Ишемия

Бен мотнул головой, выбрасывая то, что увидел помимо воли. Если видео что-то и изменило, то, скорее, в его желаниях. Ему не хотелось больше её иметь, ему хотелось заниматься с ней сексом. Сосредоточиться на ней без спешки, грубости, резкости. Что-то темное где-то внутри колыхалось. Ревность была, как осевший в шоте лакричный ликер, – черной, тяжелой, тягучей, но она была направлена на Рей. Вины ее в ни в чем не было. Просто любому мужчине было свойственно испытывать что-то такое по отношению к подобным видео.

Мужчина достал таблетки, которые были отнюдь не предлогом. Её отказ от лечения был проблемой посерьезней какого-то ублюдка, потому что здоровье Рей стоило беречь. Ему нужно поговорить с ней об этом. За ужином. Не как врач. Как мужчина, которому было не плевать. Ему казалось, что Рей не хватает мнения именно такого человека. Который бы погладил её по руке и сказал «остановись, моя славная, иначе ты всё погубишь»

В общем, этот вечер должен был стать точкой отсчета.

Бен позвонил. Один раз. Через пару минут второй. Поморщился. Неужели девушка будет играть с ним в свои игры?

«Нет, Рей, давай не сегодня», - мысленно попросил Бен и услышал, как крутится замок. Улыбнулся.

- Бен? – её голос звучал как-то удивленно и надломленно. Мужчина вскинул голову. Так они оба и застыли. Рей, рассматривающая воодушевленного нежданного гостя, которого больше и не думала увидеть, и Бен, уставившийся на девушку. Улыбка медленно сползла с его лица.

Рей была заплаканная. Огромные глаза с плохо смытой косметикой были красными от слез, а губы искусаны. Она как-то странно натягивала рукава черного свитера и беспомощно смотрела на него. Босая. Испуганная. Сломленная.

- Уходи, пожалуйста, - тихо попросила девушка, - Я неважно себя чувствую. Давай в другой день, ладно? Бен, прошу, уходи.

Она нервно дернула рукой, когда Бен покачал головой. В любой другой вечер он бы и правда ушел, невзирая на планы, которые казались неважными, но не сейчас. Девушка сделала шаг назад, когда он слишком резко переместил центр тяжести с ноги на ногу, и на секунду зажмурилась. Потом попыталась заправить волосы, и тут Бен увидел, что на пальцах у неё кровь.

- Что случилось? – своим «врачебным» тоном, который всегда всех успокаивал, спросил Бен.

- Я упала, - опуская голову и продолжая кусать губу, сказала девушка. Бен прищурился. За спиной у неё было полно битого стекла. Он мог поверить, хотел. В конце концов, сам же всегда удивлялся как она до сих пор, выбираясь из ванной, себе ни разу голову не разбила с её-то координацией! Но стоило ему сделать шаг к ней, чтобы посмотреть, сильно ли разбита голова, девушка вздрогнула и снова отступила. Неосознанно не хотела, чтобы её трогали.

И Бену больше ничего не нужно было. Ни смотреть на руки в поисках проступающих синяков. Ни искать ответ во взгляде, полном боли, ужаса и, блядь, стыда, потому что он был в глазах у каждой жертвы домашнего насилия. Да, у него был опыт работы с такими. Сколько он их видел в начале своего пути? Сколько зашил разбитых голов, вправил костей, вытер слез? Он знал, что можно говорить, что нельзя прикасаться без предупреждения, не стоит задавать вопросы, и нужно обязательно делать вид, что веришь в то, что губа разбивалась в результате удара о прикроватную тумбочку. Он никогда не думал, что уже после отъезда из Южной Америки этот опыт ему пригодится. Пригодится с Рей.

Как бы ему не хотелось обнять, прижать или спросить «кто?», Бен просто протянул девушке руку.

- Позволь посмотреть, что с тобой, - тихо, подстраиваясь под её слабый голос, попросил он, не двигаясь. Девушка дрожала и была напугана, как беспомощное, прекрасное, загнанное животное. У кого могла подняться рука на неё? У агента? У бывшего? У дилера той дряни, что она принимала? Как можно было желать причинить ей вред? Она же была такой маленькой, беззащитной, доверчивой. Рей же никому не вредила, а, значит, это сделали ради садиского удовольствия. - Я не обижу тебя, Рей. Не обижу. Смотри, я же врач.

