Ишемия

Девушка радостно фыркнула и, ни разу не споткнувшись, потащила его за руку в спальню. На секунду Бену стало не по себе от мысли, что раздвинуть ноги ей проще, чем раскрыть душу до конца, но он мог преодолеть и этот барьер через секс. Не такой привычный, порывистый, страстный. Не такой, как он увидел на видео. Они оба могли быть другими.

На контрасте он мог и хотел быть лучше. Он хотел не трахать её, а заняться с ней любовью. Если секс был для Рей способом коммуникации с ним, Бен знал, как, не меняя приятных правил, перенастроить эту девушку. Слов она не слышала, но он мог уверить её в своей симпатии и по-другому.

Бен не сводил с Рей взгляд и не стал рассматривать её спальню, только уловил, что здесь запах этой дурманящей вишни был сильнее, но, возможно, от того, что девушка была максимально близко. Её тонкие пальцы проворно расстегивали рубашку, пока она вновь и вновь целовала его. Бен сбросил свою одежду на пол вместе с последними сомнениями и с превеликим удовольствием стал помогать Рей. Он чувствовал, что вспыхнувшая от темноты и их сладких поцелуев девушка ещё не видит разницы между ними до этого секса и после. Она хоть и кивала во время их беседы, но её искалеченная душа вряд ли верила, что они перейдут черту и станут этим «мы».

А вот Бен, всегда смеющийся над всякими подобными вещами, знал, что готов. Полон желания не только взять эту девушку, но и попробовать стать чем-то большим, чем вечное гордо-эгоистичное «я». Сломать и изменить что-то в себе.

Когда Бен снял с Рей умилительный, но безумно мешающий свитер и опустил на постель, у него мелькнула шальная мысль. Он рассматривал её и слушал взволнованное отрывистое дыхание, понимая, что нормальный, неторопливый секс у них был всего лишь раз. На Гавайях. Тот самый, прощальный, когда Рей не захотела остаться на ночь. Остальная их близость строилась на эпизодах и урывках, которые они словно воровали у времени, ночи, друг у друга. Поэтому, хоть Бен и сгорал от желания, все равно не спешил сразу перейти к самой страстной части.

Они ведь потеряли слишком много времени.

Да, Бен хотел вернуть себе всё. Каждую прожитую впустую минуту этих длинных месяцев, этих серых дней и пустых ночей. Лаская губами грудь Рей, он легко и почти невесомо поглаживал внутреннюю сторону её бедра, не поднимая руку выше. И даже этого уже хватило, чтобы девушка начала сминать пальцами покрывала, чертыхаться и ерзать от нетерпения. Когда Бен слегка прикусил её сосок, Рей в голос застонала.

- Да ты издеваешься!

- Так и есть, - тихо хмыкнул Бен, перемещаясь и проводя языком по нежной коже ее шеи, прикусывая, но не оставляя следов, ласково, но властно, вызывая у девушки дрожь. Её прерывистое, хриплое дыхание сносило крышу. Такой спокойный и уравновешенный, Бен, выйдя из подросткового возраста, давно так не дурел от мысли о предостоящей близости, а сейчас же… Видимо, трахаться просто с кем-то не шло ни в какое сравнение с чувством, когда хочешь любимую девушку. Да, чувства, именно они, осознанные и признанные, добавляли в процесс получения удовольствия что-то щемяще-острое. Невероятное. Новое. Завораживающее.

Касаясь пальцами клитора Рей, которая мгновенно отозвалась довольным стоном, Бен ощутил эту потрясающую разницу и замер, ошалевший от нахлынувших эмоций. Его сердце от восторга забилось так сильно, что стало больно дышать.

- Что такое, Бен? Когда что-то по-настоящему твоё, так ты очень, прямо предельно бережен, - почти насмешливо выдохнула Рей, встречаясь с ним взглядом. Он и правда вел себя совершенно по-другому сегодня. Его теперешняя неторопливость была не результатом той привычки, что Рей уже знала, но приобрела какую-то особую нежность. Видимо, этот мужчина действительно считал её своей, и это польстило так, что голос дрогнул, и её ехидство захлебнулось. Она была тронута и не могла скрыть это.

