Эндшпиль

Рей никак не могла заставить себя нажать на кнопку. К счастью, видео было одно. Видимо, остальные, более мрачные сцены с допросами Бена Соло иракское правительство предусмотрительно удалило безвозвратно, как только мужчина стал публичным лицом ФБР. Никому, кроме неё, не хотелось держать у себя такой компромат.

Набравшись храбрости, девушка запустила видео и заставила себя смотреть, не отводя глаз, как тогда, в кабинете у Бена, когда он весьма прозрачно запугивал её.

Нервно крутя на мизинце кольцо, Рей видела, как из мечтающего мальчика выбивают всё. «Звездную ночь». «Подсолнухи». Его собственные картины. Она, не моргая, смотрела, как из его души вытаскивают яркие краски, оставляя место только для «Воронов над полем пшеницы». Рей видела, как он умирал, и как боль и остатки гордости ставили его на ноги. Видела, как ему ломали пальцы, душу и будущее. Видела, как кровь становится его новой любимой краской. Видела, как создают совершенного монстра, выстреливая в висок из незаряженного оружия.

Он принимал все удары, не прося пощады. Разбитые губы его были сомкнуты, руки связаны, а глаза слегка прищурены, будто он хотел все запомнить, впитать в себя. Ему было больно, но в эти ужасные минуты Бен, стоя на коленях на неровном, залитом собственной кровью полу, он не только страдал – он учился, принимал пытку за урок, который будет потом возвращать всем и сполна.

Рей, прочитавшая записи, знала, что до этого парень уже три дня не спал, находился в камере с ярким светом и громкой музыкой. Он прошел сквозь пытку водой и захлебывался больше 135 раз. Он, мальчишка так любящий океан и видящий отражение солнца в темных водах. Это было несправедливо.

Запись обрывалась на месте, когда тюремщики ушли, оставив избитого солдата на полу. Бен не стал делать глупых попыток встать, а просто скрутился на полу, пытаясь согреться и, видимо, хоть как-то унять боль. Однако в какой-то момент, он случайно повернул свое лицо на камеру и девушка вздрогнула. Взгляд этого мальчишки был уже ей хорошо знаком. Так Бен смотрел на мир и сейчас. Без какой-либо эмоции. Видимо, тогда, зная, что никто не придет и не поможет ему, он отрекся от всего, чтобы вернуться самому и стать тем Художником, которому чужда красота океана, но знакомы красные и черные краски, в которые он и разрисовал свой дальнейший путь.

Экран погас ровно в тот момент, когда Бен то ли уснул, то ли отключился.

Рей выключила компьютер. Спрятав лицо в ладонях, она плакала и её тихие всхлипывания были тем «Реквиемом», который никто не пропел над разодранной в клочья душой мальчишки, который не хотел войны. Ей хотелось взять иголку и сшить эту несчастную, растерзанную душу, вплести туда нежность, красоту и надежду. Хотелось нарисовать у него в сердце фон, на котором снова расцветут подсолнухи.

Но она знала, что опоздала. Тому, кем стал Бен Соло, всё это уже было чуждо. Не сломленный духом, но контуженный в самое сердце, он уже давно перестал воспринимать красоту на цвет, на запах или на вкус. И никто уже не мог спасти его. Прошло, наверное, то время, когда он испытывал надежду, лежа в тюрьме на полу в собственной крови. Но ей все равно так иррационально хотелось коснуться его изувеченной щеки ладонью и сказать, что она понимает его боль и может стать избавлением.

Однако Бен не впустит её. Он мог играть с ней, мог быть благодарным за участие, но дальше, чем один случайный секс, этот мужчина, наверное, не пускал никогда. После того, через что он прошёл, конечно, навсегда перестаёшь доверять людям.

Рей уже собиралась было потянуться к светильнику, когда в дверь постучали. Девушка вздрогнула. Стук был таким властным, что она сразу сообразила, кто там. Тот, кто плевать хотел на табличку «Не беспокоить». Вытирая мокрые глаза и закутываясь в отельный халат, Рей вышла в коридор. Вздохнув, открыла, не представляя, чего ожидать.

В следующую секунду мужчина уже был в номере. Но он просто захлопнул дверь и остановился напротив неё, видимо, не собираясь заходить дальше, – просто не хотел говорить на коридоре. По дороге к ней Бен растерял часть своей экипировки и стоял в простой черной футболке и камуфляжных штанах.

