Крещендо

Она выглядела уверенной в себе, но Бен видел, что там, в глазах, прячется та маленькая, беззащитная, наивная девочка, которая не видит сейчас тюремных стен, его оранжевой робы или наручников. Для неё сейчас совершалось что-то трогательное, пускай и таким странным путем. Нельзя подписать согласие на брак и ничего не испытать при этом.

- Я не знаю, в какие игры ты играешь, - он ухмыльнулся, сожалея, что длины наручников не хватит, чтобы погладить её по волосам или по щеке, дабы хоть как-то подчеркнуть неповторимость этого момента. Их любовь не знала ни границ, ни стен. Это не важно, где они подпишут документы, главное, что сделают это и будут вместе, - моя девочка, но они определенно мне нравятся.

И, склонившись к нему, вроде как целуя в щеку, Рей тихо и быстро на ухо рассказала ему все. Почти все. Скрытая собственными волосами, она знала – так ни одна камера не прочитает ничего по губам.

Бен отстранился и быстро кивнул.

- Да, смогу.

- Будет больно, - поморщилась девушка, как бы заранее ощущая все то, что переживет Бен в ближайшие несколько часов.

- Это ничего. Мы пройдем через это вдвоем. Рей, спасибо огромное… за это.

- Навеки мы - наши. Навеки вместе, Бен, - нежно целуя его в висок, как будто одаривая, прошептала девушка. Порывисто обняла его, а затем так же быстро остранилась.

Спустя полчаса, сидя в своей машине, Рей в первую очередь сняла пиджак, обнажая сама перед собой секрет, который недоговорила Бену. Секрет и причину их поспешной свадьбы. Достав зеркальце, она смотрела на красное пятно, расплывающееся понемногу в области плеча – затянула со встречей и не успела на перевязку.

Затем посмотрела на кольцо, которое спустя семь лет, наконец, было на своем месте. Затем на красивый букет, который небрежно лежал на пасажирском сидении. Её не угнетало то, как это все произошло, а то, что Бена с ней не было сейчас. Он ведь ей был так нужен, особенно сейчас, когда было так невыносимо больно. Без него она ощущала себя пустой. Будто без сердца.

Она откинула голову на сидение, прикусила губы и позволила слезам стекать по щекам. Счастливая невеста с огнестрельным ранением в плече. С женихом, которого уже отвели в камеру. Не таким она планировала свой идеальный день в детстве. Но это всё было не важным. Главное, что человек, за которого она вышла, был тем самым. Не всем же бракам заключаться на небесах. Какие-то должны были достаться тюрьмам.

* оранжевые робы в тюрьмах носят только при перевозках или кратковременных заключениях. Внутри тюрьмы используют одежду попроще и потемнее. Оранжевой остается только нашивка Inmate (заключенный)

***

76 часов после ареста Бена

Рей стояла у окна, в котором по-прежнему была дырка от пули, и смотрела вниз. Внизу, как она и ожидала, толпилась пресса. Великолепно.

Всё было правильно, она отыграла как по нотам. Когда тебя не могли защитить ни прокуроры, ни судьи, ни ты сама, всегда нужно было звать на помощь пятую власть – журналистов. Заинтересовать их чем-то. Дать какую-то наводку. Шумиху. Например, стать женой известного гонщика, а не только крутым адвокатом. Как бы рассказать им, кто был той бессмертной возлюбленной. И тогда они будут, как верные телохранители, ходить по пятам. Хотя…пресса была лучше телохранителя, потому что на глазах у журналистов не убивали никого. Кроме президента Кеннеди, конечно.

Её история была идеальная для всех.

Её история имела доказательства в книге регистрации браков.

Её история подняла бурю, хаос, цунами. Уже вечером её лицо было во всех новостных каналах, и их с Беном отношения стали не просто достоянием общественности. Журналистам понравилась даже не столько их неожиданная, негармоничная по всем канонам пара, а сколько трагизм. Британия любила романтические трагедии ещё со времен Шекспира, потому их уголовная драма была чем-то потрясающим и вызывающим сострадание. Теперь общественность была на стороне Бена, что оказалось побочным, но отличным эффектом. Оставалось надеяться, что их история закончится веселее, чем у юных влюбленных из Вероны, и яд принимать не придется.

