Ишемия

- Почему он должен страдать? - Рей была невозмутимой. Она не даст Ункару этого, нет. Не даст ему насладиться падением Бена. - У него есть “мы”, а остальное вернется. Наоборот, наконец появится немного времени побыть вместе, прежде чем снова браться за эксперимент.

Рей сама поразилась, с какой уверенностью и спокойствием сказала это “мы”. И вдруг все сомнения из души как будто куда-то исчезли. Глядя в мерзкое лицо человека, который столько лет мучил её, Рей вдруг поняла, где сейчас ее место. Если она прошла через такие испытания, то быть с Беном, даже упавшим и озлобленным, - лучшая из наград. Не одолжение, не вынужденная мера, а награда. Им обоим. За все.

Потому что сильнее не то, что сломано, а то, что сшито. Сшито нитью судьбы. Как они. Люди, которые могли потеряться в бушующих эмоциях, событиях и реальностях, но всегда находящие друг друга. Неожиданно Рей ощутила в себе невероятную силу, которая позволит ей не только пройти с Беном через все испытания, но и удержать его от окончательного падения. Силу и желание сделать это.

Прямо сейчас.

- Ункар, прости, с радостью бы поболтала, но, знаешь, мне пора. Меня ждет… меня ждет моя семья. - внезапно сказала Рей, и глаза её засияли как никогда. Это кривое отражение Бена, этот кошмарный человек, её бывший агент, сделал ей такую услугу просто тем, что появился, и сложные узлы вдруг распустились, перестав давить.

Всё было так просто. Она, не желающая искать своих настоящих родных в прошлом, сама того не ожидая, нашла своего соулмейта здесь, в настоящем, и потерять человека, который был частью её самой, было полнейшей глупостью. Плевком в лице судьбы, которая столь щедро наградила за все страдания. Она знала, что они с Беном были разные как день и ночь. У них не совпадали вкусы ни на что, они были осколками разных витражей, времен, даже эпох. Он прикуривал сигареты старой зажигалкой, в то время как она, идя в ногу со временем, пользовалась сенсорной. И так во всем. Где у Рей были порывы, в Бене жили традиции, где она горела, он сохранял спокойствие, и наоборот. Но в этом и был смысл.

Как в шоколаде с соленой карамелью. В сочетании несочетаемого.

Зачем ей было терять время здесь, если Бен нуждался в ней?

- Тешь себя иллюзиями сколько хочешь, птичка, все равно мы оба знаем, что твоему врачу не подняться, - бросил ей острую фразу Ункар, пока Рей спешно собиралась. - Ты можешь звать его и дальше “доктор Соло” наперекор миру, да только от того лицензию ему не вернут. Можешь звать его семьей, но мы оба знаем, что он не женится на тебе. Не потому что ты ничтожество из ниоткуда, нет. А потому что он будет винить тебя во всех своих несчастьях. Ты же знаешь это, птичка, не так ли? Потому что ты приносишь несчастье всем мужчинам, которые тобой владеют. Старик Кеноби, тот парень, который умер, Финн, я… ты всех уничтожаешь, и я думаю, если Бен Соло - не последний дурак, он сбежит от твоего паразитического влияния.

Рей спокойно собралась. Поднялась. Оставила деньги за еду, к которой не притронулась, и за креман, которым не насладилась. Каждое ядовитое слово агента, как и раньше, причиняло боль, потому что точно било в цель - в открытую спину. Но он не мог сейчас, в эту минуту, пробить стену её стопроцентной уверенности, что Бен Соло и она - лучшее из возможных составляющих уравнения под названием “судьба”, потому Рей не собиралась дарить Ункару и каплю сомнения в своих глазах. Его гнев не коснется её, нет. Больше никогда. Тем более, что Ункар был слишком глуп, чтобы понять - она вообще не ждала, что Бен на ней женится. “Семья” из её уст звучало не чем-то формальным, юридическим, сухим. В это слово она вложила другой смысл. Более сокровенный. Тот, который могут вложить только брошенные дети.

- Из всех перечисленных ты никогда не владел мною, Ункар. Хотел, но тебе принадлежали лишь права на мои творения.

- Этого было достаточно, чтобы сделать себе капитал, остальное было и не нужно. Ладно, передавай привет своему неудачнику. И наслаждайся своим выдуманным счастьем. Этот человек попользуется тобой и бросит. Ты никому не нужна, Рей, не обманывайся.

