Страница 4 из 7
– Именно так, чёрт возьми! – я осушил стакан одним глотком.
Смеющаяся девушка, обойдя меня, подошла к Саше и заказала четыре коктейля. Я вперился глазами в Юлю: она, заметив это, робко отвела взгляд. Я развернулся обратно и стал наблюдать за тем, как Саша ловко подкидывает шейкер.
Срочное переливание
.
Воскресенье, ночь
Знаешь, какой симптом депрессии у меня самый нелюбимый?
Заедание?
Нет, с этим ещё жить можно. Может, не так долго, как хотелось бы, хотя… Не очень-то и хотелось. Нет, мой самый нелюбимый симптом – бессонница.
В общем, как я уже сказал, за окном ночь. Лежу на матрасе, который так любезно предоставили родители Ники и…
Погоди-погоди, а почему ты вообще решил съехать? Юля, конечно, девушка горячая, я бы даже сказала, обжигающая, но всё же.
Понимаешь, у интернет-браузеров слишком много извращённых, пошлых наклонностей. Стоит мне вбить фразу "трахнуть по маленькой" или начать искать название женской одежды, как мне сразу выдаются всякие…
Можешь не продолжать. Что ж, такова доля писателя, видимо.
Пожалуй, что так. Да и в интернете слишком много странных ребят со странными запросами.
Похабными, так и говори: не странными – а похабными.
Всё это не важно. Я вообще зря стал встречаться с Юлей, а уж тем более съезжаться с ней после всего лишь двухнедельного знакомства.
А я тебе говорила…
Справедливо. Но давай просто вернёмся к моей истории, о Юле я ещё скажу чуть позже.
На электронных часах горит тёмно-жёлтое: "00:14". В комнате очень душно, я корю себя за то, что не оставил дверь открытой. Приходится встать. Решил не ограничиваться только дверью и дойти до кухни.
А точнее, до холодильника.
Выйдя в коридор, уже хотел включить свет, но так и не нажал на переключатель: дальше по коридору тихо щёлкнул замок. Я застыл, дверь не двигается. Подтянув джинсы (домашние спортивные штаны я не прихватил), прошёл вперёд, взялся за ручку и плавно надавил на неё…
И?..
Ника. Ника стояла передо мной, странно улыбаясь и смотря на меня или даже куда-то сквозь меня затуманенным взглядом. Казалось, что на её прекрасном, но всё же бледном лбу выступила испарина. Утверждать наверняка не стану: в тусклом свете подъездной лампы вообще мало что видно.
– Привет, долго ты, – негромко сказал я и отошёл в сторону, чтобы освободить проход.
Ника ничего не ответила и, молча шагнув вперёд, стала разуваться. Она явно не была настроена на разговор. Может, в тот момент стоило вернуться в комнату, но мне захотелось проследить за тем, как она доберётся до постели. К тому же мне было чертовски интересно, чем я заслужил бойкот: мы же не виделись целый день, когда я успел накосячить?
Ника справилась даже с чисткой зубов, но переодеться в домашнее отказалась.
А может, это ты её напрягал?
Думаю, её напрягало алкогольное опьянение, а не я – единственный человек, который мог помочь скрыть всё от родителей. Которые, напомню, спали прямо в соседней комнате. К тому же чего я там не видел? Мы ведь встречались.
Но вы же не…
Да, мы не спали друг с другом. Ну и что?
Нет-нет, ничего, совершенно ничего. И что там было дальше?
В общем, Ника как-то странно улеглась на кровати – выгнув правую руку и скрестив ноги. Я выключил свет и пошёл к себе, забыв про кружку воды, в которой так нуждался ещё несколько минут назад.
Ага, как будто ты за кружкой воды пошёл, а не за тарелкой хлопьев.
Тоже справедливо. Надеялся, ты не заметишь.
Спустя пять минут снова черный потолок, снова раздражающий тик часов. Почему электронные часы вообще тикают? А это что, шаги? Я повернулся на бок и прислушался, словно следопыт-индеец, прислонившийся к земле, чтобы услышать топот копыт. Неспешные, лёгкие, почти невесомые шаги – Ника, точно она. Ещё шаг, и… Как будто пролили воду из стакана. Ещё шаг, ещё стакан воды. Резкий хлопок, в двери туалета щёлкнул замок.
