Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 5 из 7



О, это нехорошо.

– Да, – тихо ответила Ника, рассматривая свои разноцветные носки. – Что делать?

Я пришёл к выводу, что Ника захотела сама прибрать за собой и воспользовалась для этого туалетной бумагой, только вот не рассчитала… Скажем так, порцию, и унитаз словил несворение.

Я подхватил Нику подмышки и помог приподняться. К моему удивлению, теперь она могла спокойно стоять на ногах и даже почти не раскачиваться при этом из стороны в сторону, как она это делала ещё пару минут назад.

– А ты крепкая, молодец, – сказал я вслух.

Крепкая бы так не напилась, поверь мне.

Я стал искать вантуз: в шкафчике его не было, как и двух "запасных" рулонов туалетной бумаги, которые я видел ещё недавно вечером, когда пытался найти мыло.

– Ты что?.. – я в отчаянии снова посмотрел на унитазное болотце и задал бесполезный вопрос. – Сунула туда целых два рулона?

– Наверное, – Ника приложила палец к губам и шикнула, – тише, тише…

Всё-таки она обладала определённым везением: догадалась завязать волосы резинкой перед демонстрацией своего внутреннего мира сидевшему в верхнем углу пауку (туда во время уборки, видимо, не дотягивалась рука, снова извиняюсь перед мамой Ники).

Это не просто везенье, друг мой, – это везенье, подкреплённое сноровкой.

– Ты знаешь, где вантуз? – я вспомнил, что не спросил у самой хозяйки дома.

– Вантуз… – Ника тихонько посмеялась. – Тише. Тише, говорю…

А почему ты не отвёл Нику в комнату?

Рвотный приступ мог быть не единственным, а ковёр не пол – его я точно не отмыл бы от последствий приятного вечера, не за одну ночь, по крайней мере.

– Ш-то ты делаешь? – тихонько прошипела Ника, растянув первое слово.

– Немножко фистинга, – я вытащил ёршик из тяжёлого куба, раскрашенного под дерево, и стал резкими тычками совать его внутрь унитаза.

Ну фуу…

– Ну фуу… – Ника неодобрительно нахмурилась.

– Нужно довести унитаз до оргазма, чтобы он изверг всё из себя, – мне было одновременно весело и страшно.

Ника коснулась подбородком когда-то белоснежной блузки и захихикала.

Только пьяный вдребезги смеётся с твоих шуток.

Как бы там ни было, тактика не сработала. Возможно, я сделал даже хуже, затолкав бумагу ещё глубже.

– Где вантуз? – спросил я снова, уже зная ответ.

– Не знаю… – Ника подняла плечи и помотала головой.

– Да как ты?.. – я недовольно выставил указательный палец, но тут же успокоился и почесал им нос. – Хотя я тоже не знаю, где у меня дома чёртов вантуз.

Такие вещи знать надо. У нас вот прямо за унитазом.

Посмотрев на небольшое озерцо с тиной из рвоты по краям и кусочками всплывающей бумаги в центре, я вспомнил про фикус в комнате Ники – единственное растение, за которым она ухаживала.

Решил воспользоваться им как вантузом?

Конечно, нет! Хотя… Нет, нет! Я просто взял бутылку с водой – цветы же нужно поливать, а значит, рядом с цветком должна стоять бутылка.

Или леечка.

Да, но с леечкой было бы возни невпроворот. У Ники, к счастью, была не маленькая лейка, а здоровенная бутылка – полтора литра.

Убедившись, что Ника уверенно стоит на ногах, я быстро сходил за бутылкой и, отпив немного, вылил остальную воду в ванную.

– Что ты делаешь? Это не pepsi, – Ника усмехнулась и прошептала. – Я это пить не буду.

– Смешно, да, – я повернул бутылку: этикетка почти стёрлась, но название ещё было читаемо.



Ника хихикнула и закрыла глаза. Я в это время слегка наклонил бутылку, чтобы запустить внутрь позеленевшую воду. Всё продвигалось слишком медленно. Я заполнил бутылку до середины и вылил всё в ванную. Через два таких же подхода я понял, что это бесполезно, а, может, даже опасно – редкие кусочки бумаги могли ведь застрять и в ванной.

Тогда родители Ники лишатся на одно утро не только туалета, но и возможности помыться.

– Покажи ваше ведро, – попросил я и вытер пот со лба пока ещё чистой ладонью.

