Страница 22 из 36
Самое мужественное из Ваших произведений в «Кобзаре», самое оконченное и самое народное по складу и простоте есть «Тарасова ночь» (без пропусков). С ним могут поспорить «Тополя» и «Думка», но здесь история важное дело! – Потом нужно поставить «Перебендю», как превосходную характеристику поэта вообще и украинского в особенности. Оба Ваши введения к «Кобзарю» и к «Гайдамакам», как бы ни противоречили тому другому, но это, по живости чувств и речи, такие огненные создания, на которые ни один эстетик не осмелится наложить руки. Я только замечу, что начало введения к «Гайдамакам» до стиха: «И про вашу долю любила співать» следовало бы поставить эпилогом после «Гайдамак», два следующие стиха уничтожить, а начать просто: «Сыны мои гайдамаки!» и пр.
Первая часть «Ивана Подковы» пришлась бы введением к «Гамалее», вторую же часть нужно уничтожить, потому что в ней и отдельно нет поэтических красот (кроме стиха, нигде Вам не изменяющего; но вспоминая великого Пушкина, не щадите стиха для целости создания), а после «Гамалии» она совсем становится неинтересною? – В послании «До Основьяненка» нужно исправить на стр. 92 стих: «На степі казачій». К рифме плаче придется и украинский род: на степу казачім. Далее на 93 стр. Вы превозносите Головатого, – лицо не очень важное и мало известное народу и историкам. Не лучше ли напечатать:
(N. B. На стр. 8 нужно переправить стих 19 так: Тілько сльози за Вкраїну, а не за Украйну).
Добираюсь тепер до двух самых трудных для Вас переделок «Катерины» і «Кобзара». Если Вы возможете пересоздать вторую половину «Катерины» совсем, да поможет Вам Бог; если же нет, то ее можно усилить только исключениями. По-моему, следовало бы затереть следующие стихи: на стр. 45–46 от стиха: Правда ваша, правда, люди! до ст[иха] З Івасем мандрує. Эти стихи ослабляют то чувство, какое вложено в душу читателя предыдущими. Пушкин в этом отношении должен служить всем нам образцом. Как только он тронул в душе читателя желанную струну, тотчас останавливает себя с удивительною властью над своею фантазиею: иногда он бросит только зерно в наше сердце и отходит к другим трудам, уверен будучи, что собственные наши силы его раскроют и возрастят в мысль или образ. На том же основании нужно исключить на стр. 48–50 от стиха: Люди гнуться, як ті лози до стиха: Де ж Катруся блудить? (везде нужно разуметь включительно). А следующие за тем стихи написать так:
Стихи, осужденные здесь на исключение, могли бы сделать честь иному поэту; но Вы, Тарас Григорьевич, должны быть подобны богачу, который, наслаждаясь только лучшим в яствах, бросает то, что другие охотно бы съели. На стр. 50–56 исключить от стиха: Полетіла, зострілася до стиха: Що москаля кличе. Тут есть некоторые частности, годящиеся к делу, но вообще эти страницы замедляют драматическое движение, потому что нет здесь равносильных предыдущему черт, а слов много. Шекспир так умел располагать заманчивейшие вещи в своих пьесах, что нигде они не навалены грудою в ущерб другим местам, и новые впечатления у него следуют в скрытом механизме драмы со скрытою рассчитанною последовательностью. На этом основывается равновесие частей, целость, единство впечатления и вообще гармония во всяком эпическом и драматическом произведении. – После означенного пропуска нужно на 57 стр. переправить 3-й стих так: Зупинилась серед шляху. – Чтоб усилить сцену между любовниками, нужно выпустить на стр. 58 стихи: 1–4, и на стр. 59 стихи: 11–18, а 20 стих переправить, так:
На стр. 62–63 Вы скажете больше, если исключите стихи 9–12 и потом от стиха: Що осталось? до конца главы. Глава V превосходна!
