Храм святого Атеиста

– Зачем он это делает? Чего хочет добиться? Зачем он каждый день убегает, если к закату все равно возвращается к нам?

–Почему бы тебе не спросить это у него? – вмешался в разговор Ветер, – ты каждый день спрашиваешь это у людей, которые не знают ответа, но еще ни разу не спросил у того, кто знает.

Нерожденный задумался, ведь и правда. Чаще всего этот вопрос возникал, только когда Сайбо отправлялся на пробежку, спросить его не было возможности. А когда он возвращался – всегда рассказывал о находке большого айсберга, которого хватит на всю ночь. И тогда забота о том, чтобы до темноты вновь отыскать это спасение, отодвигало далеко назад важность вопроса. Сегодня он обязательно спросит. Он уже мысленно прогонял из себя робость. Сайбо всегда был для него загадкой. Ему было неловко и страшно к нему обратиться. Какой-то суровый, отцовский взгляд его останавливал. Но любопытство было намного выше. Он уже предвкушал ту радость, что испытает, узнав новую тайну.

Когда Сайбо вернулся, не успев отдышаться вопрос прозвучал. Но все вокруг вперед ждали информацию о находке. Сайбо плюнув слипшейся слюной в песок, пару раз сделал глубокий вдох. Затем облизнул грязный кусок льда, снова отплевываясь, но уже крупинками песка. Сначала поделился, как пережить эту ночь:

– Там есть три валуна. Можно перекатить их в одно место. Одного большого, к сожалению, не нашлось. Я справлюсь с одним, Ветер с Вачегой пока прикатите второй, потом вместе займемся третьим.

Никто и не собирался спорить. Такой расклад устраивал более чем. Все были довольны. Кроме Нерожденного, ему так и не ответили. Сайбо, дойдя до предполагаемого центр лагеря скомандовал:

– Вот сюда стащим их. Мне кажется, здесь ориентировочно и есть центр. Камни в том направлении первый, за ним пойду я. Вы отправляйтесь туда, – указав на одному ему известный ориентир пальцем в пустоту, закончил.

– А третий где? – полюбопытствовал Вачега.

–Здесь рядом, – ответил Сайбо, указав теперь четко в центр, между двумя ранними указаниями.

–Не хочу показаться самым умным, но с чего ты решил, что здесь центр? По всей видимости, куда резонней будет стащить два крайних камня к центральному, – не упустив возможность сумничать, заметил Вачега.

–А ведь точно. Чуть работу не удвоил. Отправляемся за крайними, – слегка покраснев из-за столь глупой ошибки, отдал новый приказ Сайбо.

Вачега хотел было добавить, что не удвоил бы, а увеличил в полтора раза. Но пока размышлял, насколько уместно будет звучать уполтарил и есть ли такое слово, упустил момент.

Остальные отправились к центральному камню, расположились и стали дожидаться. Вачега перекатывая камень, изрядно устал, предложил сделать небольшой отдых. Усевшись на песок и облокотившись на перекатываемый айсберг, спросил Ветра:

–Тебе не кажется, что наш лидер глуповат?

–У меня нет лидера. И ни у кого здесь его нет. То, что Сайбо каждый день находит нам спасение, возможно и должно было сделать его им. Но это побочный эффект его тренировок. Небольшой, но очень приятный бонус. Если бы мы были ему обузой, как-то мешали его тренировкам или еще что-то, он бы ни секундой не задумался и бросил бы нас. Это не лидерство. Но то, что он делает для нас, надо ценить. Ведь он мог и не делать. Поверь, если бы для того, чтобы выбраться отсюда ему пришлось бы вырвать хребты у каждого из нас, он бы даже не задумался, – на этом закончил Ветер, затем снова принялись перекатывать льдину.

Уже в лагере, Вачега снова спросил:

–А ты бы вырвал?

–Меня бы остановило, только то, что я физически бы этого не смог, – не сильно задумываясь и стесняясь, ответил Ветер.

–Таааак, о чем это вы? Хотя нет. Пока не забыл, Сайбо, – затараторил Нерожденный, переведя взгляд на давно уже прибывшего спортсмена, который, несмотря на то, что отправлялся один, доставил льдину раньше, – Отчего ты бежишь каждый день, и почему возвращаешь? Сайбо выдавил смешок, ему хотелось показать, как же смешна мысль, что он может бояться.

–Ну что ж, наверное, самое время рассказать об этом? – поинтересовался у остальных Сайбо. Никто не собирался возражать, и он решил начать.

