Страница 219 из 322
– Но ведь их-то в зарплату получают только рабочие казенных заводов…
– Почему? Тех заводчиков, кто товары для казны делает, мы же советскими деньгами обеспечиваем?
– Но на казну-то немногие работают…
– Казна товары покупает по нами же рассчитанным ценам. Хочешь дороже продавать – иди на свободный рынок, так покупателей вроде море толпится. Я что, хоть слово против сказал?
– Так ведь рабочим-то с этого…
– Слава, ну ты же экономику знаешь. Подумай сам: зачем государству заботиться о рабочих, которые сами о себе заботиться не хотят?
– Как не хотят?!
– Никак не хотят! В Ярославле Рейнсдорф-младший два десятка ПТУ открыл – и кто там учится? Дети одни? А рабочему – зачем учиться, он и так свой рубль в день заработает на поденщине! Вот пусть на свой подсобный рубль и кормится! У нас мальчишки на ткацких производствах пудовые шпули ворочают – и их я за труд доблестный голодными не оставлю, от пуза накормлю – чтобы силу побыстрее набирали.
– А на других заводах…
– Слушай, ты, марксист-расстрига, у тебя на казенных заводах вакансий сколько? Кто только и мечтает, чтобы столичным жителем остаться – останется, даже место на столичном кладбище досрочно получит. А кто готов вместо кладбища поехать в Караганду какую-нибудь… нет, я знаю что в Караганду уже не требуются, это я для примера – их и перевезу, и обустрою, и пропасть не дам. Так что по первому вопросу мы, думаю, все решили.
– Я все же не понял: куда хлеб-то везти?
– Берешь карту, смотришь, где у нас народу много, а колхозов мало… и вообще, кто у нас планированием хозяйства занимается? Ты? Вот иди и занимайся!
Второго сентября ко мне пожаловал неожиданный посетитель. В принципе, я его знал – в прошлой, если не ошибаюсь, жизни, встречался несколько раз. Но сейчас…
Николаю Александровичу Второву в этот раз стать самым богатеньким буратиной в России не случилось. Во-первых, самым богатеньким даже официально уже стал я, а во-вторых, то, что я потихонечку вытворял в стране, очень сильно мешало ему наращивать капиталы на казенных заказах. И на неказенных – тоже: политика управляемого Мышкой Госбанка сделала банковское дело крайне рисковым и невыгодным занятием, казна – и, главным образом, армия – все необходимое получало с "казенных" же заводов и фабрик, а вся "большая химия" у частников была напрочь задавлена усилиями Камиллы, Ольги Александровны и могучими ордами учеников Фаворского и Менделеева, возглавивших десятки опять-таки "казенных" уже предприятий. Но одна важная отрасль народного хозяйства у меня осталась практически неохваченной – из-за полного отсутствия представления о предмете. И вот в этой части Николай Александрович себя проявил, став крупнейшим текстильным магнатом.
Да, пришел он неожиданно, но с вопросом более чем ожидаемым:
– Господин канцлер, я вынужден вас побеспокоить по вопросу важности первостепенной. Казенные магазины перестали отпускать товар за обычные деньги…
– Мои магазины, как хочу, так и торгую…
– Я имел в виду казенные…
– Николай Александрович, вы же за каждой копейкой в чужих руках следите пока она не попадет уже в ваши, так неужели вы не знаете, кто все эти магазины выстроил и содержит?
– Ну да… извините. Но тем не менее, в большинстве-то городов иных магазинов, кроме ваших, почитай и не осталось продуктами торговать. И, выходит, рабочим негде их купить. У меня тридцать тысяч рабочих продукты купить не могут! А у них и семьи – и что им делать?
– А на рынке покупать?
– Смеяться изволите… колхозники-то… ваши колхозники, да… они теперь тоже за товар советские деньги просят. А кроме них никого на рынке нынче и нет.
– Так платите рабочим уже советскими деньгами…
– А где их взять? Я бы платил…
– А вы свои товары за них продавайте – лучезарно улыбаясь, "догадался" я.
– А я бы и продавал, но рабочий с вашей деньгой в кармане закупается в ваших же городках, а мне туда ходу нет. Вы же товар мой не покупаете?
– Дорого, вот и не покупаю. Хотя не скрою, товар нужный, очень нужный. Но – дорого.
