Взрослая жизнь

– Я всегда хотел быть одним из близнецов. Приятно и уютно, когда кто-то всегда готов с радостью опереться на тебя и утешить, если другие девушки к тебе жестоки.

Поскольку безответная страсть Тома была в семье предметом постоянного подшучивания, в ответ на эти слова зазвучал хохот – он стал только громче, когда Нан выхватила пузырек рвотного снадобья и с профессиональной серьезностью произнесла:

– Понятно: ты за чаем объелся омарами. Четыре пилюли – и несварение как рукой снимет. Том вечно вздыхает и говорит вздор, когда съест лишнего.

– Давай. Хоть что-то сладкое из твоих рук. – И Том мрачно захрустел пилюлями.

– «Кто может исцелить болящий разум, из памяти с корнями вырвать скорбь»[48], – трагическим тоном процитировала Джози со своей жердочки на перилах.

– Поехали со мной, Томми, я сделаю из тебя настоящего мужчину. Бросай свои пилюли и порошки, посмотри на мир – и ты скоро напрочь забудешь, что у тебя есть сердце, да и желудок тоже, – предложил Дан, у которого имелась одна панацея от всех мыслимых бед.

– Пошли со мной в рейс, Том. Хороший приступ морской болезни тебя закалит, а крепкий северо-восточный ветер унесет все горести. Можешь пойти корабельным врачом – обязанности плевые, а удовольствий хоть отбавляй.

добавил Эмиль: на всякую горесть и невзгоду у него имелся подходящий куплет, и он щедро делился ими с друзьями.

– Я об этом подумаю, когда получу диплом. А потратить впустую три года единственной жизни – это не по мне. До тех пор…

– Я никогда не покину миссис Микобер[49], – прервал его Тедди, шумно всхлипнув.

Том немедленно сбросил его со ступенек в мокрую траву, а когда они закончили угощать друг друга тумаками, звон чайных ложек возвестил, что подано куда более приятное угощение. В былые времена девочки обслуживали за столом мальчиков, чтобы те ничего не перепутали; теперь же молодые люди спешили обслужить дам, и молодых, и старых; этот незамысловатый факт отчетливо показывал, как время изменило все расклады. Как же все это было замечательно! Даже Джози сидела спокойно, дожидаясь, пока Эмиль принесет ей ягод, и наслаждалась собственной благовоспитанностью, но тут Тед стащил кекс у нее с тарелки, она немедленно позабыла про хорошие манеры и наградила его шлепком по костяшкам пальцев. Дану, как почетному гостю, единственному было позволено ухаживать за Бесс – она по-прежнему занимала в этом маленьком мирке самое почетное место. Том старательно выбирал для Нан самые лакомые кусочки, но его надежды сокрушила отрывистая фраза:

– Я в такое время ничего не ем и тебе не советую: потом будут кошмары сниться.

Послушно смиряя голодные спазмы, Том отдал тарелку Дейзи, а вместо ужина удовольствовался лепестками роз.

После того как было уничтожено умопомрачительное количество полезной пищи, кто-то предложил:

– Давайте споем!

И зазвучала музыка. Нат играл на скрипке, Деми дудел в рожок, Дан бренчал на стареньком банджо, а Эмиль завел душещипательную балладу о крушении «Бесшабашной Бетси»; после этого все дружно запели старые песни, пока воздух воистину не «наполнился звуками музыки». Прохожие вслушивались, улыбались и заключали:

– Весело сегодня в старом добром Пламе!

Когда все разошлись, Дан остался на веранде, наслаждаясь теплым ветерком, долетавшим со скошенных лугов, – он же приносил с Парнаса цветочные запахи; Дан застыл в романтическом свете луны, и тут пришла, чтобы запереть двери, миссис Джо.

– Смотришь сны наяву, Дан? – спросила она, думая про себя, что заветный миг, похоже, настал.

Вообразите себе, как она была обескуражена, когда вместо интересного признания или нежного слова Дан повернулся к ней и в лоб объявил:

– Очень покурить хочется.

Миссис Джо посмеялась над своими сокрушенными надеждами и добродушно ответила:

– Кури у себя в комнате. Главное – не подожги дом.

