Уроки ирокезского

– Я не собираюсь предлагать им вступать в русскую армию. Я всего лишь предложу им исполнить свой долг… долг перед Германией.

– А нам какая польза? – уже с форсированной заинтересованностью в голосе спросила Камилла. – Ты думаешь, что Германия превратится в нашего союзника? Мне кажется, что тут ты сильно ошибаешься, я хорошо знаю многих германских немцев… химиков, конечно, но они все…

– Не превратится. По крайней мере сразу. Но немного погодя германская армия не будет возражать, если уже мы поменяем в Германии правительство – да и народ особо возражать не станет.

– Будет, я уверена.

– Не будет. Во-первых, мы не свое правительство поставим, а поменяем германское на… на тоже германское, просто другое, причем именно военное, и даже не мы поменяем, а они сами это сделают, мы же лишь немного воякам поможем авторитет заработать. В во-вторых, ты не учитываешь… потому что просто не знаешь, что британцы войска из Канады везут прямиком в Нант, Гавр и Дюнкерк. И не представляешь, какие планы у британцев на Германию. А я представляю, точнее – просто знаю, и генералам немецким в нужный момент сообщу.

– Остается надеяться, что ты опять все знаешь заранее, просто объяснить по-человечески не можешь – но я, пожалуй, предпочту тебе поверить. Ладно, делай как решил, а мы, Маш, пока вмешиваться со своими советами не будем. Но без охраны даже не думай туда соваться!

Я и не думал "соваться без охраны": Даница не позволит. Так что утром двадцать второго – когда самолеты уже направились на запад – я вылез из своей "Пчелки" неподалеку он городка Лётцена в бывшей Пруссии: там, в крепости Бойен, размещался лагерь для военнопленных генералов и высших офицеров. Хорошая была крепость… до того, как появилась авиация: вся артиллерия размещалась на открытых площадках и она очень быстро закончилась. Я думаю, что на решение Людендорфа сдать крепость без штурма сильно повлияло то, что русские самолеты сначала несколько раз пролетали над крепостью, извещая о предстоящем празднике, и лишь после того как большинство солдат успевало спрятаться, превращали пушки в металлолом.

Ну и это тоже… наверное… в дополнение к убеждению, что армия занимается полным идиотизмом по приказу правительства, состоящего из откровенных дебилов. Собственно, вся армия – от высшего командования до простых солдат – была в этом убеждена, а убедить их очень помог Людвиг Бах.

Он поступил очень просто: через день после начала войны опубликовал в "Берлинском времени" заметку о том, что "Торговый банк Фрейбурга" закрывает все кредитные линии своим клиентам, а тем своим вкладчикам, кто вовремя кредиты не вернут, блокирует счета. Потому что русские банку должны полтора миллиарда марок… были должны, но после объявления войны они денег не вернут, потому что в России такой закон действует. Сообщил, что денег расплатиться с вкладчиками у банка хватит – когда кредиты германские клиенты возвратят. Ну а после этого выдача кредитов, скорее всего, возобновится.

Простое, совершенно естественное в данной ситуации объявление. Вот только германская розничная торговля сидела без оборотных средств и существовала благодаря краткосрочным кредитам, взятым как раз у Баха – поскольку и процент был крайне невелик, и условия выдачи кредитов были необременительны. Настолько все было выгодно, что даже мелкие продуктовые лавки с удовольствием закупали малоликвидные товары вроде канцелярских скрепок, пуговиц, посуды… И почти все они держали текущие счета тоже у Баха, так как он кредиты давал лишь "своим вкладчикам". Наличных ликвидных товаров (пресловутых соли, спичек и керосина, а так же продуктов) в магазинах хватило на пару дней – а потом торговля встала. И транспорт встал, потому что бензозаправки – тоже "розничная торговля". А голодный железнодорожник поезд уже не поведет, он бегает по окрестным деревням и ищет еду для своих детишек. В результате наступающая победоносная армия остается сначала без боеприпасов, потом (но тоже очень быстро) без продуктов, и еще через несколько дней – без надежды на подкрепления. А в плену их хотя бы кормили. Так что к разговору со мной немцы мне казались подготовленными, по крайней мере морально…

Когда я вошел в казарму, где меня ждали собранные для встречи генералы, Даница – оценив взгляды, бросаемые на меня мужчинами в импортных мундирах – первой произнесла речь. Краткую и сугубо в своем стиле:

– Даже не пытайтесь, я перестреляю всех вас быстрее, чем вы сможете сделать пару шагов.

