Уроки ирокезского

Кстати, насчет "человеческого жилья". Оля Миронова – то есть Иванова, конечно – высказала мне свои соображения по этому поводу еще несколько лет назад, как раз когда я – тогда еще совсем "начинающий" канцлер – к ним просто так в гости заехал. То есть заехал-то я не просто так, а поговорить о перспективах "обучения девочек токарному делу" – ведь именно Оля в прежних жизнях этим очень неплохо так занималась. Ну и среди прочих полезных советов высказалась она и про жилье для рабочих. Суть ее высказываний заключалась в том, что ежели я желаю женщин активно к станку привлекать (против чего, кстати, категорически выступал Слава Петрашкевич), то жилье должно вмещать не только родителей и детей, а еще и бабушку с дедушкой. Потому как кто иначе-то за детьми присматривать будет?

Вопрос я переадресовал Феде Чернову, а он и рад стараться – и в результате появилась "серия типовых домов для рабочих городков" в развитие сделанного когда-то для Машки проекта. Красивые трехэтажные домики, на строительство каждого уходило, по расчетам Федора, сорок дней. Причем бригада из тридцати человек одновременно строила по четыре, а то и по пять таких домов – рабочие просто переходили к следующему пока в очередном бетон перекрытий застывал. К тому же домики на двадцать семь квартир (или на двадцать четыре и "магазин" в среднем подъезде) обходились – даже если считать вместе со всеми коммуникациями – чуть меньше пяти тысяч рублей. Или даже "чуть больше четырех", если строить не из глиняного, а из силикатного кирпича или "шлакоблоков" – но в Польше таких не строили.

Простые такие домики: однокомнатная квартирка (с отдельной кухней и совмещенным санузлом) для одинокого молодого рабочего, двухкомнатная – для молодой семьи без детей. Треха – уже с раздельным санузлом – для семьи с одним-двумя детьми и четырехкомнатная для семей, у которых детей уже много. Так что поляки – местных рабочих, как правило, брали опытных, а следовательно уже в возрасте и с семьей – получали чаще всего именно трех-четырехкомнатную квартиру. Ну а русские рабочие… в городки Польши направлялись молодые деревенские ребята "профессию освоить", с годовым контрактом, так что им чаще всего и однушки на двоих, а то и на четверых вполне хватало. Однако тамошние "интеллигенты" думали, что это польские рабочие такие исключительные…

Впрочем, и среди рабочих изредка встречались подобные индивидуумы. Некоторое время встречались, но быстро закончились: управляли-то заводиками именно русские офицеры, с четкими установками. Так что если кто-то начинал щеголять польским гонором и "проявлять националистические замашки", то этот кто-то мгновенно освобождал от своего присутствия и квартиру с удобствами, и городок, а иногда и Империю. Виктор Вильгельмович Валь очень по этому поводу ругался, ведь за такими "латентными националистами" его службе присматривать приходилось. И по его настоянию выгоняемым теперь сообщали, что "от работы на Державу" он увольняется всего на год, чтобы было время подумать. Так что Державу покинуть пришлось лишь нескольким особо упертым полякам.

Панину в Польше было работы еще года на три, так что в других местах подобные городки ставили другие люди. Много их требовалось, городков с заводами, очень много. И на Дону их ставилось даже больше, чем в той же Польше – причем начиная с самого истока. Дон, конечно, река известная и даже в некотором смысле культовая – но уж больно некузявая. В смысле для пользования не очень удобная: уже с середины июня большая часть реки становилась совершенно несудоходной. Причем решение проблем было предложено еще "при царе": некто Нестор Пузыревский пять лет назад уже провел все необходимые исследования и замеры, и как раз закончил проект шлюзования всей донской водной системы. Работал этот Пузыревский в управлении водных путей старого еще МПС – ну ему и карты в руки. Вместе с должностью начальника департамента этих самых водных путей новенького министерства речного транспорта. С первой важнейшей задачей "ошлюзовать Дон" – стране нужен уголь, а возить его по рекам в разы, на порядки дешевле чем по железным дорогам, которых вдобавок еще и не хватает.

