Страница 91 из 322
– Хорошо, я подумаю… даже, пожалуй, сейчас уже смогу порекомендовать. Но сначала с ним поговорю. Как прикажете исполнять? И в какие сроки?
– Это – лишь общие идеи, лежащие, так сказать, на поверхности. Требуется их проработать, составить предложения по структуре обновленного министерства… и еще раз обдумать уместность моих предложений вообще. Так что это все рассматривайте все же не как приказ, а как пожелание: специалистом в этих делах все же вы являетесь, а не я. Моя же работа в этом деле – все, что вам для деятельности вашей потребуется, обеспечить… А вот это телефон – я показал на средних размеров металлический "чемодан", который Наташа тут же поставила министру на стол – он для прямой связи со мной. Со мною связаться по нему можно в любое время и по любому вопросу, который вы сочтете нужным обсудить. Повторю: в любое время и по любому вопросу. Телефон радийный, работает от электричества, сейчас девушки его подключат. Покажут, как им пользоваться, но в любом случае они будут все время с вами и при необходимости помогут конечно. Да, когда планы реорганизации составлять будете, о финансах особо не думайте: денег будет столько, сколько потребуется – но, понятно, только на дело. Ничего не забыл? Было очень приятно с вами познакомиться и, надеюсь на долгое и плодотворное сотрудничество. А сейчас вынужден откланяться: война. Нужно ее срочно заканчивать, безоговорочной победой.
Насчет "безоговорочной победы" я не шутил: когда одну и ту же войну удается провоевать уже трижды, в четвертый раз даже генерал вроде того же Стесселя ее бы не проиграл. Но ему не повезло, у него она впервые случилась. Это только у меня она в четвертый раз идет, и раз уж все недостатки японской стороны мне известны, не воспользоваться ими было бы вовсе глупо. Ну я и воспользовался – точнее, не я, а подробно проинструктированный уже полковник (приказы я утром подписал) Юрьев и подполковник Травин.
Но японцев воевать – это сейчас именно их дело, а я уж займусь делами своими, которых вообще невпроворот. Когда-то в какой-то книжке я видел забавную картинку: сидят на Луне два астронавта, один другому говорит: "Ну вот мы здесь. Ну и что?" И теперь я этих астронавтов очень хорошо понял: сижу я во главе России – ну и что? В моей, так сказать, легитимности ни у кого нет ни малейших сомнений, ведь Император объявил, что "вся власть на смутный период" передается мне – но что мне с этой "легитимности"? Некоторое время я могу притворяться главным и даже поиздавать указы какие-нибудь, и какие-то из них кто-то может и исполнять будет, но власть в стране – это все же нечто иное. Делать, что я говорю, будет нынешняя "элита", для которой я – непонятно как возникшая козявка, и делать они будут то, что я говорю, лишь в том случае, если они с произносимым мною будут согласны. Так что первой моей задачей было "получить согласие" у тех, кто на самом деле управлял страной – но пока я был уверен лишь в одном человеке – министре внутренних дел. Да и то, скорее верил в то, что он согласится – а пока всего лишь попросил его делать то, что он и без меня делал. Ну да, помощь ему пообещал любую, охрану обеспечил. А заодно выпросил (то есть попросил "срочно командировать в распоряжение Канцлера") жандармского полковника Малинина из Тамбова. Насколько я помнил из "прошлых жизней", этот офицер в расследованиях менее всего обращал внимание на чины и титулы подозреваемых и в то же время умудрялся проводить их столь элегантно, что сами подозреваемые, даже знающие о своей вине, и не догадывались и том, что "их разрабатывает жандармерия".
