Инсинуации

– Заметьте, я не называл имён, вы всё решили сами. Но в целом почему бы и нет? – он картинно развел руками, показывая, будто и не рассматривал такой вариант. – Не хотите ли продолжить писать работу под моим руководством?

Элис устало прикрыла глаза. В данную секунду она настолько ненавидела этого человека, что еле сдерживалась, пытаясь не залепить ему оглушительную оплеуху. Так предавать собственного друга – это надо иметь потрясающий талант и наглость. Браво, профессор! Вы награждаетесь почетной грамотой и званием Главного Мудака Бостона.

– К сожалению, я вынуждена отказаться от столь заманчивого предложения, – каких трудов стоило сохранить подобие вежливой интонации лучше было не думать. Элис подозревала, что где-то внутри неё миллиарды нейронов только что взвизгнули и лопнули, разрывая самые прочные из связей.

– Могу я узнать, почему? – стало очевидно, что своих попыток переубедить, Риверс сегодня не оставит. Знать бы ещё, зачем ему это. Позлить Хиггинса? Вывести из себя Элис? Ведь не мог же он всерьез думать, что после трех лет совместной работы она в самом конце бросит своего руководителя. Или мог?

– Разумеется, профессор, – от приторности собственного тона Элис затошнило. – Я практически уверена в том, что, несмотря на недостаток собственного опыта, разобраться с задачей не составит для меня труда. А вот вам, должно быть, будет чертовски сложно сосредоточиться на моей работе хоть сколько-нибудь продолжительное время. Вы ведь так легко меняете свои увлечения.

С этими словами она резко поднялась со стула, громко хлопнула крышкой ноутбука и, подхватив ни в чем неповинную технику, направилась за своим пальто. Элис прекрасно осознавала, насколько несправедлив и оскорбителен её упрёк, потому что Риверс мог быть каким угодно легкомысленным козлом, но только если это не касалось работы. Она видела его программы, слышала выступление, читала статьи. Но слов обратно не вернешь, коли те сорвались с языка. Уже у самой двери она практически столкнулась с профессором, который, очевидно, встал следом за ней.

– Мы с вами ещё не закончили, мисс Чейн, – он наклонился к ней, и холодом его голоса можно было заморозить воду. Однако Элис была слишком зла, разочарована и растеряна, чтобы её могло остановить хоть что-то в этом мире. Она резко обернулась, и взметнувшаяся вверх прядь каштановых волос хлестнула его по лицу. Видимо, вышло достаточно больно, потому что Риверс непроизвольно отшатнулся, машинально касаясь пальцами пострадавшей щеки, и непонимающе уставился на её растрепанную прическу.

– Вы, может быть, и нет, профессор, – тем временем она подошла к нему вплотную, глядя снизу вверх с плохо скрываемым презрением. – Зато я точно закончила с вами. До свидания.

С этими словами Элис вышла из аудитории, сдержавшись, чтобы не хлопнуть со всей силы дверью.

Всю дорогу до метро, пока боролась со шквалистым ветром, который почти не замечала, она кипела от гнева. И лишь сидя в полутемном вагоне, истерически хихикнула. Вот и извинилась.

Конец дня она провела в бесцельных шатаниях по квартире, истребляя любимое печенье Джошуа и рассыпая повсюду крошки. Элис попыталась заняться программой, но так и не смогла отвлечься от мыслей о случившемся в лаборатории. Брошенная в конце разговора фраза не давала покоя и была ложью от начала и до конца, но и поступок Риверса вызывал ярое отвращение. Как он мог так поступить со своим другом? Во все времена считалось низким, подлым и недостойным уводить учеников. Но говорить ли о случившемся Хиггинсу? И если да, то как…

Одежда вновь пропахла профессорским парфюмом. И судорожно пытаясь избавиться от навязчивого аромата, она содрала с себя платье, закинула его в корзину для белья, завалила сверху простынями и для надежности защелкнула крышку. Но приставучий флёр никуда не делся, словно въевшись глубоко под кожу. Вымыв три раза руки и ополоснув лицо, Элис села на краешек ванной и горько рассмеялась. И как после всего случившегося идти к нему на лекцию? Святые Небеса, она просто не представляла, что делать дальше. Черт возьми, ну почему с ним всегда так сложно? Ответа так и не сыскалось. Когда ближе к одиннадцати вечера вернулся Джо, Элис была настолько измотана, что без сил рухнула в кровать, проигнорировав любые попытки друга поболтать.

