АТОМ

Вспоминание о том, как ребята пахали в тот день, стояли у меня перед глазами.

***

Был солнечный летний день предпоследней недели августа. Пятница. Накануне вечером Фил сказал, что ему необходимо срочно улететь в Москву, спросил сотку и уехал. Сказал, что инструкцию пацанам он пришлет в ВК и кинет мне. Последние несколько дней я постоянно попадал с ним в какие-то неожиданные ситуации. Его поведение постоянно было неожиданным и непредсказуемым. Не сказать, что мне это не нравилось. Скорее, это было всегда на грани, тем более, что Фил постоянно объяснял, что и как, и главное для чего он делает. И несмотря на внешнюю нелогичность поведения, результат всегда был поразительный и удивлял.

Я подъехал к ФОКу, где ребята попросили скосить траву для игры в мяч. Привез газонокосилку. Выгрузил, смотрю на их приготовления. Егор подходит и просит: – пап забери ты Ивлева отца, что он тут трется, после тренировки все по домам, вот и пусть приезжает тогда. Мы ему говорим, чтоб ушел, а он все хочет посмотреть. Мы не в цирке, он отвлекает.

Забрав старшего Ивлева, мы с родителями собрались с другой стороны ФОКа. Всех волновал вопрос, когда выезжаем и как поедем в Беларусь, что брать и т.д. В общем ряд организационных вопросов. Но самый главный: а где тренер? Почему тренировка происходит без тренера? Вы можете себе это представить?

Всего четыре недели назад мы собрали стаю распиздяев на сборы в Изумрудном, которые родителей-то не сильно слушали, и уже считали себя крутыми хоккеистами. Мол собрались, круто потусуемся, весело время проведем, танцы, девочки, в общем клево. Фил прикольный, с ним бывает весело, хоть и занудные речи толкает. Одни из самых недисциплинированных и неуправляемых подростков из разных команд области. Кто из Семенова, кто с Бора, кто из Дзержинска, Лысково, Красных баков. Половина конечно наших борских была. Приехали 14 человек на сборы. В основном те, кто были весной на турнире. И вот на последней тренировке 11 пацанов.

Лица ребят были настолько серьезны, что со стороны выглядело так, будто взрослые карлики усердно занимаются спортом. Ни смешков, ни шуток, ни каких разговоров. Егор только сообщает о начале следующего упражнения, и ребята как один начинают его исполнить максимально точно. Затем групповые комбинации. И опять сосредоточенное исполнение, будто над ними стоит невидимая фигура тренера и следит, чтоб никто не раскрыл рта. Я был в шоке. Еще ни разу я не видел такой исполнительности и дисциплины на тренировке. А на этой тренировке не было тренера! Даже в Торпедо, куда желающих попасть до 50 человек на место, на тренировках тренер орет и надрывает связки, чтоб его слушали и делали, а не херней занимались. И это были те же ребята, которых отчислили или сами ушли, кто из Торпедо, кто из Мотора, в том числе за нарушение дисциплины. Это были те же ребята, кто в первую неделю сборов, едва не разнесли Изумрудное, после отъезда которых, на базе вздохнули с облегчением…

***

После родительского собрания количество желающих попасть в команду немного уменьшилось. Во-первых, те кто уже тренировался в Торпедо решили все-таки остаться в Торпедо. В самом деле, зачем покидать насиженное место если тебя оттуда не гонят, а здесь непонятные перспективы и нет уверенности в завтрашнем дне команды. А вдруг не найдут спонсора, или льда не дадут, да и тренер у них сумасшедший, судя по турниру. Это было ожидаемо.

В первый же день сборов, пока ждали Фила из аэропорта, поскольку я был организатором, чтоб не дать этой банде разнести лагерь на части, я предложил ребятам кросс до деревни. Но с одним условием – все вместе убежали и вернулись тоже все вместе. Ну типа командо-образование, и так далее. Идея пришлась им по душе. До деревни было около полутора километров, поэтому минут за 30 по моим расчетам парни набегаются, потом видно будет. Вернулись они через 55 минут. Сначала они растянулись, потом одни ждали других, потом они заблудились и наконец вернулись. Из-за поворота они выбежали единым строем в шеренгу и по длине всей дороги финишировали одновременно все. Это их несколько объединило, и возбужденно они провели некоторое время относительно смирно и спокойно. Потом опять начался разброд и шатание. Но к этому времени подъехал Щелоков-старший и привез Фила.

