Ишемия

- Довольно громкие слова.

- Я не часто их говорю, сам едва не оглох, - хмыкнул Бен, отпивая. Мельком бросил взгляд на этикетку. Рей решила предложить ему себя, надо же, поскольку в бокале было Темпранильо. Сорт был очень своеобразным, капризным и очень-очень нежным, так, что кожица часто лопалась во время засухи. В общем, хрупкий сорт, который при грамотной руке винодела превращался в роскошное, темное, кружащее головы вино. Да, Рей была как Риоха. Его Риоха. Прекрасная. Потрясающая. Содержащая столько танинов, что язык ощутил терпкость от одного воспоминания о её губах, о вкусе её кожи, о том, какова она внутри.

- И за что ты ударил его? – не ведая о его мыслях, но видящая, как все больше пламенеет его взгляд, спросила Рей, опираясь локтями о столешницу.

- Было, за что.

- Если потому, что он назвал меня шлюхой, то…

- О, нет, Рей, я ударил его потому, что он зарвался. А что касается твоего прошлого. Ты и правда хочешь померяться грехами?

Они оба перестали дышать, глядя друг на друга. Бен подозревал, что прошлое Рей туманно и грязно, но ему было плевать, в самом деле плевать. Ясно, что не на курсах благородных девиц её научили так развратно и глубоко делать минет. Ну да какая разница? Её душа оставалась светлой, неподкупной, чистой, и этого ему было достаточно. В конце концов, её умения доставляли ему удовольствие, как он мог за них её осуждать.

- Но…

- Я около года употреблял наркотики. – внезапно сказал Бен. – Нюхал кокаин от того, что переутомлялся. На последнем году обучения, когда дед стал привлекать меня к реальным операциям, я вдруг испугался ответственности и стал употреблять наркотики. Вот так. От страха. Я просто струсил. Начал баловаться димедролом, который был в доступе и скатился потихоньку в зависимость.

Девушка в изумлении смотрела на Бена. Нет. Это не вязалось с его биографией, никак. Она видела ту золотую молодежь, которой продавала волшебный порошок, Бен был не из таких, хотя сколько их – заебанных молодых адвокатов, врачей, аудиторов? Сколько?

- Мне все осточертело, когда умер мой первый пациент, и я просто сбежал в Латинскую Америку. В крови был героин, в голове – великие идеи, помноженные на кайф, в кошельке – сотня долларов. Я мнил себя этаким Че Геварой на старом мотоцикле, только рядом вместо Альберто Гренадо – Кардо, который делал мне капельницы или помогал доползти за дозой. Дед был в отчаянии, а я был слишком глуп и горяч. В те моменты, когда был не под кайфом и не трясся от ломки, вел себя благородно. Высмеивая преимущества своей хорошей жизни в Вашингтоне и осмеивая деда, который лечил лишь тех, кому это было по карману, я бесплатно работал в лепрозориях. Говорю же, Че, мать его. Тоже за руку касался больных проказой. Великие идеи и все такое. Это и держало, кстати, во мне человека. Это и мой друг. Все. Иначе бы я сдох где-то в грязи трущоб, где раздобыть дозу было так легко. Так что не нужно тут о своих грехах, Рей. Потому что чтобы ты не сделала – ты делала это ради выживания, а я просто начхал на всё. И не остановился бы, если бы меня чуть не убили в темном переулке. Не всегда можно успеть дать кому-то в челюсть. Можно огрести ножом по лицу, и радоваться, что твой лучший друг кое-как прошел курс хирургии и может зашить рану в том же заблеванном переулке. Красивая история, правда? Ну что, теперь я достаточно неидеален для тебя? Вспыльчивый ревнивый бывший наркоман, как и ты созданный из вранья и написанной, чужой биографии. Нет, конечно, когда я пришел в себя после того, как какой-то наркоман раскроил мне лицо, то сразу не поехал домой, ещё с год жил в Буэнос-Айресе, работая в хосписе и госпитале. Испортил себе карьеру. Испортил карьеру Кардо. Но жил, пытаясь отыскать себя. Помогал жертвам домашнего насилия и понимал, что этого мало. Тогда и вернулся в Вашингтон и чуть ли не на коленях просил деда простить меня и дать шанс стать кем-то, кроме наркомана. Хотел найти применение своему гению, который, я надеялся, что не окончательно занюхал.

- Бен. - Расстерялась Рей. Она понимала, что сейчас для Бена эта история всего лишь глупость молодости, но все равно то, что он ей поведал было чем-то сотрясающим её представление об этом мужчине. Становилось понятно откуда вся эта выдержка, сдержанность, спокойствие. Откуда весь этот самоконтроль. Ему, наверное, титанические усилия приходилось предпринимать, чтобы не рухнуть порой в пропасть назад. Употреблять наркотики и продавать их - было двумя разными полюсами грешного прошлого. Её имело уголовный привкус, его - очень грешный перед самим собой. И не поймешь, что хуже.

