Тень колдуна

История трактирщика оказалась недлинной.

- Эти четверо медов сильно буянили, и я прикинул, что они сюда приехали, в Фираку, работенку себе поискать, с оружием в руках, да не нашли ни черта. Я с ними говорил вежливо и тихо; только так и можно себя вести с вооруженными людьми, которые злы и недовольны. Они попытались приставать к вон тем достойным людям - ой, они уж ушли.

Всегда так бывает, когда что-то случается. Даже у мирных граждан терпение лопается. Так или иначе, один из них что-то там сказал да и пригрозил меду - ну, то есть солдату из Медито. Навряд ли теперь они покажутся у меня завтра вечером.

- Кто такой? - спросил Римизин.

- Один клиент, - сказал трактирщик с невинным видом. - Да вот имя-то его я подзабыл.

- Ну да, конечно.

- Так вот, как уж я говорил, этот молодой парень вошел да и подсел к здоровенному варвару и девчонке вон там, и они там тихохонько сидели у стеночки. Кот тоже никому не мешал, и варвар, уходя, расплатился чин-чинарем. А до этого этот господин и его человек сюда вошли и прямиком к ним направились. Ну поговорили маленько. Я было подумал, варвар вроде как злиться начинает, но потом успокоился, и по всему видно, поладили они. Тут гляжу - четверо медов головы-то сдвинули и о чем-то толкуют тихонько, а до того некоторое время молча сидели. Потом они смылись, быстро и по-тихому. Оставили мне только что за выпивку причиталось. Ничего для заведения, понимаете ли.

- Почему вы все вместе не ушли, Ганс?

Ганс пристально посмотрел в глаза полицейскому.

- Может, вы хотите разделить нас и посмотреть, совпадут ли наши истории, серж-жант? Римизин казался уязвленным.

- Черт возьми, Ганс, не надо так. Мне приходится задавать вопросы. Мы должны все записать.

- Граф Катамарка пригласил нас присоединиться к нему в "Сломанном Крыле". Как только Бримм согласился - это тот варвар, Бримм из Киммерии, так он мне представился, но Йоль сказал, что его звали Митра из Барбарии, Катамарка сразу повернулся и вышел. Мы собрались, расплатились и вышли на улицу. Но не прошли и дюжины шагов, как услышали шум и увидели, что те четверо медов зажали двоих сумезцев вон в том тупичке.

- Господин Катамарка, - спросил Римизин, - вы знали тех четверых медитонезцев? Почему они на вас напали?

- Я их не знал. А о причине нападения догадаться нетрудно. Они прибыли в ваш город в поисках работы, ничего не нашли и были раздосадованы. Они сидели здесь и наливались вином. Я привлек их внимание, и они вышли, чтобы напасть на меня и моего человека и отнять у меня драгоценности.

- Не говоря уж об одежде, - пробормотал Ганс.

- Они даже не потребовали отдать им кошелек или что-то еще, продолжал Катамарка. - Они просто напали. Их мечи были обнажены. Все произошло мгновенно; мы увидели блеск стали в лунном свете. Нам не хотелось сражаться с четырьмя мужчинами, тем более пьяными, которых невозможно урезонить. Поэтому мы предпочли бежать. К сожалению, мы оказались в этом глухом тупике. На бегу я вытащил меч и обернул руку плащом.

- Вижу, он хорошо послужил вам, - сказал один из людей Римизина.

Катамарка не удостоил взглядом ни его, ни изрезанный плащ.

- Очутившись в ловушке, мы приготовились защищаться. Почти в тот же момент раздался дикий вопль, и мы увидели приближающегося великана-варвара.

- С мечом наголо?

- Совершенно верно. Двое нападавших бросились на него, а двое продолжали теснить нас. Я не видел, что случилось потом - я имею в виду с этими двумя и э-э-э... Митрой. Я был занят.

- Бримм.., э-э-э... Митра атаковал с ходу и убил одного с первого удара, - сказал Ганс прежде, чем Римизин успел спросить. Он щелкнул пальцами. - Вот так. Другой же проткнул Митре живот - и он упал вперед, прямо на лезвие. Я там был, футах в тридцати позади, и я видел этого проклятого убийцу из-за тела Митры. У Митры ноги задергались, и я понял, что он умирает. Я не помню, кажется, я что-то бросил...

Девушка кивнула.

- Нож вошел убийце прямо в шею, - сказала она Римизину. - Я никогда не видела, чтобы кто-то так метко бросал, да еще так далеко и при свете луны! Сама-то я едва различала бледные пятна вместо лиц.

Она запнулась и взглянула на Ганса. Остальные тоже разом посмотрели на Ганса, который внезапно напустил на себя еще более мальчишески-простодушный вид.

- Я, ну.., я всегда хорошо видел ночью.

- Мы знаем, - сказал Римизин. Он вновь обратился к девочке-женщине. Что еще?

Она выразительно пожала плечами.

- Потом он отпихнул меня, велел возвращаться сюда, и это все, что я знаю.

- Зато я все видел, - сказал Катамарка. - Разумеется, я не сводил глаз с лица человека, с которым сражался. Внезапно он замер, задергался, лицо его окаменело. Я и полоснул его, но, когда он упал, я понял, что Ганс запустил две метательные звездочки ему в спину. Четвертый мед, видя это, отвлекся на секунду.

- И вы убили его?

- Нет, это сделал я, - сказал Йоль. Он потрогал царапину на щеке. - За миг до того, как он чуть не искромсал мне, лицо!

- Сержант, - позвал молоденький полицейский, врываясь в трактир с шумом, который обычно производят незначительные люди, обнаружившие что-то важное. - Ни на одном из тех пятерых нет кошелька, и только у одного на пальце кольцо - совсем дешевое.

Римизин вопросительно переводил взгляд с Ганса на Катамарку.

- Не смотри на нас так, Рим! Ты же не назовешь этот округ процветающим? Разве в подобных местечках люди, обнаружившие труп с кошельком на боку, оставят кошелек на месте?

Сержант вяло улыбнулся.

- Да нет, пожалуй. Милорд Катамарка не из тех людей, которому нужны деньги или которые стали бы обыскивать труп, а про тебя, Ганс, мы давно знаем, что деньги тебе не нужны.

В то же мгновение что-то скользнуло по талии Ганса, и маленькая рука с острыми пальчиками вцепилась ему в бок.

- Ц-ц-ц, - сказал Ганс Риму, оглядываясь вокруг. Он увидел, что рука принадлежала подружке Митры. Он вдруг припомнил ее имя: Джемиза.

- Я отсюда всю ночь не отлучался, - сказал вдруг чей-то голос, и все посмотрели в ту сторону, где еще сидел один из немногих оставшихся на месте посетителей "Скучающего Грифона". Он ссутулился за столом, наклонившись над кружкой с пивом, словно корова, защищающая новорожденного теленка. Потрепанный завсегдатай выглядел так, словно единственная причина, по которой он не отлучался из трактира, заключалась в том, что он просто был не в состоянии этого сделать. Голос звучал так, словно раздавался из колодца. Или из пивной кружки.