Уроки ирокезского

Я бы ни за что не справился бы с управлением перевозками провианта и фуража. Просто потому, что не смог бы держать в голове постоянно меняющуюся картину "срочных потребностей" в том или ином на территории половины России. И определять приоритеты этих самых перевозок – но, к моему удивлению, вся эта огромная "машина" работала практически без сбоев. То есть я бы удивился, если бы машиной не управлял человек, такую картину в голове умещающий: Первый секретарь Канцелярии. Мне иногда казалось, что он сидит в Секретариате круглосуточно: когда бы я туда не зашел, Иосиф Виссарионович был на месте, закопавшись в ворох бумаг, и почти всегда с кем-то бурно общался по телефону. Одновременно составляя тексты каких-то телеграмм, читая какие-то телеграммы, делая пометки на огромной, висящей на стене его кабинета, карте Державы… Юлий Цезарь удавился бы от зависти. Но я-то не Цезарь, а простой советский… канцлер. Поэтому, успокоившись насчет накормления страждущих, занялся своими, сугубо канцлерскими делами.

В общем-то, дело у меня оставалось одно. Два года назад я пообщался с группой товарищей… с высшими руководителями нескольких стран, почти случайно оказавшихся вместе в Москве. И – изложил им свое видение грядущего. Васил Коларов сразу согласился с моей точкой зрения, Гёнхо тоже согласился, но попросил дать ему "небольшое время", чтобы объяснить все подданным Коджона (да и самому императору заодно), а Хуан, что-то посчитав на пальцах, высказался более чем конкретно:

– Алехандро, ты говоришь очень интересно. Ты умеешь говорить интересно, поэтому-то ты и стал знаменитым писателем. Мне очень нравятся твои книжки, но в книжках у тебя все получается быстро, а в жизни быстро не получается. То есть быстро и правильно не получается: ты мне электростанцию обещал построить четыре года назад, а строить начнешь еще только через год. Я не в претензии, поскольку понимаю: жизнь – она сложнее книжек. И я тут посчитал… Мне нравится то, что ты предлагаешь, но сейчас это мы сделать не можем. Нужно подготовиться, и только когда мы все будем готовы… Как насчет тридцатого декабря через два года?

– Тогда двадцать девятого. Тридцатого заканчивается мой срок работы в этой должности.

– Как там у тебя было в книжке написано… вспомнил: вот умеешь ты уговаривать! Жди, я приеду сюда снова, только ты уж не забудь прислать за мной твой этот быстрый кораблик. Сеньор Никита, вы как, успеете?

Никита что-то неразборчиво буркнул, а затем – ни с того, ни с сего – попросил помочь ему с профессиональными войсками. На том и разъехались. А в конце декабря двадцать первого года съехались снова. Правда, к прежнему составу присоединились еще несколько человек: президент "ассоциированной республики Боливия" Мальеа и группа товарищей в чинах пониже. Один иностранец: специальный посланник Богдо-гэгэна VIII по имени Бодоо. И три гражданина России: генерал-губернатор Маньчжурии Юденич, военный губернатор Республики Конго полковник Линдегрен и капитан-губернатор республики Арафур Рудаков. И ровно в полдень по Московскому времени (чтобы и в Лиме уже наступило двадцать девятое) собравшиеся подписали Договор об образовании Союза Советских Социалистических Республик…

Глава 75

Ной Кейси сидел в буфете на втором этаже ресторанчика Last Stop и ждал братьев. Вообще-то второй этаж этого заведения в поселке со странным названием "Застава номер пятьдесят семь" считался служебным, но рейнджеров пограничной службы сюда пускали без вопросов. Как и братьев Ноя – хотя младшего, Тома, сюда бы пускали и без учета того, что он был братом мастер-сержанта. Том переехал к русским еще три года назад, купив за полсотни у какого-то бывшего канадца права на брошенный дом, и по закону "О праве на возвращение в принадлежащее жителям Канады жилье" мгновенно получил и новое гражданство, и, что было важнее, работу.