А именно "разрабатывать" нужно было довольно многих весьма влиятельных людей, причем разрабатывать очень качественно, чтобы и император указы об их наказании подписал без тени сомнений, и – главное – чтобы "общество" эти указы приняло с пониманием. Сейчас я и сам указы подписывать право имею, но для "тех, кто правит" я вообще еще никто. Так что задача номер один – привлечь на свою сторону хотя бы некоторую часть "общества". И начать проще всего с приближенных царя. То есть проще, если не учитывать, что таких "приближенных" несколько сотен, если не тысяч – но даже дорога в десять тысяч ли начинается с одного маленького шага…
Из всех приближенных императорской семьи я относительно неплохо знал (в прошлом) двоих – тех, кого давно тому назад обучал вождению царского микроавтобуса. Два молодых остзейских барона, Николаю лично преданы абсолютно, только что не молятся на него – ну, по крайней мере на людях. И для начала мне очень пригодится один из них – Генрих Рихардович Рамзай. Нужно срочно съездить на туманный Альбион – и кто как не один из царских адъютантов лучше всего справится с этой задачей? Его в русском посольстве в Лондоне в лицо знают, именно как царского адъютанта – и появление Рамзая в Лондоне сделает меня легитимным хотя бы в глазах Бенкендорфа. А это – уже полезно, в особенности учитывая, сколько России теперь придется с англичанами бодаться…
Пока "на моей стороне" имеется фон Плеве, Бенкендорф скоро там окажется… и всё, других "сторонников" пока что не просматривается. Так что пока – пока авторитет мой не укрепит победа над японцами – нужно сидеть тихонько и никого особо не беспокоить. Спокойно заниматься текучкой и формировать новую команду. Очень странную команду, а потому нужно для начала всех их собрать – что само по себе весьма не просто. Знать бы – ну, хоть "в прошлый раз" – что придется заново все переделывать, так ух как бы я изучил кто к кому какие нежные чувства питает! Но хорошо быть таким же умным вчера, как теща завтра, так что придется крутиться с тем что есть и все планы корректировать буквально на лету. Хотя в одном я был уверен практически наверняка…
В одной из прошлых жизней де Фонтане откопал в Париже очень интересную информацию. Тогда ему, правда, просто повезло: человек, прямой доступ к этой информации имеющий, очень любил родную дочь – умирающую от пневмонии, а у Андрея с собой оказался тетрациклин. Ожидать, что у француза снова серьезно заболеет дочь, было бы наивно, но когда точно знаешь, к кому подойти и как поговорить, то задача все же имеет решение. Все дело в сумме – а с суммой у Андрея Павловича проблем сейчас не было. Так что если посадить Председателя комитета министров, то правящие ширнармассы меня (по крайней мере в этом) единодушно поддержат. Но тогда про наворованные им более чем сто пятьдесят миллионов франков золотом можно будет забыть: Ротшильды вполне могут сделать морду кирпичом и заявить, что никаких денег они для этого господина не хранят. Сумму-то узнать было несложно, понятие "банковской тайны" было еще весьма расплывчатым. Но как вытащить эти деньги без Витте, было непонятно. То есть варианты были – но "громкие", а мне пока требовалась тишина…
И поддержка. Причем очень быстро, пока остающиеся в силе Романовы меня не сожрали. То есть они меня всяко не сожрут – есть куда убежать, но что при этом станет со страной – даже думать страшно. Но все равно "верным ленинцем" я не буду, да и думал я уже довольно много. Осталось только… как бы это поточнее сформулировать? Ах да: осталось лишь начать приступать к планированию победы всего хорошего над всем плохим.
И начинать нужно будет именно с плохого, в смысле все плохое вытащить на свет божий так, чтобы все это плохое смогли увидеть с плохой стороны. Нет, опять не так: нужно формально определить, что является плохим, и определить так, чтобы даже у самих плохишей это определение не вызывало отторжения.
– Ну и зачем тебе этот дурацкий указ? – поинтересовалась Камилла после того, как я продиктовал секретарше текст. – Воровать нехорошо, а хорошо не воровать… Написал бы проще, "Сим приказываю: не лги, не убий, не укради" и подпись – Канцлер. Народ проникся бы…
Да, жена довольно быстро освоила "язык мужа". Да и не только она: в городке детишки иногда такое выдавали, что я с трудом отгонял ощущение, будто вернулся в родной XXI век. Зато меня они понимали – и это сильно упрощало работу. По крайней мере мои просьбы (или приказы) ими воспринимались правильно…