– А дешевле продавать себе в убыток выходит! И…
– Николай Александрович, уж мне-то про убытки не говорите. Я ткани вон для своих рабочих и крестьян большей частью в Америке покупаю, и то дешевле выходит – а рабочим там платят втрое больше, чем в России. Но позвольте один вопрос, частного, так сказать, свойства?
– Пожалуйста…
– Вот вы лично, в смысле вы и ваша семья – вы сколько денег в месяц проедаете?
– Не совсем понял…
– Сколько в месяц ваша семья тратит на свои личные нужды? На еду, одежду, жилье, на врачей не приведи господь, развлечения всякие… сколько? Не считая расходов, на дело уходящих?
– Довольно много… думаю, тысяч пять, больше даже. Мы же не в трактире обедаем, да и одеваемся не в дешевых лавках. Опять же прислуга…
– Не сомневаюсь. Я тоже… у меня с женой, четырьмя маленькими детьми, тремя уже почти взрослыми на все уходит почти четыре тысячи. Ну да, у меня и одежда подешевле выходит, и продукты те же… я к чему спрашиваю: у вас в год выходит до… убытков минус пять миллионов примерно. Пять миллионов прибыли вы же не проедаете? Зачем они вам?
– Думаю, вы не очень удивитесь, если я скажу что вкладываю их в дело? Новые фабрики строю, рабочие городки опять же… И если у меня прибыли не будет, то не будет и фабрик, и рабочим негде будет на хлеб зарабатывать…
– Понятно. И хочется прибыли побольше чтобы фабрик больше понаставить…
– А хотя бы и так.
– Отлично. У вас капитал, если не ошибаюсь, миллионов в двадцать семь будет? Так, амортизацию вы наверняка в стоимость включаете, но рабочие всяко ломают станков изрядно… миллиона два на починку уходит, так?
– Меньше… немного меньше, около полутора.
– А рабочих у вас, говорите, более тридцати тысяч… еще тысяч двести в год уходит на помощь им? Докторов оплатить, еще на всякое по мелочи…
– Больше, тысяч до трехсот.
– Небось половина доходов идет в ваши товарищества разные, так что на развитие остается миллиона полтора?
– Торговые товарищества вашими молитвами почитай исчезли, так что больше двух – но это все одно немного. Простой ткацкий станок денег немалых стоит, я уже не говорю о жаккардовых и…
– Николай Александрович, вы же прирожденный текстильный магнат, а занимаетесь мелочевкой всякой. Давайте я вас назначу министром текстильной промышленности?
– Министром чего?
– Того, чем вы занимаетесь. Только на новом месте заниматься этим будете уже всерьез: золотых гор не обещаю, но на строительство новых фабрик миллионов пятьдесят-семьдесят в год вы получите. Только сначала вы выстроите заводы, которые эти ткацкие станки у нас выделывать будут, потому как нечего наши русские денежки разным иностранцам дарить. Соглашайтесь! Министры у меня получают в месяц по десять тысяч оклада жалования, ещё и премии разные бывают… и уж всяко такого медицинского обслуживания вы ни за какие деньги не купите. Условия у меня простые: можно делать все, что нужно для страны и не воровать. Но последнее, я прекрасно знаю, вам и не свойственно, а что стране нужно вы лучше меня понимаете.
– Пятьдесят миллионов, говорите… Все же я, скорее всего, откажусь. Деньги – это понятно, но вы желаете свое производство станков наладить, а ведь многое, что для такого производства потребно, нам, русским, просто не продадут. И выйдет, что я пост сей напрасно займу. Вы уж не обессудьте.
– Не обессудю. Или не обессужу – как правильно? Но это неважно – засмеялся я. – Поставлю задачу иначе: если у вас есть двадцать миллионов американских долларов, на которые американские американцы поставят вам всё, на что вы пальцем укажете – то есть вообще всё что пожелаете, на таких условиях вы бы согласились попробовать?
– Вы, я вижу, не просто так сказочником считаетесь…
– Это точно, вру я много. Но строго пользы дела для вам скажу: сейчас у меня в руках есть стальные тиски, в которые я смог зажать детородные органы некоторых очень небедных янки. Сумма высвобождения упомянутых органов как раз и составляет примерно двадцать миллионов – но владельцы зажатого по ряду причин именно наличными деньгами расплачиваться не могут. И потому поставят в Россию на эту сумму все то, что я попрошу. А если вы согласитесь на мое предложение, просить я буду то, что вы мне укажете.