Хорошую работу: русские в двухстах пятидесяти милях к северу открыли какой-то рудник по добыче битума, и Том устроился там водителем тяжелого русского грузовика, таскавшего породу из карьера к железной дороге. Но когда у него родился второй ребенок, он переехал в ближайший к границе городок и устроился на работу в пассажирскую компанию… возил людей на автобусе от Заставы в город, которому русские дали обычное для них языколомное название "Khroostall'naya Gora"- точнее, в карантинный лагерь неподалеку от города. Конечно, работать Тому теперь приходилось с семи утра и до девяти вечера – зато днем у него было три двухчасовых перерыва. А если ты автобус водишь хорошо, то на самом деле перерывы получались уже часа по три – и Том мог много чем помочь жене, так что сам он новой работе радовался. И тем более радовался, что скоро обзаведется третьим ребенком: русские почему-то сразу после рождения нового ребенка рабочим своим давали и новую квартиру, хотя, по меркам Ноя, и нынешняя – три больших комнаты и огромная кухня, которую семья Тома использовала как столовую – была весьма неплоха…

Однако Ной ждал младшего брата вовсе не для того, чтобы поговорить о семье. Том на самом деле разбирался в автомобилях. Русские же автомобили иммигрантов (если они были все же не русского изготовления) дальше "Последней остановки" не пропускали, выплачивая им – независимо от марки и состояния авто – по пять рублей за машину. По цене металлолома, причем Ной сам видел, как эти машины в мастерской позади "Последней остановки" и в самом деле разбирали на металл… но прежде чем их разбирать, разрешали рейнджерам купить любую, если понравится – за десять долларов. Золотых долларов, так что машины требовалось выбирать тщательно, чтобы не прогадать. Ной оформлял их как "купленные на территории Соединенных Штатов", что даже не было неправдой: лейтенант Гаврюшина, начальница Заставы, вывесила перед дверью в "Остановку" приказ, гласящий что на территории перед дверью мастер-сержант Кейси олицетворяет американский закон с правом экстерриториальности по отношению к американцам. А то, что он покупал у соотечественников машины не лично, а, скажем, через посредника – это законное право любого гражданина США.

К тем, кто уезжал в Россию, Ной не испытывал каких-либо отрицательных чувств. Впрочем, и положительных – тоже, ведь большинство из них вели себя как идиоты, и вовсе не потому, что уезжали. Ведь о том, что с автомобилями их не пропустят, людей предупреждали по многу раз. И, как было известно Ною, в многочисленных русских консульских отделах, и по дороге к границе – но все равно больше половины приезжали к "Остановке" на своих колесах. А ведь в Эдмонтоне старик Кларксон покупал машины по двадцать долларов, а за некоторые предлагал и тридцать! Хотя… русские бумажные доллары иммигрантам меняли на рубли весьма скудно, а серебро вообще принимали "на вес", по двадцать пять копеек за доллар – а золотом Кларксон никому не платил. Однако и при таких раскладах можно было что-то выиграть – если не спешить, но этим идиотам лишь бы побыстрее!

Однако такие идиоты помогали Ною немного подработать к своей не ахти какой уж большой зарплате рейнджера. Он увидел через окно буфета, как через ворота пограничного забора въехал тяжелый грузовик Эда – старшего брата. Эд его тоже купил у русских, вместе с хитрым прицепом, на который легко грузилось пять, а часто и шесть легковушек. В Эдмонтоне-то их дороже двадцатки и не продать, а вот в Миннесоте, куда их отвозил Эд, с них можно было получить уже минимум пять-шесть сотен дохода. Ну, если правильно машины выбрать…

Остальные рейджеры из отряда Ноя тоже часто покупали автомобили, но у них выходило по одному-два в месяц, и перегоняли их в дальние штаты с помощью родственников своим ходом. Тоже неплохой бизнес, но он давал хорошо если полсотни с машины: все же автомехаников среди рейнджеров не водилось. А покупать машин больше – непонятно как их перегонять для продажи. Так что Ной очень радовался предусмотрительности старшего брата.