Обожженный Солнцем

26 ноября 2020 

Эш забрал жену из роддома через два для после родов. Одну. Доктор отпустил ее, лишь когда убедился, со старым рубцом все в порядке, а новый шов держится. Они тихо спустились по лестнице к запасному выходу, где их ждали мистер Эванс, Сильвия и Мартин. 

И таких спусков за всю беременность было около восьми.

Ложась впервые в этот госпиталь в марте и Линда, и Эш боялись даже думать о плохом, переживая, как все может пройти. Но надеялись и верили в лучшее. Здесь было самое современное оборудование и все необходимое для выхаживания недоношенных детей с очень малым весом (на практике был случай девочки, весившей всего 350 граммов. Она жива, здорова и ей уже девять лет). Поэтому в квалификации врачей сомнений не было. Но, к сожалению, единственное, чем они не располагали, – время.

Линда родила девочку в холодное промозглое утро 4 октября 2020 года на сроке семь с половиной месяцев, что было большим прогрессом. Врачи сами вызвали роды, опасаясь разрыва рубца от той аварии, что могла поставить крест на желании Линды стать мамой, но к счастью – не поставила. Да, и основные органы малышки уже успели сформироваться, хотя и не до конца.

В день операции Эш был рядом. Держал Линду за руку, когда делали надрез, когда вынимали ребёнка, когда не услышали первый крик (позже им объяснили, что это нормально). И отпустил лишь для того, чтобы перерезать пуповину и первым взять на руки нового человечка весом чуть больше полутора килограммов и сразу же положить ее в инкубатор, даже не дав подержать матери. Украдкой вытирая слезу, он не мог наглядеться на самое важное, что могло с ним случиться. Самое сложное и тяжёлое, что ещё предстояло пережить. И самое счастливое. Почему-то в этот момент ему вспомнился тот телефонный разговор с Джеймсом и его первые слова. Теперь-то он точно понял их значение.

Доктор подозвал к себе растроганного отца и объяснил, что большинство детей, рождённых на таком сроке, не могут самостоятельно дышать, и у них отсутствуют основные рефлексы. Поэтому их дочь поместили в специальный инкубатор с нужной температурой и влажностью, ее тщательно обследуют и медикаментозно поддержат. Эш только кивал, туго понимая слова, что произносил врач. В его состоянии спроси, как его зовут, он бы вряд ли ответил.

Когда инкубатор подкатили ближе к маме, чтобы она могла хотя бы взглянуть на малышку, Линда поднесла кончики пальцев к губам, а потом прислонила их к стеклу и еле слышно произнесла «люблю тебя». Эш вытирал слезы, градом катившиеся из глаз Линды, держа себя в руках, понимая, что нужен ей сильным. Врач дал им всего пару минут, а потом кивнул, и медсестра увезла инкубатор из родовой. 

Линда перенесла операцию плохо. Долго приходила в себя и восстанавливалась. Не физически, морально. Винила своё тело в неспособности доносить ребёнка. Переживала, что не могла находиться с дочкой постоянно рядом. Считала себя недоматерью и недоженщиной. Знакомый психолог трижды к ней заглядывала, стараясь сгладить и выровнять её отношение к себе, плюс забота мужа и отца все же сделали своё дело. Она вышла из того состояния, изрядно потрепав нервы прежде всего себе, также благодаря успехам дочери, которая медленно, но все же прибавляла в весе.

К концу ноября дочка наела себе щеки, вытянулась на три сантиметра и выглядела как среднестатистический новорожденный ребёнок. Правда, по бумагам ей было уже почти полтора месяца. Её давно перевели из палаты интенсивной терапии в общую, и Линда, навещая ежедневно дочь, с трепетом привыкала к новой роли, стараясь не вспоминать, через что ей пришлось пройти, а просто радуясь и живя сегодняшним днём.

В день выписки дочери Линда уехала в госпиталь раньше Эша. Он должен был оплатить заказанный огромный чёрный микроавтобус и купить несколько букетов персоналу клиники. В итоге он так перенервничал, что не взял с собой автокресло для дочери, забыл почистить зубы и надел разные носки. Хорошо ещё что мистер Эванс (теперь – счастливый дедушка) разбудил его утром и по дороге в госпиталь заехал за автокреслом. 

Впопыхах забегая в приёмную и одаривая медсестер цветами, Эш, переводя дух, вспомнил о грязных зубах, закинул в рот пару пластин мятной жвачки, пригладил волосы и постучал в дверь комнаты, предназначенной для посетителей в день выписки.

– Войдите, – послышался такой родной и такой любимый голос. Открывая дверь, Эш замер, очарованный любимой. На него смотрела та самая Линда, которая первая в этом городе встретила его, приняла на работу, помогла с квартирой и впустила в свою жизнь. Та самая Линда, что никогда не оставляла его, всегда была рядом и поддерживала. Сопереживала, помогала и ценила его. Подойдя ближе, он прижал к себе девушку, что дала ему слишком много и одновременно слишком мало, что настолько вошла в его жизнь, что без неё он уже не представлял себя. Что своим ласковыми взглядом могла растопить весь лёд в Мировом океане, что пахла так, как не пахнут лучшие сады в Европе, что говорила таким голосом, что можно потерять суть разговора, просто вслушиваясь в эти прекрасные напевы. И все это она – Линда. Его Линда. 

– Спасибо тебе, – произнёс Эш, задыхаясь от счастья. Три года назад он был растоптан, сломлен и не искал любви, но она сама нашла его, отогрела, собрала по частям и возродила. И сегодня он был готов на все. У него была семья. Любимая женщина, подарившая ему дочь. Работа. Дом. И весь мир под ногами.

Линда похлопала его по спине, словно говоря, что он затянул своё приветствие.

– Боже, ты обнимаешь меня так, словно не видел пару месяцев. – Линда натянуто улыбнулась, а Эш отстранился и, глядя на неё, настороженно огляделся. Зрителями его стремительного порыва были мистер Эванс, Сильвия с Мартином, который сиял ярче всех присутствующих, и Лаура с Джеймсом, покачивающим коляску, в которой сидело маленькое чудо по имени Мэри.