Выходные не принесли с собой ничего, кроме зыбкой тревоги, пронзительного ветра и редких туманов. Жизнь в «Вальхалле» шла своим чередом, и Элис была этому рада. Знакомая работа хорошо занимала мозг, отправляя все неуместные мысли и страхи на задворки сознания. Профессор Риверс не появлялся и столик одиноко пустовал. Поблагодарив за это все высшие и низшие силы, она смогла спокойно обдумать неоднозначную ситуацию и в результате пришла к выводу – Джеральд Риверс намеренно провоцировал её. Снова. Каждый чертов раз их разговор был умной и гадкой провокацией, чтобы вывести Элис из себя. Из вредности он делал это или с каким-то одному ему известным намерением – неважно. Ясно одно – Элис поступила непрофессионально и невоспитанно, переходя на личности и кидаясь несправедливыми, по большей части, обвинениями. Из любой ситуации всегда можно найти мирный выход, но именно с ним у неё не получалось. И когда, кстати, она успела стать такой грубиянкой? Кажется, счёт профессора к ней стремительно растет. И Бог его знает, как он заставит расплачиваться.

В последний в этом октябре понедельник Элис устало опустилась на лекционную скамью, кладя голову на скрещённые руки. Сегодня (впрочем, как и вчера и, безусловно, завтра) она бы отдала что угодно за возможность выспаться. Чем больше проходило времени, тем сильнее она ненавидела первый день недели. После смен в клубе у неё не получалось отдохнуть, и тело мстило за это с особой изощренностью. К тому же лекция по силовой электронике, которая закончилась полчаса назад, оказалась одной из самых нудных на ее памяти. Бесконечные схемы сливались перед сонными глазами в плотный поток черно-белых слайдов. Они сменяли друг друга и абсолютно не задерживались в голове, проносясь какими-то маловразумительными пятнами. Как она будет сдавать итоговый тест, Элис не знала, и криво усмехнулась, подумав, что это случится не иначе, как с божьей помощью.

Рядом снова плюхнулся Тед и заговорщицки подмигнул, а она застонала, предвидя очередное продолжение безумной идеи, и не ошиблась.

– Я узнал, где он паркует тачку, – самодовольно прошептал однокурсник. На его бледном лице восторгом светились даже веснушки.

– Избавь меня от этого. Не хочу пойти как соучастница затеянного тобой балагана.

– Чейн, ты ничего не понимаешь в настоящей жизни Массачусетса! – обиженно проныл он, но быстро вернулся в возбужденное состояние.

Элис даже подумала, не сдать ли его в лабораторию к ядерщикам – глядишь, Джефферс сумеет совершить межпространственный переход от такого восторга. Додумать не дало появление профессора Риверса, как всегда, ворвавшегося в лекторий в окружении стайки их однокурсниц. В голове проскочила веселая мысль, уж не караулят ли они его за каким-нибудь углом? Но тут в её сторону полетел взгляд, от которого разом захотелось перестать дышать, и хорошее настроение улетучилось точно парниковый газ из заводской трубы. Джеральд Риверс ничего не забыл и ничего не простил. Элис вздохнула, чувствуя, как краснеют кончики ушей. Она загнала себя в ужасную ситуацию: ни курс бросить, ни нормально разговаривать с ним у неё не получалось. Просто чёртов замкнутый круг. В Аду.

9.

После лекции Риверса в понедельник Элис постепенно впадала в состояние тревоги и безысходности, с каждой прожитой минутой всё больше охреневая от собственного идиотизма. Наполненные культивированием обиженной гордости выходные прошли, и все те успевшие взойти крупицы достоинства с громким хлопком испарились под одним-единственным взглядом. И теперь даже под самой дурной травой, Элис не могла вообразить, как у неё получилось опуститься до такого хамства в разговоре с преподавателем. Но Риверс… этот говнюк умудрялся из раза в раз выводить её на совершенно сумасшедший край откровенности, вытаскивал самое дурное, старательно спрятанное по темным уголкам и ящикам. Она боялась реакции Хиггинса, боялась того, что ублюдок мог наплести ему. У Риверса был авторитет, власть и многолетняя дружба, у неё – слабые зачатки репутации. Господи, больше всего на свете Элис не хотела разочаровывать своего руководителя, потерять его уважение, доверие к ней как будущему профессионалу. Но шансов на благоприятный исход всего случившегося дерьма почти не оставалось, и к вечеру вторника ожидание неизвестности стало невыносимым.