Темнота наступает, только лед бросает слабый свет, накопленный за день. Сегодня ночь для чего-то нового. Начало большего, чем просто ответ в утешенье ребенку. История рождения, становления. И даже то, откуда появилось это имя. В отличие от других, ему его пришлось заработать. Но всему свое время. Ночь уже окутала наших героев привычным жаром. А значит настало время слушать.

Откуда берутся звери?

Поиск лица

Вокруг меня раньше было много людей. Были и хорошие, были и плохие. Я тянулся к каждому в надежде получить их одобрение. Я готов был творить ужасные вещи, лишь бы они меня приняли. Я смеялся над несмешным, я был вежлив с мразями и грубил интеллигентам. Если во мне что-то и было хорошее – я этого стеснялся и прятал как можно дальше. Никто не должен был про это узнать, меня засмеют. Признание в обществе – единственно достойная вещь и методы ее получения не важны. Мне говорили, что в школе со мной учатся слабые люди. Ты сильнее их, тебе нечего там делать. Они дети, а ты уже взрослый. Делай как мы. Говори, как мы и ты станешь как мы.

И я так и делал. Чувствовал, как все вымирало вокруг меня, от компании к компании я искал себя. Каждые говорили мне, слушай эту музыку, отвечай так и никогда не позволяй себя опозорить. Твое достоинство единственное, что у тебя есть. Я кивал и верил. Мне кажется, даже если бы они сказали мне ударить женщину – я бы и это сделал. Они все же уважали меня, но ими я не стал, как не старался. И так было везде. Стоило мне перейти учиться в колледж, я пытался стать ими. Я смотрел и повторял. Чем отвратительнее их поступки – тем с большей охотой я их повторял. И снова меня уважали, а кто-то уже боялся. И также я попал в армию, там уже были группы, сформировавшиеся задолго до моего прихода и мне, предстояло доказать им, что и я достоин быть среди них. Кто-то сдавался без боя, вызывая у меня отвращение, кто-то пытался уговорить себя биться и проигрывал, а кто-то проигрывал и все равно бился. Это был единственный способ доказать свою силу. И стать наконец-то одним из них. Чем чаще я им отвечал, тем меньше желания у них было ко мне лезть. Кто-то стал бояться, кто-то просто находил более слабого. Получал от него, что хотел. От меня отстали, я снова среди них, но я и там чужой. Я носил тысячи лиц, в надежде, что хоть кто-нибудь меня не узнает и примет. Но все они были прозрачными масками, даже если я и видел, наше сходство, они то знали – я чужой. Все чаще я проводил время в одиночестве. Как и многие я пытался это исправить. Стал посещать бары, где напившись, иногда, удавалось завязать какое-никакое знакомство. Друзьями они мне, конечно, не станут, но это лучше одиночества. Я шутил с дамами и угощал их выпивкой. Я был любезен и с мужскими компаниями, пытаясь понравиться каждому. Но не всегда это проходило гладко, иногда возникали и конфликты.

Бывают дни, когда одиночество вгрызается глубже обычного. Тогда и алкоголь употребляется крепче обычного. Это был виски. Серьезно, вы знаете более брутальный напиток? Я тогда не знал, поэтому и выбор был очевиден. Я явно перебрал, в бар зашел боров. Таких здоровых я еще не видел и первая мысль, возникшая в моем уже изрядно отравленном мозгу, была таковой – «Черт, да он же огромен. Не хотел бы я с ним ругаться». Запив мысль остатками на дне стакана, я попросил повторить. Это было последнее сознательное действие той ночью.

Вспышка. Я открываю глаза. Двое держат меня под руки. Напротив, меня стоит боров. Узкий коридор, они что, пытаются вытащить меня из бара? Или они держат меня, пока этот кабан вволю развлекается? Я вырвал правую руку из захвата, к счастью он был довольно легок. По всей видимости, находясь в неосознанном состоянии, я не сильный сопротивлялся. Левой рукой я вдавил в стену второго и принялся свободной рукой наносить короткие, но быстрые удары. Рука на горле, не только не позволяла ему дышать, но и не давала поднять руки, чтобы защитить голову. Вскоре первый, заметив свою оплошность, снова схватил меня за руку. Ослабив хватку с горла, я позволил второму медленно сползти по стене. Аналогичная ситуация возникла и, с другой стороны. Рука на горле, плотно прижав к стене, благо узкий коридор позволял. Серия коротких ударов и тело симметрично скатилось на тот же пол. Оставался только боров. Он смотрел на меня, вытирая нос от крови. Затем плюнул на пол и произнес: «Удар все равно у тебя слабый». Это он мне? На!