Драконий пир

– Почему нет? – спросил Влад.

– Потому что нам надо торопиться обратно к войску.

– Уже? Ничего как следует не разведав?

– Да.

– А как же та часть твоих людей, которые не слышали свист? – не понимал Влад. – Они поехали вокруг города, чтобы осмотреться, а если не увидят тебя, когда вернутся, то будут удивлены.

Челик снова глянул на незнакомых верховых, приближавшихся со стороны румынской столицы. Их было тринадцать или пятнадцать, а в турецком отряде осталось в общей сложности четырнадцать человек, если считать Влада и Войко.

Челик нахмурился:

– Будь ты обычным воином, Влад-бей, я бы остался, чтобы узнать, что нужно незнакомцам. Но твоя голова слишком ценна. Я не могу подвергать твою жизнь опасности.

– А вдруг это посланцы? – не унимался юнец. – Вдруг они едут к нам, чтобы обговорить условия сдачи города?

– А если нет? Что, если это такой же разведывательный отряд? Тогда они, возможно, захотят вступить в бой. Ты совсем не дорожишь головой, Влад-бей!

Влад твердил своё:

– Если это посланцы, то они увидят, что мы трусливо бежали, и подумают, что наше войско слабое.

– Они разуверятся в этом, как только увидят само войско, – возразил турок. – Не упрямься, Влад-бей. Поворачиваем.

Одиннадцать воинов Челика уже почти подъехали к начальнику. Они тоже заприметили, что со стороны города кто-то приближается, и, наверное, тоже считали за лучшее уехать.

Влад делал такие предположения потому, что за годы, проведённые среди турок, успел изучить турецкие походные обычаи. Он участвовал в двух походах, окончившихся двумя большими битвами. Сначала было сражение под Варной, когда султан Мурат победил крестоносцев, а совсем недавно состоялась ещё одна победная схватка – на Косовом поле.

В обоих сражениях Муратово войско превышало христиан по численности, и не случайно. Турецкие воины всегда считали глупостью принимать бой, если силы равны, и предпочитали действовать наверняка. Вот теперь и Челик стремился уклониться от встречи с врагами, подозревая, что придётся драться, когда превосходства нет:

– Я взял тебя с собой лишь потому, что мне было приказано, – сказал он. – Но мне также было приказано проследить, чтобы ты выполнил обещание, которое дал. Ты обещал не вступать в бой.

Влад внутренне насмехался над турецкой осторожностью.

– Там не воины, а посланцы, – повторил он и уже хотел пустить коня вперёд, навстречу незнакомцам, но начальник отряда, угадав это намерение, ухватил своего неугомонного подопечного за пояс, на котором висел меч.

Если бы Влад сейчас пустил коня в галоп, то просто вылетел бы из седла и оказался на земле в очень глупом виде.

– Влад-бей, ты дал обещание и мне. Обещал, что будешь заботиться о сохранности моей головы, – сказал Челик, уже совсем хмурый. – Значит, твоё слово легковесно?

– Хорошо, мы возвращаемся к войску, – вздохнул Влад и стал поворачивать коня.

– Если всё же решишь поступить как глупец, то знай, что у меня аркан наготове, – предупредил Челик. – Я не дам тебе ехать в такую сторону, где тебя ждёт опасность.

Войко – следивший за ходом беседы молча, как и полагается слуге, – тоже повернул коня. Лицо Войко как будто ничего не выражало, но Влад почему-то подумал, что юный серб, почти не умевший драться, уж точно не позволил бы Челику набросить аркан.

Неизвестные верховые, замеченные возле румынской столицы, действительно оказались посланцами. Главных было четыре – скромно одетые бородачи. Остальные одиннадцать – не бородачи, а усачи – составляли свиту, чтобы посольство выглядело внушительнее.

«Неужели эти люди не знают, что туркам покажется внушительной лишь та свита, которая больше сотни? – подумал Влад и сам себе возразил: – Нет, наверняка посланцы всё знают, но боятся попасть в плен, и поэтому ехать никто больше не вызвался». Такое предположение невольно приходило на ум, ведь посольство из Тырговиште озиралось так, будто оказалось посреди волчьей стаи. И всё же приехавшие могли считаться смельчаками.

