Страница 105 из 322
– Я все же хотел бы уточнить насчет выплат по займам…
– После совещания. Еще вопросы? Нет? Тогда, господа, на этом сегодня закончим. С завтрашнего дня я проведу встречи уже с министрами, по комитетам в основном, ну а если у кого-то возникнут срочные вопросы – просто телефонируйте в секретариат, мы согласуем встречу. Только одна просьба: по телефону вы тему разговора не сообщайте – телефонный разговор легко подслушать, а как я уже сказал, враги не дремлют и всегда готовы к пакостям. Просто представьтесь и, если получится, сообщите, сколько примерно времени разговор может занять. А так как и в дальнейшем постоянная координация работы всех министерств будет нужна, то будет создан общий, причем постоянно действующий орган под наименованием, скажем… Верховный Совет, да, членами которого станут все министры и, конечно же, председатели Госкомитетов. И я с благодарностью приму ваши идеи по организации его эффективной работы. А на сегодня мы, я думаю, закончим, благодарю всех за то, что пришли на совещание.
– Разве это было совещанием? – негромко высказал свой скептицизм Вячеславу Константиновичу Штюрмер, но я услышал.
– Да, господа, это было именно совещание, но лишь первая его часть. Вы узнали о стоящих перед нами задачах, и мне очень важно мнение каждого о том, как эти задачи можно решить. Всем важно, но прежде чем мнение изложить, его требуется обдумать, чем вы и займетесь. Кстати, и спасибо Борису Владимировичу за то, что напомнил: если по какому-либо вопросу, внешне касающегося лишь одного из комитетов или министерства, потребуются консультации других комитетов, прошу заранее дать знать, чтобы все нужные люди были приглашены.
Штюрмер, оглянувшись, довольно заулыбался, но продолжать не стал, и вскоре мы остались в зале вдвоем с Коковцевым – если не считать секретарей и охраны.
– Александр Владимирович, вы извините, конечно, но мне кажется, что вы не совсем хорошо понимаете проблемы, коими обременен российский бюджет. И затевать новые, непроверенные, но весьма дорогие проекты – не выйдет ли в результате один лишь убыток?
– Почему непроверенные? Я у себя в поместье проверил. Конечно, масштабы поместья и Державы несопоставимы, но даже если у нас выйдет всего лишь дважды выстроить такие же "поместья", как мое – и тогда уже экономика России вырастет вдвое. А казенные доходы – как бы уже и не вчетверо!
– То есть вы, затевая ваши преобразования, сразу закладываете рост доходов бюджета? Но каким образом…
– Ну, доходы в бюджет сразу не вырастут, а вот расходы – расходы мы безусловно сократим. Причем значительно сократим.
– И как? Какие статьи вы оставите без денег?
– Владимир Николаевич, если я не ошибаюсь, более четверти державного бюджета идет на железные дороги. И даже больше – на армию. С армией… ладно, это будет отдельный разговор, после окончания войны. А с железной дорогой – мы просто сократим расходы на выплату жалования. Скажем, если их сократить вдвое…
– Александр Владимирович, вы, верно, не в курсе, что и при нынешних жалованиях железнодорожники бунтуют каждый месяц. А уж если им меньше денег платить, то я вообще не представляю, что будет…
– Но вы ведь не будете отрицать, что рабочим – тем же железнодорожникам, например – деньги вообще не нужны?
– То есть?
– Им нужны товары, которые они на жалование свое приобретают. Продукты, одежда, обувь. Крыша над головой, и при случае чтобы было на что заболевшего излечить.
– И как вы собираетесь им это дать без денег? Или мы будем каждого рабочего спрашивать, что его душеньке сегодня угодно будет?
– Ну я же сразу сказал: мы будем работать на основе полученного в моих поместьях опыта. А там у меня, между прочим, никто особо денег и не получает. То есть получают, но не рубли и копейки, или, не приведи господь, гульдены какие-нибудь с фунтами, а мои же собственные внутренние "расчетные деньги". На которые они без ограничений могут покупать провиант – в моих же колхозах выращенный, обувь покупать, одежду – на моих же фабриках изготовленную. Мебель, лекарства… что там еще человеку нужно? Главное, чтобы при таких расчетах товара собственного было больше, чем всем рабочим платится таких денег – а у меня его значительно больше. И вот если мы введем такую же форму расчетов на железной дороге…
– То железнодорожники тут же и взбунтуются. Потому как в лавке тот же товар может оказаться дешевле. И непременно окажется! А мы получим забастовку – это в лучшем случае.