Возможно, Дан приметил у нее на лице легкое разочарование, а может, память о том, что обычно следовало за такими мальчишескими выходками, тронула ему душу; он наклонился, поцеловал ее и шепотом проговорил:

– Спокойной ночи, маменька.

У миссис Джо немного отлегло от сердца.

Глава пятая. Каникулы

Все радовались тому, что следующий день был выходной, и долго просидели за завтраком, пока миссис Джо вдруг не воскликнула:

– Глядите-ка, собака!

На пороге появилась крупная борзая – пес стоял неподвижно, не сводя глаз с Дана.

– Привет, дружище! Не мог подождать, когда я за тобой приду? Сам отвязался потихоньку? Ну, теперь крепись и сноси порку, как положено мужчине! – обратился к нему Дан, поднимаясь навстречу; пес встал на задние лапы, чтобы заглянуть хозяину в лицо, и гавкнул, будто бы решительно отрицая, что повинен в непослушании.

– Ну ладно. Дон всегда говорит правду. – Дан обнял здоровенного пса, а потом добавил, глянув в окно, – вдалеке появились две фигуры, конская и человеческая: – Я свои пожитки на ночь оставил в гостинице – не знал ведь, что тут у вас и как. Пойдемте, познакомлю вас с Окту, моей кобылой-мустангом. Писаная красавица.

Дан выскочил из комнаты, остальные поспешили за ним, чтобы поприветствовать новых гостей.

Оказалось, что лошадь пытается подняться по ступеням, настолько ей не терпелось воссоединиться с хозяином; ее несчастный вожатый с трудом ее сдерживал.

– Пусти ее, – распорядился Дан. – Она лазает, как кошка, и прыгает, как олениха. Ну, девочка, хочешь в галоп? – спросил он, когда его красавица забралась на ступени и радостно заржала – он погладил ее по храпу и хлопнул по блестящему боку.

– Да, от такой лошади и я бы не отказался, – заметил Тед, преисполненный восторга и восхищения; именно ему предстояло заботиться об Окту на время отсутствия Дана.

– А какие глаза умные! Кажется, сейчас заговорит, – добавила миссис Джо.

– Она, в принципе, умеет говорить на человеческом языке. И почти все понимает. Верно, старушка? – И Дан прижался щекой к ее щеке – было видно, что вороная кобылка ему очень дорога.

– А что значит «Окту»? – поинтересовался Роб.

– Молния. Очень подходящая кличка, скоро сам увидишь. Черный Ястреб отдал мне ее в обмен на мою винтовку, и чего только мы вдвоем с тех пор не навидались. Она не раз спасала мне жизнь. Видите этот шрам?

Дан указал на небольшой шрам, полускрытый под длинной гривой; обняв Окту рукой за холку, он поведал его историю:

– Мы с Черным Ястребом как-то охотились на буйвола, но отыскали его далеко не сразу; припасы у нас закончились, а до Красной Оленьей реки, где находилось наше стойбище, была добрая сотня миль. Я уж решил, что нам конец, но мой храбрый приятель заявил: «Сейчас покажу, как мы протянем до тех пор, когда отыщем стадо». Мы как раз расседлали коней на ночь у небольшого пруда, рядом не было ни одной живой души, даже ни птички, вид на прерию открывался на много миль. И что, как вы думаете, мы сделали? – Дан взглянул на лица своих слушателей.

– Накопали червей, как это делают австралийцы, – предположил Роб.

– Наварили травы или листьев, – высказалась миссис Джо.

– Может, набили желудки глиной – мы читали, что дикари иногда так поступают, – вставил мистер Баэр.

– Убили одну лошадь! – воскликнул Тед, которому очень хотелось хоть небольшого кровопролития.

– Нет, но взяли у одной немного крови. Вот здесь, глядите. Наполнили жестяную кружку, положили туда листья полыни, добавили воды, развели костерок и подогрели. Вкусно получилось, и мы крепко уснули.

– Вряд ли Окту это понравилось. – Джози погладила лошадку, глядя на нее с искренним сочувствием.

48

У. Шекспир. Макбет. Перевод М. Лозинского.

49

Искаженная цитата из романа Ч. Диккенса «Дэвид Копперфилд». Его героиня Эмма Микобер несколько раз повторяет, имея в виду своего мужа: «Я никогда не покину мистера Микобера».