Ника вытянула руки и сцепила пальцы, показывая ведро.

– Спасибо за помощь, – я закатил глаза и вздохнул, с каждой секундой всё больше сомневаясь в хорошем, незаметном, исходе этой… Ситуации.

– Пойдём уже. Это само уйдёт утром, – Ника опять опустила голову, словно её сильно клонило в сон. – Пшли, пшли…

– Настоящее, – но я решил идти до конца, – где настоящее ведро?

– На балконе, – ответила Ника, не поднимая головы, – пойдём, покажу.

– Всё покажешь. Но для начала, – я перекинул левую руку Ники через себя, – покажи мне свою комнату. Идём.

Мы вместе пошли по коридору. Я как будто тащил на себе раненого солдата.

Точное попадание алкоголя в мозг.

Ника громко плюхнулась на скрипнувший матрас и опустила одну ногу на пол. Я приподнял её и положил на кровать, искренне надеясь, что родители Ники не проснулись от этого шума. Хотел ещё укрыть, но Ника уже отключилась, лёжа прямо на одеяле. Я решил, что, возможно, так даже лучше – немного прохлады поможет организму восстановиться, и выключил свет.

Всё же её стоило укрыть: утром-то родители проснутся и увидят… Вот это.

В тот момент я не мог рассуждать так, как ты сейчас. Она не успела замараться, поэтому можно было сослаться на большую усталость.

Это уже лучше, чем опьянение.

Мне предстояло путешествие в страну зелёных вод.

Проходя мимо двери родительской комнаты, я на секунду задумался об особенности сна работающего человека: такого разбудит только будильник, заведённый на одно и то же время.

И то не всегда.

Вантуза нет. Ёршик весь вымок, прямо как и я.

Не помня точно, как звучал совет отца – так и нужно делать или же это всех погубит – я решил последовать ему и вытащить бумагу… Вручную. В прямом смысле.

Ты имеешь ввиду?..

Да, я сунул руку в унитаз и попытался дотянуться до плотины. Но бумагу нужно куда-то выбросить: в мусорное ведро уже нельзя – слишком подозрительно. К тому же утром отец Ники мог захотеть вынести пакет с мусором, и тогда всё пропало. Пакет с мусором. Пакет. Точно! Я зашёл в кухню, открыл деревянную дверцу под раковиной: рядом с почти доверху забитым ведром, внизу, лежал синий свёрток – джекпот!

Описывать дальнейшее во всех подробностях я не буду, не переживай. Скажу только, что теперь без проблем смогу помыть любой унитаз – брезгливости как не бывало.

Итак, спустя сколько-то минут (я уже потерял счёт времени) передо мной лежали синие пакеты, заполненные размякшей бумагой и водой из унитаза: сначала пришлось несколькими пакетами зачерпнуть хоть немного воды, чтобы засунуть руку и сберечь при этом рукава майки.

Точнее, хотя бы рукава.

И, конечно же, я не мог просто оставить всё на балконе или где-то ещё – слишком уж рискованно. Я сложил пакеты в металлическое ведро, ручка которого несколько раз предательски скрипнула, и поставил рядом с дверью. Обулся, открыл верхний замок. Ключи! Чёрт, ключи – я наконец вспомнил, что вообще-то нахожусь не у себя дома. Нельзя оставлять дверь открытой. Может, ключи Ники лежат в кармане её куртки? Повезло – они действительно были там.

Лишённый привилегии выбирать одежду, я шагнул в подъезд прямо так, в одной майке и джинсах. И знаешь, что? В три часа ночи даже весна не такая уж тёплая.

Да, выяснилось, что на унитаз и дальнейшую уборку у меня ушло почти три часа. Три часа и почти весь домашний запас салфеток. Оставалось только надеяться, что родители Ники не очень наблюдательные.

Вернувшись, я убрал ведро на место. На дне могли остаться кусочки бумаги или просто грязь, но мыть ведро сейчас было бы рискованно – слишком много шума. Ещё раз всё проверив, я принял душ, вернулся в комнату и взглянул на часы: четыре часа ночи.

Да уж, ну и ночка…

Зато как быстро уснул!

Вот видишь, свои плюсы.

Да, но… Там же, где плюсы, обычно есть и минусы – в понедельник была контрольная работа по английскому, на которую я, конечно же, не пошёл. И ведь даже не расскажешь никому, почему решил прогулять, точнее, проспать: смог открыть глаза только в одиннадцать.