Уроки ирокезского

– Но я-то не Рокфеллер, Волков моя фамилия. У меня есть деньги для таких выплат, и на многое иное есть. Так что я попрошу вас… а вы можете посчитать сколько кредитов мы досрочно выплатить сможем без затрат излишних, в этом же году выплатить?

– Посчитать-то нетрудно, до завтра можно все до копейки высчитать, да что толку? Там же на миллиарды счет пойдет. И зачем проводить досрочные выплаты, ведь денег всяко на них не найти. Или вы скажете, что у вас опять денег хватит?

– Нет, сейчас скорее всего не хватит. Но я знаю где их взять… и вы мне их взять и поможете.

– Я готов помочь, но как? У меня-то денег и вовсе нет. То есть, я хотел сказать…

– Я понял. Но если вы, Владимир Николаевич, вдруг из лучшего министра финансов за последние сто лет, пекущемся лишь о благополучии Державы, станете вдруг беспринципным и жадным мздоимцем, заботящемся более о своем кармане… Помолчите минутку, дослушайте! Если вдруг просочится слух, что Император поставил канцлером молодого пройдоху чтобы под этим соусом отказаться от финансовых обязательств… а вы, как ответственный в том числе и за внешние платежи, за определенную мзду готовы будете вне очереди произвести определенные по таким обязательством выплаты… Скажем, процентов за пять от суммы выплат… Пять процентов от семи с лишним миллиардов – это сумма более чем достойная, не так ли?

– Мне кажется…

– Погодите. не обязательно, чтобы все сразу потребовали свои деньги назад, но ведь у вас есть какие-то не очень формальные знакомства в той же Франции?

– Имеются.

– Тогда вопрос: сколько мы должны, скажем, конкретно Лионскому Кредиту? Я имею полную сумму непогашенных долгов, без будущих процентов?

– Я могу уточнить, ну а навскидку что-то около ста семидесяти миллионов.

– Давайте сначала договоримся так: я попробую до конца месяца обеспечить им острейшую нужду в наличности, а когда они обратятся к вам на предмет досрочного возврата займа, попробуйте вытребовать десятипроцентный дисконт по сумме – за досрочность, конечно, может даже и поболее – для начала. Торговаться начните со ста пятидесяти… а соглашайтесь на сто шестьдесят пять в выплаты, из которых пять миллионов золотом непосредственно в ваш карман.

– Александр Владимирович!

– Для нас главное – создать прецедент, и если все получится, то на долге мы сэкономим миллионов… да больше полумиллиарда выходит! С Лионским кредитом получится – и вы уже тайный советник. А пойдет волна дальше – и первого класса вам будет маловато…

– А как вы собираетесь Лионскому кредиту нужду в наличности устроить? Да еще так быстро?

– Очень просто: сниму деньги со своих счетов, чтобы уже вы смогли по кредитам расплатиться и золото закупить. Причем наличными выдать и попрошу.

– То есть у вас… Ясно… Золото в казну по описи сдавать?

– Ни в коем случае: сами знаете, у нас агентов британских целый клуб в Петербурге, пронюхают – все насмарку будет. Я вам покажу куда складывать, это в подвале нынешнего императорского дворца на Волге.

– Разумно. Но… боязно, и все же репутация, знаете ли…

– Есть риск, но вы подумайте, сколько заводов, дорог на эти деньги выстроить получится! И мне нужно, чтобы все эти заводы, все эти дороги работали на Россию, а не на обогащение разных Ротшильдов и Ллойдов с Барклаями. В этом году Россия должна только по процентам, говорите, триста миллионов – в это шесть таких же металлических заводов, как тот, что мне строит ЮС Стил. Шесть! А один такой завод в год только стали производит на тридцать миллионов рублей, и полностью окупается за два года. Мы не можем, мы не имеем права швыряться такими деньгами! В общем, так: завтра, раз уж вы сами назвали такой срок, вы мне предоставите список займов, которые можно погасить сразу без дополнительных переговоров. По всем прочим вашей важнейшей задачей будет продумать способы досрочного погашения – именно способы, деньги я уже сам изыскивать буду. Кроме германского займа – с ними я договорюсь сам, да и отсрочка первого платежа на пять лет у нас всяко остается. И снова напомню: все железнодорожные займы конвертируйте в срочные облигации и как можно быстрее верните в Россию залоговое золото по этим кредитам. Необходимая сумма во франках вам будет предоставлена в любой момент, вы только постарайтесь назвать ее хотя бы за сутки до начала выплат.

