Страница 31 из 43
Наступила мертвая тишина. Даже артане сидели не дыша, а у тцара дыхание перехватило от гнева. Лицо медленно начало наливаться кровью. Послышался хруст, из кулака посыпались измельченные в пыль орехи. Брови сдвинулись над переносицей, под сводами прогремели первые раскаты грома, молния в полумраке блеснула пока еще слабо, даже не молния, а зарница, предвестница страшной грозы.
Неожиданно подал голос Щажард.
- Тцар, - обронил он с почтительным предостережением, - ты всегда был мудр и осторожен. Потому Куявия вот уже много лет процветает, стада множатся, народ тебя славит. Ты давно уже... давно!.. не принимал быстрых решений.
Тцар метнул в его сторону лютый взгляд. Грудь оставалась вздутой, как у петуха перед мощным "кукареку", от всего могучего тела пахнуло жаром, повисла мертвая тишина. Тцар медленно выдохнул, но гнев во взоре остался, а брови как будто сцепились на переносице.
- Ты прав, - сказал он сдавленным голосом. - Быстро решают только пастухи. У них овцы... да еще коровы. А дочь тцара... это не просто молодая девушка. Это еще и выбор: с кем дружить, с кем воевать. Идите, мы ответим... через неделю.
У Придона вырвался горестный вскрик. Аснерд больно ткнул в бок кулаком. Скилл покачал головой.
- Тцар, мы собирались завтра вернуться в Артанию. Мы - сыновья тцара! Мы тоже не можем, подобно пастухам, проводить дни в праздности и глядений на плясунов!
Тцар нахмурился, сердце Придона сжалось, сейчас выгонит, но снова Щажард вклинился со своим вкрадчивым голосом:
- Идите, а я постараюсь уговорить могучего тцара решить вопрос до завтра. Если надо, соберем Совет, но... решим.
Черево все еще вздрагивал, хотя никто их не вязал, двери захлопнулись за их спинами, а стражи не пошли за ними, угрожая копьями. Глаза бера стали круглыми, как у совы. Внизу ждали носильщики, но Черево подозвал их жестом умирающего героя, те, не удивившись, взбежали по мраморным ступенькам, опустили носилки. Черево со вздохом повалился на подушки.
- Вам повезло, - сообщил он артанам. - К счастью, с ним мудрый Щажард. Он вас не любит, но всегда подсказывает тцару верные решения.
- Надеюсь, - буркнул Скилл. Он выглядел рассерженным. - Хотя решить можно было сразу. Все же ясно.
А в покоях, которые только что оставили, Тулей все еще злыми глазами смотрел на дверь, за створками которой исчезли обнаглевшие варвары. Грудь вздымалась, птицы начинали двигаться по халату, как ящерицы, а ящерицы то вылезали на самые видные места, то прятались между складками.
- Ну, - прорычал он. - Что у тебя на уме? Тебе не кажется, что они просто издеваются? Ищут повод к войне?
- Тцар, - сказал Щажард, - тцар!.. Нам в это трудно поверить, но это в самом деле так: бедные дикари рассматривают себя и свою бедную страну как ровню нам, нашей могучей и просвещенной Куявии! Этот дикарь не понимает, что он наносит тебе оскорбление. Он в самом деле уверен, что это вполне равный брак. Ведь наше сокровище, Итания, - дочь тцара, а тот молодой дикарь с лицом в шрамах - сын их степного вождя, которого тоже осмеливаются именовать тцаром!
Он говорил и говорил, голос журчал, как ручеек в саду,
где тцар любит уединиться со своими думами. Напряжение незаметно улетучивалось, взамен пришел такой покой, что тцар подозрительно посмотрел на советника: не пользуется ли магией?
- И что ты советуешь? - буркнул он. Щажард сказал настойчиво:
- Великий тцар, что ты теряешь?.. Этим дикарям все равно не получить наше сокровище. Но прямо вот так взять и отказать... чем будем отличаться от этих простых и прямых, как их стрелы, дикарей? Нет, надо убить двух зайцев одной стрелой, что значит - быть настоящим куявом?
Тцар буркнул досадливо:
- Да знаю, знаю. Это я погорячился. Давно не слышал дерзких речей. Как он осмелился? Щажард робко улыбнулся.
- Скромность, конечно, украшает, но на хрена настоящему артанину украшения? Он говорит, что думает.
- А думает, что оказывает нам честь?
- Ну да, Ваше Величество. Это же - дети богов! Тулей зло расхохотался, Щажард умело передразнил надменных дикарей, спросил уже без прежней ярости:
- Что у тебя на уме?
- Если нужно для дела... - начал Щажард вкрадчиво.
- То что? - спросил Тулей с подозрением.
- То я могу Вашему Величеству подерзить вдоль и поперек, чтобы вы начинали привыкать. Тулей отмахнулся:
- Не надо. У тебя слишком злой язык. Что предлагаешь?
- Вернувшись к нашим баранам, то есть артанам, замечу вам почтительно, что жених всегда должен доказывать, что он достоин. Не так ли? Так было везде и так пребудет вовеки. Твое право проверять достоинство так, как считаешь нужным. Можно, к примеру, запросить как выкуп за невесту тысячу табунов скота... Увы, это, немыслимое для любого куява, легко сделают многие артане. Можно потребовать доказать свою силу и удаль в поединках с твоими богатырями, но...
боюсь, мой повелитель, что эти братья могут выйти победителями. Ты сам их видел.
- Видел, - ответил тцар. Он зябко передернул плечами. - Звери! Да чтоб я таким отдал свою дочь...
- Вот-вот. Но можно послать за чем-то, откуда этот жених не вернется.
Тулей задумался. Он чувствовал, что Щажард к чему-то подталкивает, но мысль уже пошла пробираться через топкое болото мелочных ежедневных забот правителя великого царства, которому уже не остается времени на великие свершения...
- Есть такое, - вырвалось у него. - Есть! Волшебный меч бога Хорса! Пусть соберет его обломки и доставит мне.
Щажард кивнул. В глазах его тцар прочел тщательно скрытое удовлетворение.
- Мудро, - обронил Щажард.
- А выполнит?
- Ты мудр, тцар, - сказал Щажард и слегка поклонился. - Ты мудр и велик!.. Даже если этот дикарь сумеет выполнить хотя бы наполовину...
Оба посмотрели друг другу в глаза, оба одновременно улыбнулись, как две гиены над трупом. Даже в самых бедных домах простолюдинов вечерами любят рассказывать, что волшебный меч бога Хорса, натворивший так много бед, однажды отобрал у бога и разломал на части один маг неслыханной мощи. Многие летописи хранят описание, как этот рассвирепевший чародей, с красными, как пламя, волосами и страшными зелеными глазами, ужасный обликом и свирепый нравом, пытался уничтожить меч вообще, но есть деяния, недоступные никому на свете. Тогда чародей отломанную рукоять закопал где-то в Куявии, лезвие - в Славии, а ножны спрятал в Ар-тании. Многие герои пытались отыскать меч и собрать воедино, но уцелевшие возвращались с пустыми руками.