Страница 33 из 39
Бесполезны были луки - ветер останавливал стрелы. Радужные воины приближались - воители и воительницы, все высокие, с длинными распущенными волосами. А вдобавок от Храма к нам двигалось еще одно существо - двуногое и шестирукое, все опоясанное блистающими желтыми зрачками, в свободных золотистых одеяниях. Кто голову скрывал огромный шлем, черный с алым; и росту в этом создании было не меньше двадцати футов старый знакомый. Один из хранителей дворца Сигрлинн в Джибулистане. Ловкий, хитрый, умелый, отважный... Хотя она почти никогда не использовала их как воинов...
Ждать больше было нельзя. Меч словно сам прыгнул мне в руку.
- Постарайся пробиться к кораблям! - крикнул я на бегу Хагену. Ветер, валивший людей с ног, все же был слабоват для меня.
Я бросился наперерез зофару, прислужнику Сигрлинн. Одно из двух: или волшебница основательно изменила своим привычкам, или замыслившие все это действо постарались устроить все так, чтобы я подумал именно на нее. Зофар должен был в этом случае стать последним, завершающим штрихом, после которого у меня не осталось бы никаких сомнений.
Верный слуга моей былой... э... приятельницы приближался к нам, забавно раскачиваясь при ходьбе. В каждой из шести громадных рук он держал по длинному широкому клинку характерной, придуманной самой Сигрлинн формы - с острым загибом на конце лезвия. Увидев меня, он издал странный звук - нечто вроде подавленного стона ужаса, но продолжал переть мне навстречу. Узнал, что ли? Но зофары никогда не имели никаких способностей к магии; не могли они и ощущать ее присутствие. Это были отличные воины, настоящие бойцы, но не более. И кто это вздумал напялить на него эти нелепые желтые простыни, словно на храмового жреца? Цвета Сигрлинн всегда были иными...
Мы сошлись. Все мои размышления, наверное, заняли немало места в изложении - на самом же деле прошли секунды.
Ух, как свистнули, сливаясь в сплошном сверкающем смерче, у меня над головой все шесть мечей зофара! Как стонал нещадно рассекаемый воздух, как рвались в клочья тончайшие тела наполняющих его эфирных созданий, ни в чем не повинных и не имеющих никакого отношения к нашим сварам! Взгляд желтых зрачков полнило безумие, и я тотчас ощутил наложенное на зофара заклятье. Оно было слишком сложным, чтобы моментально, распутать, причудливо, скрученные токи сил и энергий, и на первый взгляд по почерку похоже на употреблявшиеся Сигрлинн формы... хотя я ощутил и некие малозаметные отличия, но... не разбираться же в этом сейчас!
Я так и не узнал, кто ковал зофару его шесть мечей - но, надо сказать, выковали их ему из рук вон плохо. Мой Черный Меч даже не ломал - он резал эти клинки, точно серп - колосья; железные обломки один за другим падали на землю. Оставшись безоружным, зофар с совершенно несвойственными ему тупостью и растерянностью уставился на свои руки, сжимавшие бесполезные теперь эфесы.
Я ухватился за одну из замерших толстенных рук, подтянулся, перехватил, подтянулся вновь и оказался возле громадного уха. Зофар вяло попытался схватить меня; двигался он почему-то замедленно, совсем не так, как только что работал мечами, - видно, наложенное на него заклятье оказалось слишком узкого действия. Шаг в сторону - и он растерялся; а ведь зофары как раз и создавались Сигрлинн с расчетом на совершенно непредвиденные случаи, были умны, хитры, сообразительны и уж ни при каких обстоятельствах не позволили бы врагу вскарабкаться по ним, как по дереву, и стукнуть себя чуть выше и правее уха тяжелым эфесом Черного Меча, выкованного самим Ракотом.
Оглушенный гигант беззвучно распростерся на земле; я бросился обратно, где дружинники Хагена уже отбивались от наседавших на них радужных воинов. Бойцам моего Ученика приходилось туго, уже примерно половина провалилась в трещины, и от гибели их спасали только веревки, обвязанные вокруг груди.
Держать в руках меч и бороться с ветром могли всего три или четыре десятка дружинников Хагена, самых сильных и выносливых. Я видел, как Хаген сшибся с вырвавшимся вперед предводителем радужных воинов, как столкнулись сработанный мастерами Кольчужной Горы клинок и узкая радужная полоса, прошедшая девяносто девять горнил Верхних Миров, - столкнулись и отлетели, окутавшись быстро растаявшим дымком. Я перевел дух - изделие гномов оправдало заплаченную за него непомерную цену. А потом подобрал с земли первый попавшийся камень и со всей силы запустил им туда, в завораживающее мерцание над головой.
Были дни, когда от отчаяния я катался по опаленному песку и до крови прокусывал губы, не зная, как справиться с такими вот магическими дверями. Пробовал против них десятки и сотни разнообразных заклинаний - ничто не помогало. Шли и шли сквозь них радужные воины, ведомые прекрасной Сигрлинн, и в моих дружинах не находилось равного им по силам и умению. И лишь шесть веков спустя, читая альвийские хроники, я нашел ответ столь же парадоксальный, сколь и простой.
Некое войско, повествовала хроника, осаждало некий город. Осада шла уже не один месяц, защищавшиеся стойко отбивали все штурмы, армия нападавших начала роптать. И тогда предводитель этого войска - какой-то принц, король или кто-то в этом роде - приказал своему колдуну сделать так, чтобы город пал. Колдун, разумеется, и до этого получал подобные приказания, но все его усилия парировались контрударами городского чародея. И тогда колдун нападавших сотворил самое могучее из ведомых ему заклятий, едва оставшись при этом жив. Небеса разверзлись, и диковинные воины пошли с мечами наголо на казавшийся уже обреченным город. Магия не остановила их, и тогда командир одной из башен в отчаянии приказал развернуть катапульту да и всадил тяжелое каменное ядро прямо в это проклятущее мерцание - отчего оное мерцание и исчезло, вместе со всеми появившимися было странными воинами. Это навело меня на мысль, которую я сперва отбросил как заведомо нелепую. Дверь между Мирами закрывается от попадания в ее створ самого простого камня! Потом я потратил немало времени, чтобы строго доказать это, и в конце концов добился своего. Не представляю себе, знали ли об этом остальные Маги моего Поколения, знал ли об этом Мерлин... если не знали, то, право же, я сейчас отдавал в их руки бесценное сокровище.