Страница 10 из 24
Главной опасностью для человечества является не изверг или садист, а нормальный человек, наделенный необычайной властью.
Кажется, Фромм размышляет о вещах, далеких от профессиональной деятельности учителя, – дает свою интерпретацию проблемы добра и зла по Ветхому и Новому Завету, рассматривает причины войн. Но выделенные им слова о том, что главной опасностью для человечества является не изверг, а нормальный человек, наделенный большой властью, мне кажется, прямо относятся к нашей работе.
Учитель, особенно в начальной школе, представляется малышу всемогущим. И это постоянное обожествление постепенно рождает в учителе чувство превосходства, а порой и упоение властью. Тогда не только вырастает деструктивность души учителя, но и разрушается личность ученика.
Авторитарная школа не безобидна не только потому, что порождает в ученике авторитарность как черту характера («делает волком»), она вредна потому, что учит подчиняться силе, принуждению («делаться овцой»). Конечно, у части наших учителей властность и наслаждение ею – только проявление комплексов неполноценности, собственной несчастности. Но дело не только в этом. Главное, что сама профессия обучающего требует постоянного очищения, профессионального и этического, по освобождению себя от этой властности и чувства удовольствия от подчинения твоему слову, жесту, взгляду.
Может быть, главное, что может уяснить учитель, читая главы одной из важнейших книг Фромма – «Бегство от свободы», – это мысль о том, что несвобода, зависимость, рабство, сталинизм, фашизм не столько порождаются внешними обстоятельствами, сколько есть следствие внутреннего психологического состояния человека. И это состояние формируется на протяжении всей его жизни. Немалая роль здесь отводится школе. Именно в самом устройстве школы, во взаимоотношениях взрослых и детей, в признании или отрицании самоценности каждого человека, уникальности детства не как периода подготовки к жизни, а как самой жизни – заложены предпосылки или будущей человеческой ущербности и зависимости, или подлинной свободы.
Свобода – это нечто большее, чем отсутствие насилия и угнетения, большее, чем «свобода от…». Это «свобода для…» – свобода стать самостоятельным, свобода скорее быть многим, чем иметь или использовать вещи и людей.
Я верю, что ни западный капитализм, ни советский или китайский коммунизм не могут решить проблему будущего. Все они порождают бюрократию, превращающую человека в вещь… Выбирать приходится не между капитализмом и коммунизмом, а между бюрократизмом и гуманизмом.
Теперь мы уже понимаем, что бюрократия – это не только отечественное, но и мировое зло. Бороться с ним нужно каждому, особенно учителю, который растит будущее. И Фромм показывает способ этой борьбы – создание свободных профессиональных ассоциаций педагогов, родителей, образовательной общественности. Они, а не чиновники должны определять цели школы, ее программы и уклад, стандарты (если они вообще нужны), вопросы профессиональной аттестации школ и учителей. Нужно не бояться сказать «нет» бюрократическому произволу и объединяться.
Нельзя найти спасительного конечного и абсолютного ответа, но человек может стремиться к такой степени интенсивности, глубины и ясности переживания, которая придаст ему силы жить свободно и без иллюзий.
Я верю, что никто не может «спасти» своего ближнего, сделав выбор за него. Все, что может один человек сделать для другого – это правдиво и с любовью, но без сентиментальности и иллюзий показать ему имеющиеся подлинные альтернативы.
Если задача человека – раздвинуть границы своей свободы путем постоянного самоизменения, то не вправе ли мы спросить себя: что делает для этого школа? Каким образом она помогает человеку считать постоянное изменение, постоянный рост единственным условием свободы?
Каждому из нас надо отвечать на вопрос: что делаю я в своей школе, на своем уроке для полного развития человеческих сил каждого воспитанника в отдельности и всех вместе, что мне мешает в самом себе, чтобы это происходило?
И Фромм прав, возможно, конечная цель не будет достигнута, но уже следование ей, поверка ею своих действий увеличивают жизненную энергию и мою, и моих коллег, и наших питомцев.
Заповедь Гекльберри Финна
Мне всегда любопытно наблюдать за людьми, которые патетически заявляют о лучшей в мире советской школе – они будто забывают, что рассказывают не только иностранцам.
Я хорошо знаю советскую школьную систему, я в школу ходил. Слава Богу, мне повезло. Только образование свое я получал в театральных студиях разных домов пионеров, где я действительно занимался. Там я и учился учиться – иначе в моей школе меня конечно бы от этого отвратили. А еще была моя «библиотечная» семья, иначе бы меня отвратили от литературы вовсе, от истории вовсе, от биологии вовсе. А вот математика была только в школе (т. е. на третьем плане жизни) – так я и оставался троечником по математике.
Но при всем том я рос и понимал, что есть образование, которое связано с моими желаниями, с моими потребностями, с большим кругом возможных дел и обязанностей.
Про это еще Гекльберри Финн у Марка Твена говорил: «Я не могу позволить, чтобы школа мешала моему образованию».
И поэтому советская школа не очень меня испортила, как я понимаю. Но скольким людям досталось… Как это обнаружилось у большинства людей во время перестройки: абсолютное неумение найти себе занятие, сообразить, сориентироваться в ситуации. Сколько было трагедий и драм. Разве это не «лучшая в мире школа» виновата, разве не ей за это предъявлять счет?
Я все же рискну сказать: да, школа в том виде, в каком она существует у нас в стране, в большинстве случаев не нужна.
Вернее, все-таки нужна, но совсем в другом смысле, чем принято о ней думать.
Когда родители говорят – нет, вы дайте моему ребенку то, что положено, то они словно предполагают, что школа – это такой магазин. Ученик пришел, а ему вложили в голову, что положено.
И эта вера в «транслятора знаний» совершенно глуха к пульсу времени. К тому, что все это практически бессмысленно. Ведь в нормальной семье, с нормальными средствами коммуникации ребенок сам разберется с изучением нужной ему информации именно тогда, когда ему надо, а не когда это проходят по школьной программе. Если же семья у него не очень благополучная, то шансов, что традиционная школа ребенка поддержит, а не загубит, – очень не много.
Поэтому переделка школы, перестройка школы – это мировая задача, актуальная далеко не только для нашей страны. Другое дело, что мир движется, ищет решения, школьный мир планеты очень быстро меняется, а мы в нашей стране все больше от этого отстаем. Это правда так.
Пророча гибель школы, я знаю, что это давняя такая традиция; «теориям отмирания школы» уже лет 200 по крайней мере. Но они явно становятся убедительней.
Все больше родителей понимают, что обычно устроенная школа мало что дает. И многие из них предпочитают для своих детей экстернат. Более того, сами ребята все чаще выбирают экстернат в последнем классе. Зачем я буду это проходить и изучать все это в кем-то сочиненном безумном графике? Лучше я буду сам распоряжаться своим временем.
В таком случае экстернат – удобная форма подготовки к сдаче экзаменов. Конечно же в умной семье с умными папой и мамой время для такой подготовки можно использовать куда продуктивнее, чем в школе.
И если школа по-прежнему будет тешить себя рассказами о том, что ее цель – подготовка к вузу, то она может остаться пустой: без нее в современном мире подготовиться к экзаменам куда легче.
Мне кажется, что привычная школа на 80 % вредна, потому что она стирает у ребенка его индивидуальность, его личность, его личные потребности и способности, его самостоятельность и т. д.