Я выскочил из комнаты, включил свет: на полу две зелёные лужицы. Что ж, теперь я знаю, что подавали к столу.
Спишу такой юмор на чрезвычайность ситуации.
На цыпочках прошёл в кухню, схватил рулон отрывных салфеток и, наклонившись (я тогда наивно полагал, что смогу обойтись без ползания на коленях), стал медленно избавляться от улик вечеринки.
Стоп, а что за вечеринка? Ника же вроде не клубный человек. И вообще, почему она так поздно пришла домой?
А, точно. У неё в тот вечер была встреча выпускников. Прости, забыл упомянуть.
Я на них не хожу. Точнее, не пошла бы, если бы что-то такое организовали и у нас в школе.
У нас только один раз пытались, да и то… Ладно, к чёрту призраков прошлого с их элитными профессиями и успешным будущим, давай вернёмся в моё настоящее.
В то время, как я пытался скрыть жидкие следы преступления, Ника зачем-то плевала в унитаз. Выловить ногтем из тоненькой щёлки между деревяшками паркета кусочки какой-то зелени – возможно, брокколей – не так уж и легко. Но чувство отвращения постепенно преодолевалось, и я всё крепче сжимал салфетку, делая пол даже чище, чем он был до моего переезда сюда, да не обидится на меня мама Ники.
Покончив с этим грязным дельцем, я выбросил использованные салфетки в мусорное ведро. Странно, но я отчётливо помню, как улыбнулся в тот момент.
Правда?
Да! И не только из-за нелепости самой ситуации! Не только от страха, что вот-вот отец Ники решит сходить в туалет! Ко мне пришла какая-то… Возбуждённость от героического поступка.
Рыцари раньше: я убил ради тебя дракона. Рыцари сейчас: я подтёр за тобой.
Каждому времени – свои испытания.
И ведь Нике там плохо – как вообще можно радоваться сейчас?! Может, дело как раз в том, что я в каком-то смысле пытался спасти жизнь моей подруги: родители вряд ли одобрят долгожданный (и долго обсуждаемый) переезд дочери в отдельную квартиру, если увидят её такой – всё-таки у них в голове совсем другой образ, явно не имеющий ничего общего с девушкой, которая сейчас склонилась над унитазом.
А почему ты не идёшь к ней?
Честно? Надеялся на остатки её трезвости. Ну и отчасти на то, что всё это просто сон. Но прошло минут двадцать, Ника так и не вышла, а я так и не проснулся.
Может, мне стоило просто уйти.
Это… было бы грубо с твоей стороны.
Не просто грубо, даже подло! Это было бы самым настоящим предательством всего того, что было между нами. Но скажу честно, и такая мысль была. Она мелькнула у меня в голове, когда я вспомнил про нового парня Ники – Костю.
И всё-таки что-то удерживало меня на месте, заставляло подождать ещё немного, а затем ещё немного. Через десять минут Ника наконец приоткрыла дверь. Теперь её странное поведение и неразговорчивость стали объяснимы: она напилась.
А ты… Только сейчас понял?
Не спеши обвинять меня в наивности: я пьяного не вижу издалека.
Так только рыбаки умеют.
Ты про поговорку?
Нет…
Дверь приоткрылась. Я расценил это, как приглашение заглянуть внутрь: зайти я бы так и так не смог – слишком мало места для двоих.
– Прямо как в фильмах ужасов. Только вместо кровавых пятен – зелёные, – я посмотрел на Нику, чтобы оценить степень её восприятия информации.
Ника ничего не ответила, но слегка улыбнулась. Даже сейчас, даже в этом вонючем туалете её улыбка согревала мою душу.
– Знал, что тебе не очень нравится светло-синий цвет, – я посмотрел на лужи и перевёл взгляд на сопящую Нику, – но не думал, что ты возьмёшься перекрашивать стены в час ночи.
В ответ только неразборчивый шёпот.
Я развёл руками. Ника махнула головой в сторону унитаза, давая понять, почему она решила меня впустить.
– Вот чёрт! – шёпотом прокричал я и схватился за голову. – Ты засорила унитаз?!