Бен все ещё стоял с протянутой рукой. Нарочно не касался. Нарочно обезличивал себя под спасительным словом “врач”. Не мужчина. Не знакомый. Не друг. Никакой опасности. Просто врач, который поможет, ведь доверие к врачам и полицейским у всех было на уровне ДНК.

- Ну же, Рей, я буду осторожен.

Рей затравленно смотрела на этого высокого, сильного мужчину. Он мог помочь ей, конечно, мог. И уставшая, запутавшаяся, плохо соображающая от боли, она кивнула. Бен, все так же не делая резких движений, передал ей таблетки, которые, видимо, были причиной или предлогом для визита. Достал из внутреннего кармана антисептик, наполнив квартиру резким, больничным запахом, и аккуратно коснулся её головы, которая под карамельными волосами продолжала довольно сильно кровоточить. Его движения были такими успокаивающе-привычными.

Бен, не переставая бормотать какие-то успокаивающие глупости о том, какая она храбрая девчушка, убрал прядь волос и цокнул языком. Ничего критичного, к счастью, не было, видимо, Рей порезалась, ударившись головой о зеркало, но, увы, это и не царапина. Пару швов наложить все же придется. Не срезая прядь.

Если бы и с покалеченной душой Рей можно было бы так просто справиться – три шва и все хорошо… Он видел, как она, бедная, дрожит и старается больше не плакать. Запуганное дитя, стыдящееся показать свою боль и страх. Зачем она так с собой? Его сердце было не каменным, он бы ее пожалел. Особенно, зная, что никому в мире до неё нет дела. До неё настоящей, не инстаграмной.

- Рей, давай мы поедем ко мне в клинику. Я не вожу с собой иголки. – Аккуратно поглаживая её по голове, предложил Бен. На деле, достать иголки было не проблемой, но ему хотелось забрать её из этих стен. Психологически так будет проще. Бен гладил и видел, как Рей невольно тянется к его ладони, и внезапно ему стало противно. Вспомнил те слова её агента, что она за ласку и себя продаст.

Ублюдок. Бен не сомневался, что эта рана – его рук дело, но он не имел права поддаваться гневу, который медленно начинал закипать внутри. Не сейчас, нет, не сейчас.

- Я хочу побыть одна.

- Рей, у тебя не насморк, что нужно перележать. Голову придется зашивать, – он говорил тверже, и девушка подняла на него заплаканные глаза. Она боялась. Боялась ехать с ним, боялась боли, боялась, что её увидят. Но он не мог сделать вид, что ничего не происходило. Её голова и без того не была здоровой, потому кроме швов придется делать дополнительные МРТ, но об этом мужчина решил пока умолчать. Начать стоило с малого, а потом он и последствия оценит по черно-белым снимкам, и накажет того ублюдка, который это с ней сделал. - И я сделаю это максимально бережно, ты же знаешь, ведь ты мне не безразлична. Я не обижу тебя, и будет не больно. Честное слово.

Девушка неожиданно слабо улыбнулась. Немного иронично. В его симпатию она, конечно, не верила, ведь он же молодец, зарекомендовал себя так, что ей не хотелось ему верить, но это было не важно. Главное, что она растерянно покрутила головой и всунула босые ступни в теплые кроссовки. Не лучшая идея, но, правда, не искать же ему за неё носки. В джинсах по щиколотку и этих кроссовках она выглядела как-то по-особому трогательно. Как цыпленок, который едва держался на тоненьких ножках.

Он помог Рей надеть куртку, заставил набросить капюшон, покуда на улице снова мело, и они вышли. Молчаливые. Бен не спешил выводить Рей на беседу, понимая, что ей в молчании легче, а Рей и смотреть на него не могла. Мало того, что он, скорее всего, видел видео, так ещё и нашел ее в таком состоянии. Было так тошно.

В машине девушка задремала.

***

Бена всегда злил стыд, который он видел в глазах женщины, которую ударили. Он не раз видел его, после чего глаза пострадавшей всегда опускались. Как можно ощущать вину? Стыдиться всегда должен был тот, кто причинял вред, но в этом извращенном мире стыд падал на хрупкие плечи. Часто покрытые синяками.

Видеть стыд в глазах Рей было невыносимо. Когда она сидела на стуле в одноместной палате, он задержался взглядом на синяках, которые уже проступили на запястье, и с этой секунды она замкнулась, поймав его взгляд. Не то чтобы по дороге в клинику девушка была болтлива, скорее, она убаюкалась от тепла и чувства безопасности, но сейчас снова выглядела затравленной. Ложь была её щитом, и щит сломался. Прятаться было не за что.