Коковцев окинул меня взором, легкая улыбка появилась на его лице:

– Мне кажется, я теперь понимаю почему император поставил канцлером именно вас. И я думаю, что с вами было бы легко работать – Владимир Николаевич широко улыбнулся, но вдруг улыбка его погасла: – Но когда вы оплатите долги… и мне жаль, что это будет недолго.

– Я тоже рад, что мы нашли общий язык. А Николай Александрович видимо мало знаком с русскими пословицами…

– Какими?

– Например, про то, кто заказывает музыку. Так что не волнуйтесь, вместе нам еще работать и работать. Кстати, давайте-ка быстро обсудим, как казне все эти суммы от меня получить…

Да, поволновался я на этом совещании изрядно. Зато после него всё сразу вдруг стало хорошо. Ну не всё, однако нашелся повод обрести душевное равновесие: после обеда ко мне прибыл человек, о котором упомянул Вячеслав Константинович пару недель назад. Обычный человек, участковый пристав из Новороссийска. То есть я знал, что он – пристав, а так – в кабинет зашел скромный мужчина средних лет, в неновом, но вполне приличном сюртуке…

– Здравия желаю, ваше сиятельство!

– Здравствуйте, Аристарх Иванович, если не ошибаюсь?

– Так точно, ваше сиятельство!

– Аристарх Иванович, дело мое некоторым образом все же частное, да и человек я не военный, так что давайте все же по имени-отчеству, и орать в кабинете не стоит. Ну а я вас с нетерпением слушаю…

– Тут это… Александр Владимирович… я по поводу человечка этого… в общем, подозрение имею, не его ли вы разыскиваете? – и мне на стол легла небольшая фотография. С которой смотрело очень знакомое лицо…

– Именно его, и где же вы его нашли?

– Тут ведь дело-то какое… я его не совсем нашел. Позвольте полюбопытствовать, для какой надобности вы его разыскиваете? Я чего интересуюсь – человек он… не совсем законопослушный, да.

– В свое время он оказал мне, сам того скорее всего не зная, хорошую услугу, и я хотел бы его отблагодарить. Но раз такое дело… в чем его незаконопослушность выражается?

– Зовут его Панталеон Мекионис, из греков, стало быть. Известен был как контрабандист, однако доказательствов прямых не имелось, ловок был, шельма, не ловили его ни разу. Аккурат пять лет назад сильно он с сотоварищами своими повздорил, до смертоубийства дело дошло, хотя, по чести, я бы его в том винить не стал. Но и тут доказательствов не имеется, слухи одни – впрочем, человечек, мне о том поведавший, неправды ни разу еще не сказывал вроде. И по тем же слухам обитается нынче Мекионис сей в Ейске, но под каким именем, то мне неведомо.

– А как же вы догадались, что я именно его ищу?

– Да облик с написанным схож, фамилиё его созвучно получилось, опять же по руку поломатую в циркуляре упомянуто. Я рапорт господину фон Плеве и написал, а он сказал что в личность разве что вы его опознать и можете… прислал меня.

– Вы мне действительно оказали огромную услугу, огромное вам спасибо! Так что поздравляю вас помощником станового пристава… нет, становым приставом, и подумайте, не желали бы вы должность эту исполнять в Москве? Это не приказ, предложение… Даница… извини, Лиза! Фотографию размножить, подумай, кто поедет в Ейск и этого… Мекиониса мне привезет. Ко мне во второй городок, причем вежливо… несмотря на то, что он и отстреливаться может. Сама не едешь, Даницу не трогать тоже. Господин Мекионис нужен мне… недели через две, живой и здоровый. Обязательно живой и здоровый…

Глава 30

Дмитрий Николаевич никак не ожидал случившейся реакции на его письмо. То есть письмо он написал по просьбе канцлера – но то, что сам он приедет специально в Москву исключительно ради того, чтобы обсудить некоторые детали…