Ишемия

Мужчина неожиданно рассмеялся. Надо же, какие слова он выучил за пять месяцев! Он, человек всегда знающий, что любовь - это просто повышенное количество эндорфина, окситоцина и вазопрессина вдруг на полном серьезе сам себе заявлял, что сердце его разбито. Это было так жалко, убого и невозможно с точки зрения физиологии. Но, с другой стороны, ведь кому как не врачу было знать, что миф о том, что сердечные ритмы влюбленных синхронизирует, - вовсе не миф. Ученые из Калифорнийского университета причину этого феномена так и не установили, лишь то, что женское сердце подлаживается под ритм мужского быстрее.

Что ж, сегодня Бен узнал то, что и отлаживается оно тоже быстрее. И он знал, что, когда люди расходятся, боль в сердце часто не мифическая, а их просто накрывает стресс-индуцированная кардиомиопатия. То, что считалось раньше психосоматикой, слабостью и фантомными болями, на самом деле было вполне себе реальной фибрилляцией желудочков и неравномерным сердцебиеним. От шока и потрясения при расставании надпочечники просто вырабатывают избыток адреналина, уровень стресса поднимается, и желудочки, словно застыв, перестают нормально качать кровь. Таким весьма специфическим способом организм пытается защитить сердце и перебарщивает, вызывает кардиомиопатию.

Но Бен никогда не думал, что то, о чем он читал, настолько реально. Что все так и работает. Что сердца и бьются в унисон, и потом качают кровь, не как нужно. Он уже верил во все. Хоть крыло его редко, но когда уже накатывало, так надолго. Больше всего он насмехался над тем, что кардиомиопатия такоцубо была неишемическим заболеванием, что было нелогичным, ведь Рей была для него проклятой ишемией.

Мужчина отогнал мысли и открыл конверт. Пробежал глазами, ощущая, как холод заползает под кожу. Напротив почти всех фамилий пациентов вместо волшебного слова “ремиссия” значилось другое. Рецидив.

Как? Это было настолько невозможно, что не снилось даже в самых жутких кошмарах. Выходит месяцы и месяцы трудов были напрасны? Гематоэнцефалический барьер снова оказался той стеной, о которую разбились все его усилия.

Бен в прострации снова открыл ноутбук. Сидел, смотрел на Рей и думал.

Вот день, когда она взлетела. И она не забудет его никогда.

И вот день, когда он упал, хотя от шока ещё не осознал масшстабы катастрофы. И он тоже его не забудет. Момент, когда, возможно, карьере Бена Соло пришел конец и, возможно, его даже лишат лицензии, если где-то обнаружится его вина. Но даже в эту минуту беспросветной тоски, обиды и банального “скучаю”, даже сейчас, когда эксперимент провалился, и, скорее всего, МинЗдрав не позволит ему продолжить, Бен, проиграв битву с астроцитомой, ощущал какое-то смутное удовлетворение.

Пускай они были не вместе, но она, вроде, правда выглядела довольно счастливой. Как бы убеждая Бена в том, что его решение о расставании было правильным. Хотя он бы и не отказался сегодня, вернувшись домой, уткнуться лбом в её колени и поделиться своими новостями. Сегодня он не хотел быть наедине с собой, но именно он сам так выстроил свою жизнь, позволив призванию вытеснить всех. Потому молча пожинал плоды. Бен был почти уверен, что, если бы сорвался и приехал, весь разбитый, к Рей, она бы не прогнала, но портить такой важный день ему не хотелось. Девочка заслужила свое сияние.

Бен, словно отгоняя непрошенные мысли, поднялся. И правда, пора уже было домой.

Мужчина сложил письмо, зная, что все эти “рецидив” - почти свидетельства о смерти, и стараясь пока не думать, не впускать чувства. Собравшись, он вышел в коридор, удивляясь тому, что мир за пределами кабинета все тот же. Планете и законам физики, которые заставляли свет гореть, было плевать на то, что Бен Соло проиграл.

В лифте он столкнулся с Кардо. Друг, одетый неожиданно официально, странно посмотрел на Бена.

- Ну, что там? Как результаты? - полюбопыствовал друг. Бен, надевая солнцезащитные очки и нажимая на кнопку, пожал плечами.