– Нет, не будет железнодорожник бунтовать. Потому как в любой момент он сможет поменять такие расчетные деньги Канцелярии на державные без каких-либо ограничений.
– И зачем же тогда…
– Но менять не будет потому что наши товары будут как раз и ценой дешевле, и качеством лучше. Почему так случится – вы сами увидите, может быть и не сразу, но через пару-то месяцев точно. И уже в этом году только на жаловании на железных дорогах мы сэкономим в бюджете миллионов… тут у меня уже посчитано было… ага, вот: не менее девяноста двух миллионов. А на следующий год мы там же сэкономим, в самом плохом раскладе, уже поболее ста сорока миллионов.
– Интересно… а при хорошем раскладе тогда сколько?
– При хорошем? – вопрос этот меня развеселил, но только потому что ответ я знал и выглядел он… – При хорошем уже более трехсот миллионов.
– Из двухсот семидесяти миллионов все расходов на пути сообщения мы только на заработной плате сэкономим триста? Да вы, видать, волшебник!
– Я не волшебник, я только учусь. Видите ли, для продаж упомянутых необходимых товаров мне придется выстроить свои специальные лавки, только за расчетные деньги и торгующие. Но пускать в них я буду не одних железнодорожников: если у кого-то еще расчетные деньги заведутся, то почему бы и им не закупаться там же? А так как у меня будет все дешевле, то и рабочие, скажем, казенных заводов попросят им оклады расчетными деньгами выдавать. И промышленники иные – опять-таки под давлением своих рабочих – захотят товар в казну продавать за них же. Ну а казна будет за товары со стороны платить меньше – причем даже и в расчетных деньгах меньше. Но мы еще тарифы – не все, а исключительно оплачиваемые в расчетных деньгах – слегка уменьшим, и дорога при понижении тарифов даст прибыли куда как больше, чем нынче. Причем не столько прямых, сколько косвенных – чтобы возить товары дешевле промышленники будут казне их продавать еще дешевле: им же возить много нужно, а казне далеко не все они продавать станут.
– Ну если так считать… А у вас будет товаров, рабочим нужных, на триста миллионов?
– На триста будет. У меня одного хлеба на столько наберется, другое дело что железнодорожники столько не съедят. Так что экономию эту мы направим на постройку новых фабрик, которые товара такого больше сделать смогут. И новых дорог, по которым товар будет дешевле привезен в магазины. И на обучение новых рабочих, которые будут на этих новых дорогах работать…
– Вашими устами бы, да мед пить. Однако, сдается мне, вы сию сказку былью быстро не сделаете. Потому лишь, что всю экономию эту придется нам отдать в проценты по кредитам зарубежным, и уже замечательно будет, если денег сбереженных на проценты лишь и хватит.
– Ну уж нет, Владимир Николаевич. Экономию мы найдем и у себя куда потратить. А проценты – я оплачу эти проценты, найду денег. А чтобы мне обидно не было, на эти деньги я в казне сам закуплю чего-нибудь… то есть мы с Николаем Александровичем уже договорились что именно. И, кстати… пока мы выплаты не начали, озаботьтесь пожалуйста конвертацией облигаций железнодорожных займов в срочные облигации. А всё залоговое золото вывезите обратно в Россию. Денег – бумажек иностранных – я вам на такое дело дам сколько понадобится. А заодно по тем же каналам, что и раньше, закупите за границей золота для процентных платежей. С запасом закупите, якобы на два года сразу.
– Понятно. Жаль…
– Что жаль?
– Думал, что хоть в этот год с бюджетом получше выйдет. Вы, Александр Владимирович, очевидно не представляете о чем просите. А только в этот год нам нужно будет по процентам выплатить триста миллионов, еще двести примерно – по основным суммам кредитов. И на следующий год не меньше – а таких выплат небось даже Рокфеллер совершить не сможет.