Обожженный Солнцем

25 августа 2019 года

Мистер Эванс забрал дочь домой. Отпаивая её чаем с ромашкой и теплом своей души, он с надеждой ждал, когда же ей станет лучше. Но лучше не становилось. Что бы он не делал, как бы не старался, она замыкалась в себе все больше. Её горе было глубже, чем осознание реальности. И страшнее, чем сама реальность. Она потеряла не только ребёнка. Она потеряла возможность и надежду. Одну из ветвей своего будущего. Как в компьютерной игре, когда перед игроком встаёт выбор, который потом приводит к определённому концу. Только жизнь – не игра. И переиграть невозможно. 

Долго роясь в старых вещах, она нашла свой альбом и часами разглядывала детские фотографии, представляя, как мог бы выглядеть Сэмми. И хотя физически она понимала, что никакого Сэмми нет, её сон был настолько живым, что смириться с этим ей никак не удавалось.

К концу второго дня дома отец с ужасом осознал, что без доктора справиться с её состоянием вряд ли получится, хотя возможно он просто дал Линде слишком мало времени. Да ему и самому нужна была поддержка. Если пережить аварию дочери, её восстановление, расставание и новые отношения с Джоуи он смог, у него хватило сил и эмоций быть рядом с дочерью, то Сэмми... Сэмми был и его личной трагедией.

Звонить Эшу он больше не решался, предполагая, что тот занят своими делами. Но Эш звонил сам. И в пятницу вечером, и в субботу два раза, и с утра в воскресение. Мистер Эванс отшучивался, успокаивал и... Врал... Не понимая, что именно Эш мог вытянуть Линду из её оцепенения.

А Эш верил. На сердце ощущая скрежет, он все равно верил. Почему? Потому что надеялся, что все так и было. Верил, что Линда в порядке, верил, что Джоуи не предаст и будет рядом. Верил, что не так важен девушке, как хотел бы быть... Но в воскресение он не выдержал...

Около одиннадцати утра он стоял у дверей дома Эвансов. Постучал. Тишина. Ещё раз постучал. Прислушался. Ни звука. Вдруг их нет дома? Они могли быть на службе в церкви... Но нет. Так просто он не уйдёт. Обошёл дом. И увидел качели, на которых под пледом лежит та, которая должна сейчас суетиться на кухне, готовя обед отцу. Та, которая должна улыбаться (со слов отца) и подпевать песне, играющей на радио. Та, чей позитив и жизнелюбие всегда восхищало его. Но... Эш испугался... То безжизненное тело, то бесцветное лицо не могло принадлежать Линде. Она не могла быть такой потерянной. Не должна была... Нет... Эш со злостью пнул по забору. Как он мог быть таким тупым! Натянув улыбку, он перепрыгнул через ограждение и с грохотом приземлился по другую сторону, свалив горшок с непонятным засохшим деревом. Вернув его на место, он, с извиняющимся видом направился к девушке. Линда даже не повернулась на шум. Словно отсутствовала в этом мире. Тогда он подошёл, отогнул плед и присел рядом.

– Привет, красавица, – чмокнув её в макушку, произнёс Эш, – как ты? – Линда положила голову ему на плечо, все также не смотря в его сторону.

– Привет. Хорошо, как ты? – прошептала она.

– Пришёл проверить тебя. А где отец? – Эш огляделся.

– Пошел за хлебом, – и неуверенно добавила, – кажется. Как твоё интервью? – Эш улыбнулся. Даже пребывая в удручающем состоянии она остается собой.

– Хорошо, должны были напечатать в сегодняшней газете. – Линда кивнула в сторону небольшого столика.

– Отец складывает газеты туда, поищи. – Эш перекинул руку назад и обнял Линду.

– Это неважно. Расскажи, как твои дела. – Она шмыгнула.

– Хорошо, я же сказала. – Эш покачал головой.

– Не верю. Тебе плохо. Я же вижу. Поделись? – умоляюще просил он.

– О, все это глупости, – попыталась она отмахнуться. 

– Я хочу быть частью твоих глупостей. – Эш гладил её по волосам. – Если ты позволишь... – она вздохнула.

– Он сказал, что его все устраивает, что он даже рад, что так вышло, – слезы одна за другой медленно скатывались по её щекам, – а я так не могу, понимаешь? – Линда взглянула на Эша. Печаль в ее глазах разрывала ему душу. И у него даже вопроса не возникло, о ком она говорит.

– Понимаю. И? Что ты думаешь делать дальше? – Линда положила голову обратно и пожала плечами.

– Он ушёл.

– Сам? – удивился Эш.

– Нет, я его прогнала, – без эмоций призналась Линда. Она даже не скрывала, что ей было все равно.

– Ничего, мы справимся. – Вся злость на Джоуи, что копилась до сих пор у Эша, почему-то испарилась. Он чувствовал, что боль от расставания не особо ее тревожит. И лишь крепче прижимал её к себе.

– А ещё я схожу с ума, – выдохнула Линда. Эш усмехнулся.

– И это переживем. Ты ведь не хочешь никого убить? – Она хихикнула.

– Нет, – и посерьезнев, добавила, – я только хочу прижать к груди своего сына, Сэмми. – Эш мгновение молчал. А Линда затаила дыхание в ожидании вердикта.

– Какое красивое имя ты придумала, Сэм–ми, – смакуя каждую букву, протянул Эш, поправляя прядь волос, упавшую на лицо Линды, и заставляя ее выдохнуть, – и мне так жаль, что ты его потеряла. Если бы я мог как-то помочь, я бы это сделал.

– Спасибо. – Она повернула голову и снова посмотрела Эшу в глаза. Нерешительно, боясь сделать резкое движение, большим пальцем он стёр слезу, готовую упасть на плед, потом другую. Увлекаясь моментом, сам того не замечая, приоткрыл рот. Линда, словно загнанный охотником оленёнок, широко распахнула глаза, остановила его руку, приблизилась и губами коснулась его губ. Сначала неуверенно, словно ожидая отказа, она просто наслаждалась прикосновением, но ощущая потребность в чем-то большем, она приблизилась ещё и поцеловала Эша. Поцелуй, сначала робкий и лёгкий, перерастал в нечто глобальное. Накал обострялся своей неистовостью, дыхание сбилось, и, обхватив руками некогда своего друга за шею, Линда прижалась к нему ещё сильнее. Словно хотела стать с ним единым целым.