Теперь «Гайдамаки». О введении я уже сказал. На стр. 26–27 исключить от стиха: Вибачайте, люди добрі до стиха: Що там робиться. Из последнего стиха слово жидюга должно остаться; чтоб составить полный стих, вы что-нибудь к нему прибавите. На стр. 40–41 исключ[ить] от ст[иха] Аж обридло слухаючи до стиха: Обнявшись сумує. На стр. 42 в стихе 23 вместо в углу нужно напечатать: в кутку. На стр. 50 исключ[ить] от начала до песни Волоха. Оставить только в скобках слова: Кобзар співає. – На 51 стр. уничтожить стихи: 7–11. На 54 уничтож[ить] от начала до слов: Ляхів, бачиш, різать. Потом написать так: Гайдамак. Добре, єй-богу добре! и пр. В словах этого гайдамака исключить темную пословицу: нехай стара в’язне и пр. – На 72–73 исключ[ить] от ст[иха] Кругом пекло; гайдамаки до ст[иха] Гайдамаки; йде Ярема. На 78 исключ[ать] от ст[иха] А Залізняк гайдамакам до конца страницы.
Потом уничтожить всю главу Гупалівщина. Повесть любви в ней не развивается, а драма Коліївщини не выигрывает ни одной новой черты. Вам хотелося сохранить предание о червонце Залезняка. Такие вещи нужно говорить мимоходом или основать на них часть драмы, а делать эпизод во вред драматическому ходу не нужно. Вообще она слаба, и ее не жаль уничтожить. Освобождение Оксаны весьма слабо и темно. Нужно переделать, если можете. А мотив тут прекрасный, и во 1-х: Шкода муру! старосвітська штука; во 2-х, противоположность веселости с бедствием ляхов и мучением Галайды за свою Оксану; в 3-х, опасение читателя, чтоб козаки не вздумали рано пойти на приступ; в 4-х: через греблю повалили. Воспользуйтесь переходом через греблю в моем переводе с польского; заставьте ляхов, не выпросивших пощады, решиться на отчаянное предприятие пробиться. Заставьте Ярему найти свою Оксану или на мосту в руках ляха, или в пылающей крепости. Это будет лучше. А то, ведь, заметьте, что в Вашей драме нет борьбы сил; ляхи везде трусы, никакого отпору, везде гибнут. От этого читатель не сочувствует торжеству победителей, ибо это торжество мясников, а драма Ваша – кровавая бойня, от которой поневоле отворачиваешься. Вспомните стих: «На беззащитные седины не поднимается рука» – У кого же? У разбойника по ремеслу! Следовательно, кровь здесь должна быть только следствием борьбы; а не предметом жажды. Дайте побольше человечества вашим гайдамакам. Посмотрите у Шекспира: одно лицо в слепоте зверской ярости проливает кровь своих врагов, а другое говорит голосом человечества; иногда то же самое лицо содрогается и тем доказывает истину, что человеческое начало никогда не подавляется зверским. Постигните, Тарас Григорьевич (не в гордости мнимого превосходства это говорю, а в простоте сердца художника-брата), постигните соотношение между созданием поэта и душою читателя; тогда Вы будете истинно великим! Не полагайтесь на природные силы. Задача всякого смертного – заслужить наслаждение совершенством. Вам много дано от природы; нужно много и потрудиться; а Вы часто впадаете в совершенно ошибочные мнения о творчестве. Не одни книги даю я Вам в руки: читайте целый мир, но пусть Ваша душа беспрестанно бодрствует. (N. B. Для этого нужно отвергнуть многие знакомства или, лучше сказать, препровождение времени с людьми будто бы образованными). Но это другое дело. Обратимся к «Гайдамакам». Если Вы не возгорите желанием переделать эту часть поэмы, то исключите по крайней мере на стр. 86 стихи: 15–18, на стр. 87 стихи: 2–5; на стр. 95–97 от стиха: Як була я молодою, приподобницею до ст[иха] Да пошукай броду, броду; на стр. 104 исключить ст[ихи] 12–23; на стр. 106–107 от ст[иха] Пекла мало! Люди, люди! до стиха: Лягли ляхи трупом. На стор. 124 конец от ст[иха]: Тілько часом увечері. После торжественного стиха: На те Божа воля никакой стих не годится. (N. B. Если не до ладу. Вам покажется поставить эпилогом начало введения, – как эпилог уже, можно сказать, есть, – то можно оставить это поэтическое мечтание особою думою; но в начале введения она не идет ни к делу, ни к тону).