Вызывало уважение и то обстоятельство, что пятнадцать человек заставили остановиться всё турецкое войско. Конечно, они не прямо заставили, но посланцев требовалось принять, а это не подобает делать на ходу.

Предводитель войска Караджа-бей выслушал их, по-прежнему оставаясь в своих носилках. Теперь эти носилки стояли на земле, а тот, кто в них находился, сидел, как султан на троне, скрестив ноги среди подушек. Владу принесли раскладной стул и поставили на траве немного в стороне справа, чтобы будущий румынский князь тоже слушал.

Посланцы говорили только по-румынски. Караджа-бей не понимал румынскую речь, поэтому рядом с ним кроме многочисленных военачальников, стражи и слуг находился толмач, переводивший на турецкий. Влад турецкую речь понимал, как и румынскую, из-за чего невольно выслушивал всё дважды.

– Кто вас прислал? – спросил Караджа-бей, и четыре главных посланца ответили, что они полномочны говорить от имени всех горожан Тырговиште.

Услышав это, Влад чуть не вскочил. Беседа только началась, а уже стало ясно самое главное. Посланцев отправил не Владислав, а простые «горожане». Значит, Владислава в Тырговиште нет! А где он? Где он мог находиться в то время, когда его столица вот-вот грозила оказаться захваченной?!

Об этом же спросил посланцев и Караджа-бей, на что было отвечено: Владислав сейчас за горами, в венгерских землях, то есть в Трансильвании, а когда же вернётся, никому неведомо.

«Значит, сбежал! Трусливо сбежал! – промелькнула мысль у Влада. – Ты всё боялся драться с Владиславом, а он сам тебя боится!» Конечно, юнец тут же себе возразил, что этот трус испугался не девятнадцатилетнего противника, а большую турецкую армию, но произошедшее всё равно казалось удивительным. Получалось, что мужества у Владислава куда меньше, чем у самого Влада, ведь трус сбежал уже дважды.

Предыдущее бегство случилось чуть более десяти дней назад, на Косовом поле в сербских землях. Там состоялось сражение между турками и объединённой христианской армией[10], которую возглавлял Янош Гуньяди, а Владислав находился при Яноше.

Влад и тогда надеялся встретиться с Владиславом лицом к лицу – встать в турецкие ряды, участвовать в битве и, улучив момент, добраться до своего врага, схватиться в смертельном поединке, – но не пришлось. Юнец даже обратился к султану Мурату, самолично повелевавшему турецкой армией в той битве:

– Я прошу позволения взять в руки меч и проявить отвагу, – однако в ответ прозвучало короткое и строгое «нет».

Турецкому правителю явно докучала эта просьба, и потому Влад не мог попросить снова. Он вынужденно остался в султанском шатре, надеясь, что Владислав доживёт до конца сражения и попадёт в плен, ведь тогда Мурат мог бы оказать неугомонному девятнадцатилетнему юнцу милость и позволить «поиграть с пленником».

А возможно, оказался бы пленён и Янош Гуньяди. Сразиться с ним один на один Влада тоже тянуло. Юнец ясно представлял себе этот поединок и почти не думал то том, что сражение может окончиться не в пользу турок. Их победа казалась предрешённой – само место боя располагало к победе!

Косово поле в переводе означает «дроздовое поле», но по-сербски название вмещало больше смысла, потому что, говоря «кос», сербы чаще всего подразумевали чёрного дрозда. Когда-то здесь и впрямь можно было увидеть множество небольших чёрных птиц, которые прыгали по земле, неизменно держа хвосты приподнятыми.

Дрозды шли вслед за пахарями, из развороченной почвы выхватывая дождевых червей, любимую свою пищу, а также – жуков и букашек, но это осталось в далёком прошлом. К тому времени, когда Влад оказался на Косовом поле, пернатых собирателей там почти не осталось. Они переселились туда, где кормят лучше, потому что на Косовом поле уже никто не пахал – разве что на самых окраинах. Серёдку не трогали, потому что более полувека назад там случилось большое сражение, в земле осталось много костей, и люди боялись тревожить мёртвых.

10

Битва в Сербии на Косовом поле между турецкими и христианскими войсками проходила с 17 по 19 октября 1448 года. Турецкими войсками командовал султан Мурат II Дервиш. Христианскими войсками – Янош Гуньяди (Хуньяди).