- Собственно, никто, кроме Кардо и не в курсе. Но да, Рей, я знаю все об ошибках и вторых шансах. Потому не нужно прятать глаза. Все мы что-то скрываем.

Девушка потянулась к нему и нежно прикоснулась к губам, за чем неизбежно последовал поцелуй. Так они и целовались. Два грешника, играющие свои роли. Два безумца. Два одиночества, вдвоем ставшие сильнее.

- Осторожнее, Бен, у тебя же аллергия на арахис, - пробормотала девушка, когда мужчина начал целовать её все жаднее, упиваясь тем, что она, наконец, отвечает. Горячо. Дурманяще. Проводя языком по его нижней губе и лаская пальцами шею. Она словно хотела отойти от рисковой темы, утащить обоих от края пропасти.

- Нет, Рей, так не пойдет. Мы не договорили. – он знал, что Рей отвлекает его, но… ох, как же она хорошо отвлекала. Сейчас, когда он сидел на стуле, а девушка стояла, их рост примерно совпадал, и целовать её было особо удобно, слегка зажав коленями и обнимая за талию.

- Плевать, - отмахнулась девушка.

- Нет, не плевать, и я так не хочу. Не хочу секса в благодарность.

- Бен, твою ж мать. Ты пять минут назад сказал, что я не шлюха, а теперь снова считаешь, что я плачу собой? Либо проваливай, либо бери меня, ты же так горел, так хотел. Вот она я, вся твоя! И поверь мне как бывшему наркокурьеру – вот это, - она коснулась своих губ, - лучше даже, чем карфентанил.

- Я знаю, Рей, я знаю. Уже понял.

- Подсел, да?

- Чуть не умер, ты разве не заметила? – пробормотал он, слегка оттягивая край ее свободного свитера, чтобы тот обнажил нежную ключицу. Целуя теплую, пахнущую темной вишней кожу, Бен подумал, что Рей и правда тает. Физически. Раньше ключичная кость была не так заметна. Мужчина не был удивлен. Ещё бы. На таблетках, запитых Кир Роялем, много веса не наберешь, странно, что от такого «лечения» душа ещё держалась за тело. Видимо, крепкая и упрямая душа-то у Рей.

Бен, который ощущал приятные мурашки на затылке, поднялся и зажал девушку между собой и столешницей, опустив одну ладонь на поясницу Рей, чтобы она не ударилась об это ореховое то ли безумие, то ли великолепие.

- А теперь мы поговорим, - отстранившись, но мягко удерживая её, тихо сказал Бен. Ему самому не хотелось отрываться от её тела, которого он жаждал, но и спрятаться за очередным бессмысленным сексом он больше Рей не разрешит. – Почему ты так боишься своего агента. Ты же не будешь все делать сама, одна. Если дашь бой Ункару, моя команда адвокатов и специалистов по коммуникациям будет с тобой, Рей. Если этого мало, давай обратимся в любое пиар-агентство мира, и они помогут тебе выскочить из этой ситуации, не замочив ноги и не утратив репутацию. И я, Рей. С тобой буду я.

- И ты останешься моим единственным читателем, - мрачно пошутила Рей. Она не пыталась выбраться из этого успокаивающего кольца рук, но и к Бену больше не тянулась. Опустила руки ему на плечи и нервно постукивала пальцами. Мужчина подумал, что даже на её взволнованность его тело прекрасно отзывалось, а ведь плечи были далеко не самым чувствительным местом доктора Соло. – Послушай, дело не только в Ункаре и том, что он захочет рассказать миру правду обо мне. В этом тоже, конечно, он-то, в отличие от тебя, моим прошлым интересовался. Окей, твои адвокаты за шкирку вытащат меня из любых проблем, но что дальше? Скандальные писатели на деле никому не нужны, Бен. Или думаешь, если мое издательство от меня откажется, то другие выстроятся в очередь? Нет. Разрыв с Ункаром отберет у меня мою карьеру. Отберет все будущие книги. И Кайло Рена отберет, понимаешь? Это потрясающе, что Бен Соло так упорно хочет быть рядом, но… я создала того персонажа, и Ункар не даст ему выйти в свет, если я буду… недостаточно послушной. Это все слишком сложно, Бен. Думаешь, начни я болтать, и совет акционеров моего издательства схватится за сердце, мол, ой-ой-ой, какой ублюдок агент, как он плохо обращается со своим автором? Многие знают. Плохой агент – не новость в нашем мире, но он тот, кто добывает деньги, продавая автора, а значит, агентам можно все. Так этот мир устроен.