Большинство ребят уже были с ним знакомы по весеннему турниру, когда мы впервые собрали АТОМ в Изумрудном. Те, кто не был знаком, как-то быстро нашли с ним общий язык. К детям Фил быстро находил подход. Родителей просил к нему не подпускать – это мой геморрой.

Такой расклад явно не понравился родителям. Одно из условий нашего договора с Филом, что все общение и воспитание родителей я беру на себя. Это необычная практика, когда тренер не желает встречаться, и разговаривать, и иметь дело с родителями. В конце концов, лучший в мире тренер имеет право в своем райдере иметь графу «без родителей». Его отношение к родителям было явно негативное. Поэтому в интересах команды и нашего дела контакт с ними действительно был нежелателен.

Фил представлял собой некую замкнутую фигуру, сосредоточенную на определенной цели. Цель его была единственным смыслом всей жизни, создать новый хоккей на планете. Его миссия настолько завладела его сознанием и душой, что любое отвлечение и вторжение в его внутренний мир, отзывалось раздражением типа «вы что дебилы не понимаете!» я творю великое. Иными словами, самомнение этого человека не каждый был в состоянии адекватно воспринимать. Его люди не понимали. Его невозможно было понять без определенной подготовки, и поэтому, он выглядел со стороны высокомерным зазнайкой. Этаким снобом. Его снисходительная улыбка показывала человеку, что мол «говори глупый человек», все равно ты ничего не понимаешь. Понимание в его понимании могло быть только у детей, поскольку они еще могли вернуться в свободное состояние ребенка и скинуть «образы», которые на них уже навесила семья и общество. Дети могли обижаться и смеяться, но дели не могли держать зло и мстить, делать пакости. Таких он просто изгонял из своего окружения.

Именно по причине отсутствия взаимопонимания у него раз за разом распадался тренерский состав его хоккейной школы. Его забота о людях, тренерах, его доброта, принималась людьми за лоховство. Его простые слова, казались людям скрытой ложью и обманом. Ну а если все так просто, то зачем он нужен мы и сами все сможем. И уходили тренеры всем составом и открывали свои хоккейные школы. Правда дело, как-то, у них шло по наклонной вниз. Вроде и люди те же, и делают упражнения такие же, но дело затухает и гаснет. Искры и огонька не хватает.

Вот этим огоньком или искрой и владел Фил. И этот огонь был у него внутри. Этим огнем он и обжигал родителей, испепеляя их ненавистью за то, что они творят со своими детьми. За то, что они его не понимают.

Нет, он конечно умел разговаривать с родителями. И когда требовалось, делал это безупречно. Но эти разговоры отнимали столько его энергии, что потом ему приходилось по несколько дней лежать и восстанавливать силы. Дети же отнимали не меньше энергии, но от них была отдача, был виден результат. Результат же от родителей отсутствовал. Денежная компенсация всегда была недостаточной для Фила.

Я был первый взрослый, по его выражению, кто понял его суть и цель. И я не осуждал методы, а наоборот первым его поддержал и инициировал то, что он ждал несколько лет.

Поскольку я был инициатором и организатором АТОМА, я и брал на себя функцию контакта с родителями. Простыми словами причина нежелания Фила контактировать с родителями было то, что – воспитывать детей и растить из них хоккеистов – это одно, перевоспитывать же взрослого – это не благодарный труд и абсолютно бесполезное занятие. Тараканы, которые живут в наших головах вывести можем лишь мы сами и то при условии, что мы это осознаем и хотим сделать. Большинство же родителей мало того, что не осознают своего губительного влияния на ребенка, так они просто и зачастую не хотят его делать самостоятельным. Ведь в этом случае, они чувствуют свою ненужность. А так, собственная значимость – это то, с чем не готов, практически, расстаться никто в родительском возрасте.