Но все эти плотины, шлюзы – это опять цемент, сталь… фигова туча машин и механизмов – и чтобы все это изготовить, на Северском Донце и на Дону поднимались рабочие городки. За железными заборами – Дриттенпрейс уже с полсотни разных красивых заборов придумал, так чего же креативу-то пропадать? И "на холме" – Дон иногда так разливается, что все вокруг затопить норовит…

Правда Нестор Платонович поначалу очень возражал против моих планов "зашлюзовать" Дон с самых верховий. Повезло мне, что Пузыревский после пары "вводных" бесед, стал меня трактовать все же как инженера: некоторый опыт каналостроения и возведения электростанций в "прошлой жизни" дал мне возможность разговаривать если не на профессиональном уровне с очень грамотным гидротехником, то хотя бы на профессиональном жаргоне. Поэтому я узнавал от него о реальных проблемах, которые "в прошлый раз" получал на практике, и – самое главное – о причинах возникновения этих проблем:

– Александр Владимирович, да вы бога-то побойтесь! Ну раскопаете вы Дон в верховьях, но воды-то там больше не появится. Ее, воды-то, точно так же хватать не будет, даже на шлюзование – и окажется, что вся эта затея – выброшенные деньги. А ведь вы закладываете и рыбопроходные канальцы обводные, им там воды потребуется небось столько же, сколько нынче по Дону проходит. Ну, поменьше, однако вы же реку расширять собрались – вот, считайте, с лишней площади как раз избыток и испарится…

– Ну хорошо, Нестор Платонович, а сколько этой воды потребуется?

– Если только по верховьям считать, до Лебедяни, то… – Пузыревский открыл тетрадку, что-то проверил – выходит, кубометров десяти, а то и пятнадцати не хватит. Это уже с начала июля…

– То есть если я добавлю эти кубометры, скажем, в Епифани, то строить все это смысл будет?

– А вы господь бог?

– Я атеист, и верю лишь в человеческие силы. А в этих силах взять эти кубометры из Оки, вот тут, у Рязани, и по трубе их куда надо перекачать. Правда будет по дороге подъем в сто метров, но это всего лишь вопрос мощности насосов.

– А Ока у Рязани в июле уже – Пузыревский снова заглянул в свою тетрадку – это у нас кубометров четыреста… и если забрать пятнадцать, то…

– Пятьдесят, меньше смысла трубу строить нет. Пятьдесят кубометров заберем, тогда это обеспечит шлюзование на всю навигацию по всей реке. Я Дон имею в виду.

– Интересно… но тогда Оку мы опустим на фут, и проблемы с судовождением…

– А мы добавим эти полсотни кубометров через Москву-реку. Выстроим канал от Волги, вот отсюда, от… от Иваньково, скажем…

– И опустим уже Волгу. Александр Владимирович, Тришкин кафтан ведь пытаетесь залатать…

– Вы в этом уверены?

– Скажу нескромно: я довольно неплохой гидролог. Дон, Оку я изучил весьма подробно, насчет Волги сам не смотрел, но все же представление имею – должность такая. Воды у нас не хватает, и взять ее неоткуда.

Ну что, хорошо, когда проблему решаешь со специалистом. Сразу становится понятно, что можно сделать, а что сделать можно, но будет гораздо труднее. Гораздо-гораздо труднее, и дело вовсе не в инженерных проблемах. Инженеров – да, маловато, но они есть и с головой, как правило, дружат неплохо. А вот ширнармассы…

– Я знаю, где мы может взять воды в достатке. Ведь если я не ошибаюсь, в марте-апреле этой воды мы имеем слишком много? Так почему бы не взять эту воду весной и лить ее в реки все лето?

– А я уж на секунду подумал, что вы всерьез… – разочарованно протянул Нестор Платонович.

– А я как раз всерьез. Вот, указ уже пишу – я быстренько шуршал ручкой по бумаге – "задержать талую воду на три месяца от стекания в реки".

– Шутить изволите, господин канцлер? – это Пузыревский произнес уже с явной обидой в голосе.