школьник, и забыл, что вы временно не можете пользоваться общественным транспортом.
— Все в порядке, — заверила она его, — я вовсе не жду, что вы будете выступать в качестве моего шофера.
— Не шофера, — заметил он, невольно улыбаясь в ответ на исходящее от неё сияние. — Возможно, я бы назвал себя вашим другом.
Она мучительно покраснела и торжественно кивнула.
— Спасибо, Андрей Павлович, — господи боже, неужели снова слезы? Второй день подряд? Найти бы того мерзавца, который испортил ему ценного сотрудника и оторвать ему ноги. — Я так вам признательна. За все. Вы такой добрый, — зашмыгало носом это чудо-юдо, — такой заботливый, такой внимательный…
— Катя, не смейте реветь! — прикрикнул он.
— Не будууууууу…
— Катя, ну что мне с вами делать? — Жданов присел возле неё на корточки, взял её за руки, — я рассержусь, если вы будете себя так вести.
— Я не будуууууу…
— А что тут происходит? — ледяной голос.
А вот и Кира.
Жданов пружинисто поднялся, вышел через дверь и только после этого посмотрел на невесту.
Плохо.
Все очень плохо.
Она смотрела на исчезнувшую стену словно на место преступления.
— Значит, так ты решил вопрос с отдельным кабинетом для Пушкаревой? Андрей, ты в своем уме? Во что ты превратил кабинет президента! Это же уродство и безобразие!
Определенно, она имела в виду Пушкареву, и та тоже отчетливо это поняла.
— Простите, — воскликнула Катя и опрометью бросилась вон, ушибившись коленом о красное кресло.
Кира посторонилась, пропуская её.
— Итак, вчера ты отправился с этим… с этой…
— С Катей, — подсказал Жданов. Он снял пальто и пристроил его на вешалку, после чего сел в свое кресло, надеясь, что стол послужит ему надежной защитой в случае метания тяжелых предметов.
— В этот твой лошадиный клуб, и половина Москвы видела, как вы там ужинали и мило чирикали!
— Прям уж половина Москвы? — усомнился Жданов. — Всего-то парочка бездельников.
— Без всякого Малиновского!
— Он был занят. Кира, я поужинал своей помощницей в ресторане. Мы обсуждали дела. Я не пил, не кутил, никому не изменял. Почему ты так злишься?
— Допустим. Допустим, что ты теперь появляешься со своей неформатной Пушкаревой в приличных местах…
— Ну, если бы я появлялся с ней в неприличных местах, ты бы рассердилась еще сильнее.
— Ты ломаешь эту стену, демонстративно забываешь мобильник, ночуешь дома…
— Я по-прежнему не вижу состава преступлений ни в одном из этих поступков.
Кира прошлась по кабинету, пытаясь успокоиться и не срываться в крик.
— Издеваешься?
— Ты надо мной, — возразил Жданов. — Кира, тебе не кажется, что это скандал ради скандала? Вид спорта какой-то, а не нормальные человеческие отношения.
Она остановилась. Посмотрела на него внимательным взглядом.
— Почему ты опоздал на работу?
— Проспал.
— Почему ты ночью выключил телефон?
— Не хотел ругаться с тобой до утра.
— Почему ты не приехал ко мне вчера?
— Не хотел ругаться с тобой до утра. Кира, ты не видишь, к чему ты сводишь любое наше общения?
— Значит, это я виновата?
— Лично я ничего плохого не сделал. Аб-со-лют-но, — с удовольствием пропел Жданов, крутясь в кресле.
— Поклянись, — она стремительно приблизилась, обхватила ладонями его лицо, вглядываясь в глаза.
— Клянусь, — с совершенно чистой совестью ответил Жданов.
Кира крепко поцеловала его в губы.