Рей все рассчитала. Но, главное, что она сделала сегодня - это то, что не боролась за Бена в суде сегодня, ещё и показала людям Сноука, что испугалась. Бен, отлично изображающий крайнюю степень разочарования и удивления, лишь помог ей в этом, хотя, наверное, в душе смеялся, покуда знал заранее, что она не будет стараться вытащить его в этот день. Пускай, пускай так думают. Всё было правильно. Осталось продержаться всего два часа и история будет иметь свой счастливый финал.

Если в тюремной драке Бен окажется достаточно хорош – а он должен, просто обязан был постараться. Сейчас то, что он вырос на улице, должно было ему помочь. Рей знала, что они оба рискуют, когда подставляют его под ножи, но… но ему нужно было показать, что его жизни угрожает опасность со стороны людей Сноука.

Пару ножевых, разбитое лицо и пленка, на которой было запечатлено то, как Бен заключал сделку с её дедом – а по губам, и правда, прочитать можно было всё, - этого будет достаточно, чтобы вытащить его из-под огня и забрать домой. Правда, дело Сноука не оставит их. Из соучастника Бен станет главным свидетелем и опасность всё так же будет висеть над головами, но у Рей и здесь было свое решение. Кто-то должен был ей искупление грехов.

Раздался звонок охранника. Девушка быстро ответила и подошла к лифту.

Кабина распахнулась. Там, на пороге, стоял её дед с букетом белых фрезий.

- Я не опоздал на свадебный банкет? – Улыбнулся он. Рей сделала шаг в сторону, пропуская его.

- Нет, дедушка, ты как раз вовремя. Пир только начинается. Тот, который во время чумы. Я как раз охладила шампанское и запустила парочку ракет.

***

100 часов после ареста Бена

- Там полный переполох, да? – Коротко спросил Бен, сидя на скамейке и глядя перед собой. Рассеянно потирал запястье, на котором ещё виднелись следы наручников, о джинсы. Джинсы! Оказывается, приятно знать, что ты их снимаешь вечером, потому что в них спать неудобно, а не потому, что тебе нужно переодеться в тюремную робу, которая каждую минуту жизни превращает в бесконечность.

- Полнейший, - подтвердила девушка, широко улыбаясь. Впервые за сто часов после ареста, исключая те 45 минут, они с Беном общались тет-а-тет. Им столько нужно было обсудить, но для этого нужно было побыстрее уехать из суда. Девушка протянула Бену очки. – Держи, чемпион, спрячем твои боевые раны. Ты уверен, что в больницу не хочешь?

- Я хочу в душ. Меня осмотрел тюремный врач – уверен, он специалист высочайшего уровня, - прозвучало спокойно, но Рей показалось, что он огрызнулся или упрекнул за недостаток понимания. – И в Пентонвиль мы тоже не поедем. Я знаю, что там мои личные вещи, но как-то обойдусь без часов, ключей и старого мобильника. Не хочу, чтобы что-то напоминало.

- Хорошо, поедем ко мне, - согласилась девушка, отдавая Бену ключи от машины.

- Нельзя. Там, наверное, тоже толпа журналистов, - как-то ядовито прокомментировал мужчина. Он никогда не испытывал неприязни к прессе, кроме момента, когда выходишь из тюрьмы и хочешь побыть в тишине.

- Тогда мы поедем в Посткомб. О той твоей квартире никто не знает, - быстро нашлась Рей, прикидывая, при ней ли отмычки.

- Тебе тоже знать о ней не положено, кстати, - вежливо напомнил мужчина, но кивнул, принимая идею за здравое решение. - Ну, пойдем, явимся миру. Без комментариев, да? - И он взял Рей под руку и так они и вышли. Гонщик и его бессмертная возлюбленная. Пара, которая ошарашила и, наверное, немножко влюбила в себя всю Британию. В таком амплуа они были впервые.

Оба в очках. Оба с улыбками. Оба молчаливые. Буря, которую раздула Рей с их свадьбой, была подобна смерчу, который было сложно остановить – редко когда знаменитость попадет в тюрьму, а именитый адвокат оказывается его неожиданно возникшей женой. Это была такая драма, хоть продавай права на экранизацию.