- Нормально. Слушай, тебе не кажется, что для начала мая какая-то аномальная жара стоит? Не помню такого.

Отвечая нейтральной чушью на вопрос Кардо, Бен знал, что выдает себя, но ему было все равно. Обсуждать свой провал ему не хотелось. Он вообще с Кардо больше ничего не обсуждал. Больше не было вечернего гольфа, ночных посиделок в кабинете, жалоб на жизнь. Сначала беседы сошли на нет из-за тотальной занятости в эксперименте. Разрываясь между плановыми операциями и теми, вторыми, мужчина терял счет дням, а когда спохватился, вдруг понял: ему больше и не хочется открываться никому и никогда. Потому он просто закрыл себя на все замки от целого мира. Будто утратил доверие к самому себе и больше не желал что-то чувствовать. Чувства были проблемой, ведущей к ошибке, а ошибаться ему в тот период больше было нельзя.

Когда Бен вышел, Кардо задумчиво посмотрел в пол. Ему было ужасно жаль, что их общение прервалось так неожиданно. Они дружили почти всю жизнь, их родители жили в соседних квартирах, и вот, впервые за больше, чем тридцать лет, Кардо ощущал себя немного не в своей тарелке. Даже когда он женился на девушке Бена, не было между ними такой стены, а сейчас же Бен, ссылаясь на занятость, избегал его. Искал встреч - якобы случайных - он только в те дни, когда знал, что у него были сеансы с Рей. И хоть те сеансы были не часто да проходили онлайн, Бен всегда в этот день находил его и будто случайно, после парочки пустых вопросов, спрашивал “Так как там она? Всё в порядке?”. Тон всегда был небрежным, но вот взгляд… Да, во взгляде была беспросветная тоска.

Кардо не хотел даже знать, каких усилий Бену стоит не влезать в его внутренние файлы и не смотреть самому. Порой было сложно удерживаться в рамках врачебной этики, но Бен старался, чем позволял ему, Кардо, лгать, что все хорошо. Потому что Рей была далека от “хорошо”. Рассматривая её синяки на руках во время первого сеанса, Кардо подумал, что она будто утратила баланс, и ему пришлось снова перевести её на антидепрессанты. В марте, пока Бен, как и весь мир, думал, что девочка пропала с радаров из-за скандала, лишь он знал правду.

Рей улетела не потому, что из-за очередного неудачного падения получила не только трещину в руке, но и риск попасть в больницу на реабилитацию из-за моральной расшатаности, постоянных падений и непрекращающейся головной боли. Она порой днями не могла сползти с кровати и Кардо рекомендовал ей длительный отдых подальше от всех и вся. Там, на Виргинских Островах, Рей скрывалась отнюдь не от зимы или настойчивой прессы, а только от собственной разбитости. Климат, воздух и красивый пейзаж должны были помочь ей найти баланс. Обрести твердую почву, хотя ходила она по песчаному пляжу, утопая в песке.

Сегодня, наблюдая за девушкой, Кардо, знающий, сколько сил Рей потратила, ощутил гордость за свою невероятно сильную пациентку.

И горечь, что ей пришлось через все это пройти. Приступы, боль и панику в тот жуткий вечер, когда память не подсказала ей пароль от телефона, и Рей испугалась до ужаса.

И некое опасение, когда подумал, как будет лютовать Бен, когда узнает, что он поехал на вечеринку в честь выпуска её новой книги. Но он не смог отказаться от приглашения. Зная, что не придет Бен, Кардо хотел, чтобы Рей хоть кто-то поддержал, а он каким-то случайным образом этим единственным кем-то и оказался.

Бен, не подозревающий о мыслях друга, шел к машине, когда на него налетело пару журналистов с кучей вопросов. Мужчина уже собирался пройти мимо, когда вопрос о персонаже книги Рей привлек его внимание, и Бен, не сдержавшись, сказал, что несколько разочарован:

- Рей всегда писала таких реалистичных людей, в которых хотелось верить, потому излишне идеализированный образ меня откровенно удивил. Я никогда не ощущал свою схожесть с Кайло Реном. Знаете, ведь не бывает в истории нейрохирургии таких волшебных врачей, которым все удается после первого провала, потому отсутствие правдивости взамен веры в супергероя сильно портит впечатление. Больше похоже на комикс.