- Моя, да. Ты – моя, Рей, моя, - прошептал ей на ухо мужчина, а потом его губы переместились на шею, грудь, живот, целуя, лаская, помечая, но не собственнически, нет, с восторгом. Целуя её, Бен подумал, что ему чертовски нравится называть её своей. До этого он не понимал, зачем все эти приставки нужны. Его бывшие подружки часто сердились, что он представлял их знакомым по имени, а не «моя девушка», потому что он никогда ни одного человека не считал своим, но эта девчонка… определенно, он хотел чтобы она была его. Бен не знал, будет это на одну ночь, на всю жизнь или на пару захватывающих месяцев, но она должна быть его. Только его. Максимально, полностью, безраздельно.

В этом «моя» была и его нежность, и эгоизм, и ревность, которая всколыхнулась так не вовремя. Слушая стоны Рей, когда он, повинуясь какому-то первобытному инстинкту, не удержался и оставил на её теле пару меток в виде засосов, Бен слышал и эхо и стонов тех, других, полных отвращения, из видео.

Он хотел, чтобы она забыла все это. Он хотел, чтобы он и сам все это забыл.

Чем ниже его губы опускались, тем более нервными, судорожными, рваными и взволнованными становились вздохи Рей. Его поцелуи ближе к сокровенному стали слишком откровенными. И раскованная девчонка вдруг стала зажатой, Бен ощутил это. Смущение. Оно жило в ней, она дышала ним, скованная, сдерживающая себя. Смущение, что не давало ей возможность насладиться моментом. Позволить кому-то целовать её было не тем же самым, что разрешать кому-то себя трахать. И Бена поражал этот переход от развратной дерзости до полной растерянности. Как можно было так легко подстраиваться под совершенно незнакомого мужчину в отпуске, делая почти сходу ему минет, и так не принимать себя, когда кто-то хотел доставить ей удовольствие? Что жизнь с ней делала? Почему она хотела быть только на коленях, имея такую красоту, талант и неповторимость?

Когда Бен легонько провел языком по её клитору, Рей сильно вздрогнула, когда же его губы втянули этот комок нервов, тело девушки, такое напряженное, сдалось, расслабляясь. Физиология. Наслаждение. Нервные окончания. Все это играло в пользу Бену. Рей откинула голову на подушку, разводя ноги шире. Пальцы перестали нервно комкать простынь, переместившись на голову мужчины и впились ему в волосы. Наверное, даже чересчур сильно, потому что в какой-то момент Бен замер и странно фыркнул. Рей тут же слегка ослабила хватку и, ощутив очередную волну накатывающего удовольствия, застонала ещё раз, громче. И ещё. Вся темнота этой пахнущей черной вишней комнаты была заполнена её удовольствием.

К черту стыд. Ведь это, блядь, потрясающе. П-о-т-р-я-с-а-ю-щ-е.

Руки Бена, сжимающие и фиксирующие до этого момента её такое хрупкое тело, сжались крепче, возможно, оставляя синяки. Плевать. Его язык и губы дарили такое удовольствие, что Рей ощущала себя так, будто не вписывается в особо крутой поворот и слетает со скользкой дороги. Слишком остро. Слишком хорошо. Слишком…

- Дьявол… - прохрипела она, кончая. Слишком быстро. Да, вот что она не успела додумать. Слишком, блядь, быстро.

Бен тихонько рассмеялся, и это был смех мужчины, ощущающего свое превосходство.

«Самовлюбленный доктор», - ощущая шум крови в ушах, подумала Рей. Ей очень хотелось вызвать в нем ответную реакцию, но Бен не был милосердным и не дал ей времени отдышаться. Бормоча какие-то ласковые слова, пока возился с презервативами, он перевернул её на живот. Рей хотела возразить, что они им не требуются, но промолчала – воспоминание о том сексе, когда он кончил в неё ради удовлетворения своего собственнического инстинкта, вдруг обожгло её. Неуместное воспоминание, ведь сейчас все было по-другому. Девушка послушно встала на колени, прогибаясь и упираясь локтями в кровать – то, что Бен любил именно так, она уже успела выучить в минуты их близости.

С ним ей тоже так нравилось. Так, под таким углом, тогда на Гавайях и в больнице, Рей ощущала его член особо остро в себе и…

- Ох, - выдохнула она, когда воспоминания вдруг обрели материальность, и Бен неспешно вошел в неё. Она ощущала, даже не видя его лица, что Бен себя сдерживает. Наверное, руки, которые он сейчас держал у неё на талии, аж побледнели от напряжения. Надо же, как он старался сегодня не просто оттрахать её. Ему хотелось быть с ней. Это возбуждало и поражало больше, чем то, что он уже сделал минутой ранее.