Хорошо, хоть оружие не принес с собой.

Ему не нужно было говорить ей что-то. Даже рук протягивать было не нужно. Девушка сделала шаг навстречу и обвила своими тонкими руками его шею, уткнувшись лбом в плечо, чтобы спрятать заплаканные глаза. Она знала, что это была капитуляция, что он мог делать с ней, что хотел, но после того, что ей довелось увидеть, а ему – пережить, Рей хотелось отдать этому человеку все тепло, что она носила в себе.

- Спасибо, – пробормотала она невнятно, при этом ощущая, с какой бережностью его сильные руки прижимали её к себе, будто Бен сам искал тепла.

- Это тебе спасибо.

- Ты написал мне раньше, чем позвонил Сноуку или кому-либо. Я думала, что сначала ты звонишь президенту, а потом уже…

- Обычно да, но сегодня ты была важнее, – мужчина погладил Рей по волосам, глядя в одну точку.

Он говорил, сам не понимая, по-настоящему ли это? Слова, такие странные, незнакомые, легко срывались с его губ и Бен не знал, продолжает ли сейчас игру, или ей удалось на секунду тронуть его. Она подарила то, что никто никогда не додумался ему дать – свое ожидание и свой страх за него. Когда сегодня Рей подошла к нему, чтобы помочь застегнуть ту чертову кнопку, на миг он ощутил, что обезоружен этим простым поступком – даже мать в детстве не помогала ему одеваться и если он не мог завязать шнурки, то так и шел в садик, сбивая колени, а ведь сейчас он уже вроде как вышел из того возраста. Но кроме этого, она так на него смотрела, будто не было ни Монстра, ни Художника, будто он был важен сам по себе. Ей так хотелось, чтобы он вернулся побыстрее и это подкупило так, что, выполнив задание, он постучал в её дверь, просто чтобы ещё раз увидеть эти глаза, которые девушка отчего-то прятала.

Вдыхая все тот же странный, алкогольный аромат Рей, который усиливался от тепла её тела, он позволил себе насладиться моментом. Никому никогда не было дела, вернется он живым или в морг привезут его тело, главным всегда было выполнение задания. Его жизнь была ценна лишь потому, что он был жестоким стратегом, умеющим идти до конца. Когда он сдавал оружие и разбитым, опустошенным, а порой раненым ехал домой, там, в пустоте, никто не ждал его, не заваривал чай и не обнимал в порыве радости. А ведь даже монстрам хотелось, чтобы для них зажигали по ночам свет. И сейчас, закрывая глаза на собственную минутную слабость, Бен находил себе оправдание – он просто брал то, чего был лишен многие годы.

- Вообще, я пришел сказать, что завтра у всех выходной, но у тебя тренировка в семь тридцать. Я бы сказал ещё в холле, но ты отчего-то не на вечеринке.

- В восемь, – тут же попробовала поторговаться девушка, выныривая из объятий. Его слова прозвучали не только приглашением на утро, но и вдруг очертили границы. Девушка сообразила, что сегодня он не планировал оставаться.

- Хорошо, – рассеяно ответил Бен, склонив голову. Заметил её покрасневшие глаза и неровные дорожки от слез на щеках. – Почему ты плакала?

- Разнервничалась. Я никогда ещё не сталкивалась с этим всем. – Рей говорила и осознавала, что даже не лжет. Просто не договаривает всей правды. – Немного сдали нервы. Извините. Просто нужно отдохнуть.

- Тогда отдыхай. Всё это очень сложно, но знай – ты спасла своей головой жизнь многим людям.

Когда Бен ушел, девушка сползла по стене на пол и снова закрыла лицо руками. И как ей теперь слить видео Кайло Рену? Рей не хотела, чтобы он выставлял муки Бена напоказ, это могло сделать мужчину уязвимым и… могло причинить боль. Девушка осознавала, что испытывает сомнение не из-за страха перед Беном. Она просто не хотела оставлять в его душе ещё одну трещину. Отдать что-то личное и сокровенное такому ублюдку как Кайло Рен было не лучшей идей, она могла случайно сжечь дом вместо листка бумаги.

Но какой у неё был выбор? Это видео было залогом того, что Бен Соло начнет охоту и поставит её в авангард. Его измученная душа была её валютой в ночной войне с другим монстром и останавливаться было нельзя.