Не сказать, что выражения лиц сильно изменились, но генералы остались сидеть… и спокойно слушать, что говорил уже я:

– Итак, господа, я пришел, чтобы выразить вам свое недовольство. Идет война, а вы тут в тылу прохлаждаетесь…

– Вы приехали только чтобы поиздеваться?

– Нет, я приехал, чтобы предложить вам заняться своим делом, то есть возглавить войска.

– Мы здесь в плену, в этом вам повезло. Но ни один из нас не станет предателем! – Пауль фон Гиденбург буквально вскипел.

– А я не предлагаю вам вступать в русскую армию, у меня своих – и, как вы могли заметить, очень неплохих – солдат и генералов хватает. И мое предложение совершенно иного плана. Видите ли, Франция напала на Германию – что естественно. Однако лягушатники начали бомбить с аэропланов города, гражданское население – что безусловно безобразно. Настолько безобразно и низко, что спускать им такое с рук просто недопустимо. Поэтому мое предложение будет очень простым: вы – все тут присутствующие – даете мне слово офицера, что не будете принимать участия в войне с Россией – по крайней мере до того, как вы разберетесь с французами, а я передаю под ваше командование те части, которые подчинялись вам раньше, возвращаю оружие, передаю трофейные боеприпасы – и оправляю вас на Западный фронт воспитывать лягушатников. Ну а со своей стороны в этом благородном деле Российская армия окажет вам некоторую помощь…

– Помощь? Россия?! – Людендорф явно чего-то недопонимал.

– У Франции на фронте сейчас около двух с половиной тысяч аэропланов. Кроме этого, британцы закупили – для французов закупили – еще столько же в США, к тому же и Франция, и Британия сами массово аэропланы делают – штук по двадцать в сутки, между прочим. Германия, безусловно, тоже в состоянии наладить выпуск таких машин – но на это потребуется какое-то время, за которое Мец, Страсбург, Фрайбург, Карлсруэ и даже, пожалуй, Штутгард успеют превратиться в руины. Так вот, если вы согласны принять мое предложение, русские авиаторы французскую авиацию уничтожат. Полностью уничтожат, а вы – точнее, войска под вашим управлением, заберете у французов – в качестве компенсации за понесенный Германией моральный урон – Верден, Седан… ну так далее. Мне – лично мне – важно, чтобы вы забрали у лягушатников Дюнкерк и Кале. Да и Лилль, мне кажется, Германии не помешает: ведь Пруссия отныне стала территорией России, а выселяемому отсюда народу нужно где-то жить…

– Выселение гражданских – это нарушение любых правил войны!

– Ваших правил, которые на Россию не распространяются. Войну начали вы – точнее Вильгельм, а он наверняка знал, что я – точнее, Россия – у агрессора всегда забирает часть территории в качестве репараций. И всегда выселяет людей. Так было в Японии, так было в Норвегии. И так будет здесь – но вам-то никто не запрещает восполнить потери… на западе восполнить. Кайзер что-то утратил – армия потерю восполнила.

– Вы возвратите нам армию и вернете оружие?

– Да, причем оружие вы получите – солдаты получат – уже в процессе погрузки в эшелоны. Без патронов, конечно – их повезут в прицепленных к эшелонам отдельных вагонах. Вас, господин Гиденбург, я попрошу первым делом оказать содействие в устройстве аэродромов, я покажу где, и отдельно позаботиться о бесперебойной поставке по железной дороге специального бензина для русских самолетов и патронов с бомбами – для лягушатников, конечно.

– Что?! А… шутить изволите – на лице хотя и пленного, но все же командующего германской армией, появилась кривоватая, но улыбка. – Я не знаю, каковы будут мои возможности…