Крещендо

- Бен… - протянула она его имя по-особому, наслаждаясь и тем, как оно звучит, и тем, что именно его руки согревали кожу. - Почему ты ещё в футболке?

Хихикая, они вместе выпутывали его из футболки, что при наличии гипса было несколько неудобно. В следующую секунду Рей застыла как статуя. Глядела она не на его швы или синяки. Чуть ниже, под ребра.

- Бен? – Спросила она как-то неуверенно. – Не знала, что у тебя есть татуировка.

- От тех ножевых остались шрамы и однажды, при физосмотре, врач посоветовал их скрыть за татуировкой. Я выбрал эту, потому что шрамы расположились так ровно, словно нотный стан.

Рей смотрела на его татуровку, где, действительно, шрамы были превращены в нотный стан и на них были вырисованы скрипичный ключ, бемоли и восемь нот. Как восемь ран, которые он тогда получил. Восемь нот, которые, если их проиграть в голове, звучали как стук Судьбы. Под своими ребрами, Бен носил начало Пятой Симфонии, с которой у них все началось, в этих нотах и четырех тактах была заключена вся их история. Выходит, она на память о нем носила шрамы, а он – ноты. И они были прекрасны.

Девушка отстранилась, сделала шаг назад и опустила руку, чтобы коснуться их подушечками пальцев. Вычерчивала каждую ноту. Не сводила глаз с мужчины, как бы проверяла его реакцию. Специально сделала дистанцию между ними, чтобы бы они могли сосредоточиться только на этих нотах. И её прикосновение было отличимым от их игривых поцелуев. Оно было очень нежным – таким, как этой ночью.

Та близость снова протянулась между ними и перестало хватать воздуха.

- Мне все эти годы хотелось чтобы ты снова сыграла мне, - признался Кайло, выдыхая. Если пальцы Рей были, как взмах крыльев бабочки, то по теории хаоса он мог стать её цунами. Накрыть и поглотить с головой.

- Очень жаль, что ты не купил фортепиано сюда, - пошутила Рей, позволяя мужчине поймать её руку и поцеловать тот палец, которым она чертила музыку на его теле, - но… мы можем оживить эти ноты, знаешь ли?

Не успел Бен спросить как, как она опустилась на колени и коснулась первой ноты губами.

- Ре… - уже хотел позвать её мужчина, когда захватило дух.

- Нет, чемпион, это не ре, это соль. И это тоже соль, - она коснулась второй, мучительно медленно, совершенно не соблюдая темп, задуманный Бетховеном. Ох, хорошо, что композитор не видел, что бессмертные возлюбленные могут творить с его музыкой. Хотя это ведь тоже была любовь.

В эту минуту, когда она стояла на коленях, называла его «чемпионом», как когда-то, а солнце било Бену в глаза так ярко, что он закрыл глаза, счастье заполняло его. Не потому, что Рей умела делать хорошо, а просто потому, что они были здесь, в этом моменте, дышали в нем, готовились сгорать.

Они просто были. Снова.

Отыграла по его нотам Рей просто здорово. Целовала кожу, а касалась самого сердца. Это не возбуждало, это воскрешало. Вроде перехватывало дыхание, а как же легко дышалось. Он был свободен. Свободен от всего здесь и сейчас.

- Я… - заикнулся было Кайло, протягивая ей руки, потому что не хотел, чтобы она сейчас перемещалась ниже. Это был не тот момент. Здесь не должно быть пошлости.

Девушка поднялась. Смотрела на него, а в её золотистых глазах стояли слезы. Она знала, что он хотел сказать, и сейчас это её трогало до глубины души, будто впервые.

- … люблю тебя, - закончила за него Рей, желая опередить, сказать первой. Обвивала руками и утыкалась носом в шею - люблю-люблю-люблю тебя, Бен Соло.

Он ощущал, как её слезы стекают по его коже, как её тело прижимается – оно дрожало и жалось в поисках выхода для страсти, которая там бурлила, но слышал только эти слова, которые она ему повторяла, повторяла и повторяла, плача от счастья и облегчения.