Внезапно вежливая улыбка исчезла с лица Рей, а её глаза сузились. Очень спокойно, не делая резких движений, которые были чреваты последствиями лично для неё, девушка потянулась к бокалу со своим креманом. Пино Блан весело танцевало сотней пузырьков. Рей прямо ощущала колкий вкус на губах.

- Обязательно, Ункар. За тебя. Спасибо за все, - и все так же спокойно Рей перевернула бокал и выплеснула свой любимый напиток в лицо бывшему агенту, который никак не ожидал от неё такого поступка. - Видишь, чтобы плюнуть в лицо одному ублюдку мне не нужно разрешение Бена Соло. Я все та же плохая девочка, Ункар. Только больше не связанная и имеющая возможность делать, что хочу. Потому я не рекомендую тебе продолжать распускать свой поганый язык. Не стоит оскорблять влюбленную женщину, Ункар, а то ведь мой адвокат ещё может и поднять старое дело о телесных повреждениях. Понял? А теперь хорошего тебе вечера.

И, развернувшись, Рей направилась в клинику. Сев за руль, она расхохоталась. Поняла, что не зря заказала бутылку. Никогда ещё креман не был настолько вкусным, хоть она его так и не отпила. Прежде, чем завести автомобиль, Рей вдруг бросила на себя быстрый взгляд.

Замерла.

А потом потянулась к бардачку, где в потрясающе черной коробке с золотистой буквой К и лаконичной шелковой лентой лежал утренний подарок от Килиана. Получив от курьера пока первую в мире партию блесков для губ*, Рей опешила. Человек, создавший, срисовавший с её губ шесть дерзких оттенков красного, неожиданно продолжая серию “просто Рей”, прислал ей свое новое творение, в котором были только нежные, нюдовые цвета. Позвонивший Килиан, словно чувствуя её недоумение, только хмыкнул, сказав, что, может, она и сама не понимает, насколько далека уже от той сумасшедшей девчонки.

“Меня вдохновило твое внутреннее спокойствие. Тебе больше не нужен щит, Рей, когда ты не прячешься”.

Утром фраза Килиана показалась такой загадочной, пафосной и надуманной, но сейчас… сейчас Рей понимала. Улыбнувшись, она стерла свою красную помаду и потянулась к абсолютно новому для себя спокойному цвету. Тому, который в самом деле, отражал её новое состояние.

*кстати, о блесках - вообще не фантазия автора. Очень скоро, к осени, Килиан выпустит свою роскошную и первую серию блесков для губ, и в ней в самом деле практически нет красного. По-моему, только один оттенок. На самом деле, выпуск ещё не анонсирован официально, просто его супруга случайно засветила эти блески в инсте и удалила их чуть позже, чем я увидела:):):) Но, любительницы Килиана, ждем-с вместе. Я уже потираю руки, а муж закатывает глаза.

***

Бен стоял посреди операционной и тупо смотрел на экран, который показывал сердцебиение пациента. Вокруг привычно суетились люди – ассистирующий врач, медсестры, анестезиолог, а он словно выпал из этой реальности. Бытовые беседы, которые часто звучали в операционной, чтобы снять стресс, разбивались о его невозмутимость и опустошение. Мужчина автоматически спустил маску, затем стащил колпак, ощущая, какие мокрые под ним волосы, и как они неприятно прилипли к коже. Кивнул ассистирующему коллеге, который похлопал его по плечу.

Устало вздохнул. Моргнул слезящимися от напряжения глазами. Ощутил острую, но довольно привычную боль в пояснице, которая бывала всякий раз, если операция длилась больше пяти часов.

Операционная опустела, а мужчина продолжал стоять и смотреть на пустой стол. Затем снял окровавленные перчатки и, бросив их в урну, посмотрел на свои руки. Руки врача. Хирурга. Руки, которыми он загубил свою карьеру.

“Ну вот и все, доктор Соло, вот и всё”, - мысленно произнес он через силу, и слова эхом отозвались в той пустоте, что поселилась внутри. Они звенели и нарастали, охватывая собой масштаб катастрофы - он сделал последнюю операцию в своей жизни. Он, человек планирующий работать до последнего вздоха!