В следующую минуту она стала какой-то торопливой, лихорадочной. Целовала его, будто умирала от жажды, и нетерпеливо пыталась дораздевать его и себя, одновременно делая шаг назад, к кровати. Кайло, ощущая её руки, лихорадочно соображал, окидывая взглядом всю комнату, как всё лучше сделать, ведь обезболивающее – далеко не кокаин, всю боль даже при обоюдном желании не снимет. Ничего, после секса все пройдет – выброс окситоцина заглушит все, что он будет чувствовать.

Рей забралась коленями на кровать и застыла к нему спиной – она тоже сделала вывод, как будет удобней ему со сломанными ребрами, и в принципе выбрала в точку, но эту позу они не могли себе позволить. Кайло не представлял, как сейчас надавит ладонью ей между лопаток – а именно это Рей и предлагала сделать, замерев, – и она вся выгнется перед ним, позволяя ему два удовольствия одновременно – войти в себя и ласкать спину – руками и взглядом – которую он так любил. Слишком соблазнительно, но… ему не хотелось впускать болезненные воспоминания, которые обязательно появятся у обоих. Им не нужно было переигрывать ту ночь, им стоило двигаться дальше.

Кайло подошел к замершей девушке и медленно стащил резинку с её волос. Те рассыпались, щекоча кожу Рей, которая от напряженного ожидания стала чувствительней и покрылась мурашками. Затем медленно стал ласкать её грудь, слушая, как она выдохнула – почти с облегчением, и вдыхая запах девушки. Его девушки. Его невероятной девушки, которая не только будила желание, но и была сама этим желанием. Это желание нельзя было запить даже самым крепким виски, нельзя было переспать, переесть, перечувствовать. Это желание было как бесконечность внутри него.

Он ещё не был в ней, но как же Кайло любил её в эту минуту.

Любил в предвкушении.

- Нет, не так, - прошептал он ей на ухо, опускаясь на кровать. Рей сверкнула глазами, тут же сообразив. И пока Бен подкладывал себе под голову подушку, чтобы лучше видеть, девушка забралась на него сверху, медленно насаживаясь на его член и раздирая зависшую паузу своим первым стоном – тем самым, в котором удовольствие и боль всегда смешивались.

Она замерла всего на секунду, а затем, крепко обхватив его бедрами, задвигалась вперед-назад, упираясь одной рукой о его бедро – наверное, радуясь, что там хоть ничего не сломано, а второй слегка удерживаясь с помощью его здоровой руки.

- Ну куда же ты, - рассмеялся Кайло, покуда девушка двигалась преступно быстро. Они были так голодны, они так скучали, что, естественно, ей было трудно удержаться. Она хотела ощутить его всего максимально глубоко и получить от этого побольше удовольствия, но мужчина сжал её руку, прося немного сбавить темп.

Он хотел наслаждаться.

Рей послушно замедлилась, теперь скользя верх-вниз, позволяя Кайло рассматривать всю себя. Когда-то нагота была её стыдом, ныне же стала оружием, покуда сбивала наповал. Она не смущалась быть без одежды, не смущалась стонать от удовольствия, не смущалась собственных эмоций. С ним ей хотелось быть максимально собой, без всех преград, потому, снимая одежду, привычки и строгое выражение лица, она словно обретала себя.

Но только с ним. Мужчиной, чье имя срывалось с её слегка прикушенных от наслаждения губ.

Кайло, обвив её запястья, потянул Рей на себя, и она наклонилась, меняя градус и тут же охнув, покуда его член стал проникать в неё по-другому. Мужчине даже показалось, что он увидел миллиард звезд, которые рассыпались у неё перед глазами в эту секунду. Вот так, наверное, и произошел когда-то Большой Взрыв, породивший Вселенную. От большой, огромной любви, которую невозможно было сдерживать.

Рей продолжала удерживать расстояние между их телами. С помощью своих движений она погружала Кайло все глубже в себя, их губы слились в одном страстном поцелуе, будто они пытались поделиться друг с другом воздухом, но при этом больше они не соприкасались – она удерживалась на своих руках – не зря так долго их тренировала, наверное. Ведь больше она не была той наивной девочкой, которая пришла и предложила ему, всему во швах, всю себя, не представляя, чего ему этого стоило. Рей выросла, поумнела и, доставляя им обоим колоссальное удовольствие, все равно оставалась напряженной, покуда не хотела сделать ему больно. Она всё делала так правильно, так… так… так непередаваемо хорошо.